На эту тему охотно заговорили все.

— Ты прав: все дело в объективе, — сразу высказался Олег. — И очень хорошо, что у нас уже готов новый его вариант.

— Поезжай завтра же в Москву и толкай его там. И пока не протолкнешь, можешь назад не возвращаться. Здесь тебе делать уже нечего, — по-своему продолжил мысль Олега Остап и добавил: — Да и нам, пожалуй, тоже.

— Ну, это вы напрасно так думаете, — усмехнулась вдруг Ирина.

— Нам действительно пока больше здесь делать нечего, — подтвердил сказанное Остапом Олег.

— Это вам так кажется, — не сдавалась Ирина. Она взяла свою сумку, достала из нее небольшую папку, раскрыла ее и извлекла на свет пачку каких-то карточек. — Тут вопросы, на которые шеф непременно требует ответов. Он сказал, чтобы я без них не возвращалась.

— Вопросы? — даже присел от неожиданности Остап и потянулся за карточками. — Заниматься этой мутью?

Но его опередил Олег. Взяв карточки и быстро прочитав несколько из них, он неожиданно спросил:

— А кто их придумал, эти вопросы?

— Руденко, — ответила Ирина.

— Разве он в Москве? — удивился Сергей.

— Уже давно.

— И судя по этим вопросам, собирается серьезно заняться «Фотоном», — заметил Олег.

— И по-моему, уже занимается, — подтвердила это предположение Ирина.

Сергей совсем вдруг отрешенно махнул рукой, словно хотел сказать: «Ну и на здоровье! И дьявол с ним, пусть занимается». А Остап так же неожиданно засмеялся и хлопнул себя по лбу.

— Вот и понятно, почему так быстро отвалил Бочкарев! — объявил он.

— Почему? — снова насторожился Сергей.

Остап сокрушенно вздохнул, давая друзьям понять всем своим видом, что ему их жаль просто до слез.

— Володькина Занда и та уже давно все сообразила, — сказал он.

— Даже наверняка. Особенно если ты уже обсудил с ней этот вопрос, — усмехнулся Окунев. — А нам, может, все-таки объяснишь?

— А чего тут объяснять? То, что не получилось весной, шеф проворачивает снова: Бочкарева за дверь, а Руденко на его место. Приготовьтесь встречать новое начальство. Лично я предлагаю по этому поводу запасти пиво. Они, Игорь Тарасович, пивко обожают:.

Сергей скептически покачал головой.

— Не думаю. Бочкарев сам говорил, что уходит по собственному желанию. Кривить душой он бы не стал.

— И я не утверждаю, что шеф его выжил или тем более выпроводил, — пояснил свою мысль Остап. — Наш шеф человек не подлый. И даже не вредный. Он просто не стал его задерживать. Хочешь уходить? Уходи. Дуй, лышенько, на все четыре стороны. Тем более что в данный момент шефу это выгодно, ну прямо дальше некуда! Поясняю почему. Весной он его вроде куда-то переводил. А теперь Бочкарев сгинул вообще. И должность начальника группы освободилась, так сказать, тоже сама по себе. Ну на кой ляд шефу его держать дальше? Мыслей выдающихся Бочкарев уже давно не подавал, а спорить с шефом всегда был горазд. А Руденко и мыслишку дельную может подкинуть и хвост у него в любое время между ног.

Закончив свое выступление, Остап окинул друзей взглядом победителя.

— Каково обоснование? — осведомился он. — Научно? О!

Друзья молчали. Очень было похоже, что он прав. Возражать ему не имело смысла. А Сергею и вообще продолжать эту тему было неприятно. К тому же он неожиданно ощутил голод. Вспомнил, что, пока сидели за столом вместе с Бочкаревым, почти ничего не ел. И только пил, потому что хотел успокоиться после всех волнений, да и время хотел поскорее прогнать, так как ждал Юлю.

— Есть я, братцы, захотел! — виновато улыбаясь, признался Сергей.

— И очень кстати! — словно ждал этого, обрадовался Окунев. — Садись и заправляйся. А меня давно уже на боковую тянет. Ночь-то сегодня почти не спали.

— Да уж что и говорить: ночка была веселая, — согласился Остап. — Закруглиться я, пожалуй, тоже готов.

— Что ж, я один останусь? Может, еще: — запротестовал было Сергей.

Но его остановил Окунев.

— И не один, а с Ириной. Да и устали мы, ей-богу, не на шутку.

— Эх вы, слабаки! — добродушно улыбнулась Ирина. — Подумаешь тоже, ночь не поспали! Ладно. Забирайте карточки и отправляйтесь. Ему и со мной скучно не будет.

— Какая уж скука, — в тон ей ответил Остап и, собрав карточки с вопросами, вместе с Окуневым вышел из номера.

Сергей проводил их взглядом и подсел к столу. Ирина тотчас же устроилась напротив него. Она нашла для себя маленькую табуретку, села на нее, поджав колени к подбородку и обхватив их руками. Сергей невольно посмотрел на нее. Взгляды их встретились. Глаза у Ирины были широко открыты, полны необычайной решимости и в то же время явной беззащитности. Такими Сергей не видел их никогда. Он сразу же все вспомнил: и то, что в свое время ему рассказывал брат Ирины Евгений, и то, что недавно выслушал от Владимира. Вспомнил и подумал, что, хотя он на самом деле был голоден как волк, а дома, кроме колбасы, ничего нельзя найти, ему все равно не стоило оставаться. Ничего бы ровным счетом с ним не случилось, если бы и на сей раз, как это частенько бывало в его холостяцкой жизни, он обошелся без настоящего ужина. Но соблазн, враг человека, был велик: Он остался. А теперь отступать было уже поздно.

— Н-да: — невольно вырвалось у него. Он положил вилку на столик и, пытаясь отвлечь Ирину от ее мыслей и настроить на какую-нибудь другую тему, на которую они могли бы поболтать непринужденно, в их обычной шутливой манере, спросил: — А вы сами-то почему не едите?

— Я не хочу, — почти машинально ответила Ирина.

— Тогда давайте хоть выпьем, — предложил Сергей.

Ирина кивнула:

— Давайте.

Но и это она произнесла чужим, незнакомым Сергею голосом. Она взяла со стола фужер и подняла его. Рука ее дрожала. Ему от всего этого тоже начинало становиться не по себе. Он отхлебнул глоток сладковатого ароматного венгерского вина и понял, что от разговора начистоту, откровенного и серьезного, ему не уйти. Он все равно состоится не сегодня, так завтра. А раз так, то, очевидно, чем скорей, тем лучше. И стало быть, от него надо не уходить, а, наоборот, скорее его начинать. И он спросил:

— Что с вами, Ирочка?

— Ничего, — ответила она и добавила: — А в общем, я подумала, что, если бы могла каждый раз быть рядом с вами, я была бы самая счастливая женщина на свете.

«Юля этого мне никогда не говорила, — отметил Сергей. — Никогда». И ответил:

— Вы мало меня знаете, Ирочка. Я большой зануда. И малоинтересный человек.

Ирина неожиданно улыбнулась:

— Вы хотите меня разочаровать?

— Я правду говорю, — нахмурился Сергей.

— Но это же не имеет абсолютно никакого значения, каким вы кажетесь самому себе. Важно, каким вы доходите до людей. И в данном случае до меня. И напрасно вы говорите, что я вас мало знаю. Знаю достаточно и вас и о вас. Не подумайте, я за вами не слежу. Но мне известен каждый ваш шаг. Сама вижу. От шефа слышу. Друзья рассказывают. Юля делится. Ведь мы же вместе работаем, — сказала Ирина, поставила фужер на столик, оперлась руками о свои колени и положила на них подбородок.

«А что Юля-то знает обо мне? — снова подумал Сергей. — Разве только: в Москве я или нет?» Ему захотелось поэтому сказать что-нибудь веселое. Но он взглянул на Ирину и не сказал ничего. Не до шуток сейчас ей было. И он не стал ее обижать.

— Я почему-то решила, что мне всегда с вами будет легко. Но сегодня мне трудно. Говорить трудно. И чувствую я себя явно не в своей тарелке. Но это сейчас пройдет. Должно пройти! — уверенно сказала Ирина и встала со своей табуретки. Стиснув виски ладонями, она кругом обошла комнату, остановилась снова возле Сергея и очень внимательно, почти пристально посмотрела на него.

— Вы устали, Сережа, — участливо сказала она, и во взгляде у нее снова появилось то тепло, которое почти никогда в нем не угасало.

Сергей не ожидал, что она вдруг заговорит о нем, и немного растерялся. Но скоро понял: она сказала это искренне. Внутренне она, как и обещала, уже перестроилась, и с ней опять можно разговаривать по-дружески откровенно и непринужденно. И он ответил ей так же искренне: