И прииде же вдова та от церкви Божии, и не обрѣте прекрасной своей дщери, и нача вопрошати в дому своем от раб своих и рабынь о прекрасной своей дщери, и рекоша ей вси рабы дому ея: «Не вѣдаем, госпожа, дщери твоей прекрасной». Но токмо едина жена стара дому того видѣла и сказала госпоже своей вдовѣ: «Прииде, госпожа, Аравитцкие земли Амир царь, и исхитив дщерь твою, а нашу госпожу, мудростию своею, и невидимъ бысть въ земли нашей».

И слышав же то вдова от рабы своея и нача терзати власы главы своея и лице, и нача плакати о прекрасной своей дщери и рече: «Увы мнѣ, окаянной вдовице, аще бы были чада моя дома, да, шедъ бы, угонили Амира царя и отняли бы сестру свою». По малѣ же времяни приидоша в домъ чада ея и видѣвше плачь матери своея, и начаша вопрошати матери своея: «Скажи намъ, мати наша, кто тя обидил, царь ли или князь града сего? Токмо нас не будетъ в животѣ, то же ты обидима будешь». Рече жь имъ мати их: «Чада моя милая, никимже не обижена града сего, развѣе имѣли есте у ся вы едину сестру, и та нынѣ исхищена руками Амира, царя Аравитцкие земли, и урва ми сердечное корение и унзе мя, яко бездушную трость. А нынѣ заклинаю вы, чада моя возлюбленная, да не преслушати вамъ заповѣди моея: идите вы, и угоните Амира царя и отоймите сестрицу свою прекрасную. Аще сестры своея не возмете, и вы и сами тамо главы своя положите за сестрицу свою, и я оплачу всех вас, яко безчадна есмь». И рекоша же сынове ея: «Мати наша милая, не скорби ты о томъ, дай нам благословение свое и молитъву; вскорѣ скрыемъ путь свой».

И препоясаша на себя оружия своя и вседоша на кони своя, и поѣхаша, яко златокрылатые ястребы, кони же под ними яко летаху. И доѣхаша сумежья Срацынския земли и срѣтоша нѣкоего срацынина, стража бдуща, и начаша братаничи вопрошати его: «Повѣжьдь нам, братии, колко до жилища вашего Амира царя?» Срацыненин же изовлече мечь свой и течаше на них дерзостно, а чающе, яко беглецы суть, а не вѣдая их дерзости. Скочив же их меншей братъ и ухватив же срацынина за горло, и примча его ко братии своей, и хотяше его убити. Рече же болшый братъ: «Братия моя милая, чѣмъ намъ о срацыненина мечь свой сквернить, и мы осквернимъ о самого Амира царя, той бо есть намъ виненъ». А сего срацыненина привезаша на горѣ у древа, а сами поѣхаша путемъ тѣмъ, и срѣтоша иных многих стражей Амира царя от великия рѣки, рекомыя Багряницы;[694] бяше же их числомъ 3000. Видѣша же братия великую стражу Амира царя, и рече же имъ болшый братъ: «Братия моя милая! Во единомъ ли мѣсте намъ ѣхать на стражу Амира царя?» И рече середний братъ: «Братия моя милая! То есть стража великая Амира царя, и мы разделимъся натрое». Болшый братъ поѣде съ правыя руки, середний в болшый полкъ, а меншый с лѣвую руку, и поскочиша на Амировых стражей, и начаша их бити, яко добрые косцы траву косити: овиих изсекоша, а овиих связаша и приведоша их на гору высоку, и гнаша их передъ собою, яко добрый пастухъ овца, и пригнаша их на гору и побиша. Токмо тремъ мужемъ животъ даша провожения ради ко Амиру царю. И начаша ихъ вопрошати: «Повѣждьте намъ, срацыняне, во градѣ ли вашъ Амир царь пребываетъ или внѣ града?» Отвѣщав же имъ срацыняне: «Господие три братие! Амир царь нашъ внѣ града пребываетъ, за семь поприщь[695] от града, и под тѣмъ градомъ многие шатры у него стоятъ, а въ шатер во един многия тысячи вмещаются силныхъ и храбрых кметей: един на сто напустить». И рекоша же братаничи: «Братия срацыняне! Аще ли бы мы не боялися Бога, давно бы вас смерти предали, но вопрошаемъ вас: повѣждьте намъ, каков шатер Амира царя вашего?» Рекоша же им срацыня: «Амира царя шатеръ черлен, а по подолу зелен, а по шатру златомъ и сребромъ и жемчюгомъ укаченъ и драгимъ камениемъ украшенъ; а у брата его шатер синь, а по подолу зеленъ, а по шатру такоже златомъ и сребромъ украшен, а иные разные многия шатры стоятъ, а в них пребываютъ многия кмети, а емлютъ у царя прибытку на годъ по 1000 и по 2000, силнии и храбрии суть: един на сто человѣкъ наѣдетъ». Братаничи же отпустиша тѣхъ срацын трех ко Амиру царю своему. И рекоша им: «Отнесите словомъ вѣсти ко Амиру царю, да не рекъ бы он такъ Амир царь, что мы приидоша к нему татемъ». И рече срацыняномъ братаничи: «Поидите вы восвояси». Срацыняне же ради бысть отпущению ихъ, сказаша царю своему.

Слышав же то Амир царь и ужастенъ бысть, и призвав кметевъ своих и рече имъ: «Братия моя, силнии кмети! Видѣх я ночесь сон, яко ястребы три биюще мя крилы своими и едва не предложиша на тѣле моемъ ранъ; занеже братаничи сии приидутъ, а начнутъ прю творити». В то жь время приѣхаша братаничи к шатру Амира царя и начаша кликати Амира царя: «Царю, поиди вон из шатра, повѣжьдь намъ, Амиръ царь, что еси не умѣешь на пути стражей ставити; мы же к шатру твоему приѣхаша безо всякия оборони, а нынѣ повѣждь намъ (…)[696] пришед и исхитил еси сестру нашу татьбою. Аще бы мы в тѣ поры были дома, то не могъ бы ты убѣжати с сестрою нашею, но злою бы ты смертию умер, но и вся бы земля твоя от нас в работе была. А нынѣ повѣждь намъ, гдѣ сестрица наша?»

Отвѣщав же Амир царь: «Братия моя милая! Видите гору ону велику и прекрасну: тамо бо посѣчены многия жены и прекрасныя дѣвицы. Тамо же и сестра ваша посѣчена, занеже она не сотворила воли моея». И рекоша же царю братаничи: «Зло ти от нас будетъ!» И поидоша они на тое гору искати сестры своея, мертвого тѣла ея, и видѣша на горѣ многия жены и прекрасныя дѣвицы посѣчены. И начаша же сестры своея тѣла искати, и обрѣтше едину дѣвицу прекрасну зѣло, и начаша по ней слезы испущати, чающе, яко сестра ихъ. Рече же имъ меншый братъ: «Братие! Нѣсть сестры нашей, то есть не наша». И сѣдша братаничи на кони своя, и вопияше пѣснь анггелскую велегласно ко Господу: «Благословен Господь Богъ нашь, научая руцѣ мои на ополчение[697] и на бран». И рече они между собою: «Попомнимъ, братие, слово и приказъ матери своея: днемъ ся родили, днем ся мы и скончаемъ по повелѣнию матери своея и главы своя положимъ за сестрицу свою». И прискочиша к шатру Амира царя, и шатер его на копья своя подняша.

И рече же им Амир царь: «Братия моя милая! Отъѣдите вы прочь от шатра сего и измечите вы меж собою жребий, кому от вас со мною выиметца жребий битися; аще мя преодолѣете, то и сестру свою возмете; аще азъ вас преодолѣю, и мнѣ годно вас всѣх посѣщы». Братаничи же отъѣхаша от шатра его и начаша метати жребия, и вергоша жребия впервыя, и выняся жребий меншему брату на брань ѣхати. Братия жь въвергоша въ другой рядъ жребия, што не меншему ѣхать битися противъ Амира царя, понеже силен есть; и в другой рядъ выняся жребий меншему жь брату битися. Они же вергоша жребий и въ третей рядъ: выняся меншему жь брату на брань ѣхать битися со царемъ Амиром, занежь они съ сестрою из единыя матерни утробы въмѣсте шли и во един день рожения их.

И начаша братаничи меншово брата крутити; а гдѣ стоятъ братаничи, и на томъ мѣсте аки солнце сияетъ, а гдѣ Амира царя крутятъ, и тамъ нѣсть свѣта, аки тма темно. Братия же анггелскую пѣснь ко Богу возсылающе: «Владыко, не поддай создания своего в поругание поганымъ, да не возрадуютца погании, оскверня крестьянскую дѣвицу». И сѣдшы же они на кони своя и съѣхася они вмѣсте со Амиромъ царемъ, и начаша ся сѣщы саблями и ударишася межь собою копьями. Видѣша же то срацыняне и многия кмети дерзость меншого брата и рекоша Амиру царю своему: «Великий господине, Амире царю! Отдай имъ сестру их и приими миръ от них, се бо единъ меншый братъ их крѣпость твою побѣждает; аще совокупятца вси три во едино мѣсто, то вся земля наша от них в работѣ будетъ». Меншы их братъ заѣде созади Амира царя и удари его межь плечь и долу его с коня сверже, и ухватив же его за власы и примча его ко братии своей. И рекоша вси срацыняне велегласно Амиру царю: «Отдай, Амире царю, сестру их имъ, да тя не погубятъ до остатку». Рече же имъ Амир царь: «Помилуйте мя, братия милая, днесь крещуся во святое крещение, любве ради дѣвицы тоя, да буду язъ вамъ зять».