— Давай, — покорно согласился Олег и полез в сейф за чертежами. План, который он предложил, был разумным. Сергей оценил его сразу. И сразу принял. Хотя и нашел то, над чем еще стоило подумать. В комнату зашел Бочкарев. Посмотрел на чертежи, прослушал короткий разговор конструкторов и положил поверху ватмана продолговатый лист, испещренный красными и синими значками.
— Что это? — не понял Окунев.
— План целей, которые должен будет заснять «Фотон», — пояснил Бочкарев.
— А почему такое разноцветье?
— Два варианта. Только снимай. Так что дело за нами.
— Если все предложения Олега подтвердятся расчетами, в четверг монтаж будет закончен и можно испытывать, — уверенно сказал Сергей и невольно посмотрел на телефон. У него внутри все горело от желания снять трубку и набрать знакомый номер КБ. Но и на этот раз он поборол в себе это желание, взял ручку, свою рабочую тетрадь и уселся за компьютер. Отключаться в работе от всего прочего он умел всегда. И теперь ему тоже удалось это без особого труда. Но на сей раз дело было даже не столько в его умении сосредоточиваться на чем-то одном, сколько в том, хотя он и не отдавал себе в этом отчета, что в душе у него наступило некоторое равновесие. Ему еще попрежнему хотелось и видеть, и слышать Юлю. Но уже встало на пути этого желания много раз уязвленное самолюбие. И Сергей не позвонил ни в тот день, ни на следующий. И через день не позвонил. К тому же переделка дешифратора оказалась не такой уж простой. Та схема, которую предложил Окунев и которая при беглом знакомстве так понравилась Сергею, при более тщательном ее изучении показала себя куда менее совершенной, чем представлялась. И, хотя Сергей, проверяя ее, никакой ошибки не заметил, он тем не менее чутьем почувствовал — она все же дефектна. И, просидев над расчетами почти сутки, нашел в конце концов то, мимо чего спокойно прошли и Бочкарев, и Олег. Потом еще сутки ушли на работу с деталями, на их установку, подгонку, крепежку. А в четверг, уже вечером, Юля неожиданно позвонила сама. И как ни в чем не бывало спросила:
— Куда же ты пропал?
Сергей в это время был в комнате один и мог разговаривать свободно, никого не стесняясь.
— Никуда. Сижу здесь и работаю.
— И не можешь позвонить?
— Могу, конечно.
— Так в чем же дело?
— Ты все уже забыла. Ты так легко ко всему относишься. Ты же знаешь, в каком настроении я остался в тот вечер. Ты: — словно прорвало Сергея.
— Ну конечно, как всегда, во всем виновата я, — не дала договорить ему Юля. — Извиняюсь.
— Да нет же, Юленька. Разве я в чем-нибудь тебя виню? Да и вообще, разве в этом дело? — обескураженный и даже несколько шокированный ее бодрым настроением, смутился Сергей. — Ты завтра уедешь на дачу?
— Скорее всего, в субботу.
— Не уезжай. Завтра я буду в Москве и очень хочу видеть тебя.
— Когда же ты приедешь?
— Прямо с утра. Привезу пленку.
— Как? Уже есть снимки? — живо заинтересовалась Юля.
— Еще нет, но сегодня будут. Мы свое дело, кажется, сделали.
— Бочкарев уже докладывал шефу?
— Пошел еще раз лично во всем увериться и будет звонить.
— Поздравляю, на сутки опередили сами себя. Что ж, где Кольцов — там победа. Иначе не скажешь, — почти серьезно проговорила Юля.
— А днем ты будешь на месте? — не обратил на ее тон внимания Сергей.
— Днем я буду в НИИ.
— Я боюсь, если вдруг задержусь, то в КБ тебя уже не встречу.
— В таком случае я приду прямо к тебе.
— Я буду ждать тебя. Очень буду ждать, — сказал Сергей и положил трубку, потому что в этот момент зазвонил другой телефон, внутренний, и необычно возбужденный голос Зарубы сообщил:
— Можешь к чертям выбрасывать все свои перерасчеты. Бочкарев уже доложил, и шеф уже дал команду на взлет!
— Откуда же он звонил? — не поверил Сергей.
— С командно-диспетчерского. Там связь получше, чем наша.
— Да я давно уж ничего не высчитываю…
— Тогда чего там торчишь? Ну что ты за человек?! Тут живое дело, мы все ходим, приплясывая, техники последний лист обшивки на место ставят — и можно в воздух. А он от ватмана оторваться не может, въелся в него — как клещ в собачье ухо. Вот увидишь, без тебя Володька взлетит! — пригрозил Заруба.
— Что вы, братцы! Побойтесь бога! Бегу! — мгновенно заразился общим воодушевлением Сергей. — Все бросаю и бегу!
Он быстро рассовал по несгораемым шкафам чертежи, схватил с вешалки фуражку и выбежал на лестницу. Момент, которого они так долго ждали, к которому готовились так упорно, наступил. Сергей прыгал через три-четыре ступеньки, не чувствуя своего веса. Но ясно чувствовал, как наполняется легкостью все его большое и сильное тело. И не только тело — светло и радостно стало на душе. И наступила эта легкость совсем неожиданно. Ее принесли два звонка: один из Москвы, другой из ангара. Они были совсем разные. А слились в одно прекрасное настроение, и появилось такое ощущение, будто ему самому предстояло сейчас взмыть в фиолетовую вечернюю мглу на стремительном, с треугольным, как письмо с адресом полевой почты, крылом истребителе.
Когда Сергей выбежал на поле, легкий тягач уже вытаскивал самолет из ангара. Рядом с ним, поддерживая его за плоскости, шли Бочкарев, Кольцов-младший, Заруба, Окунев и еще несколько человек. Тягач выкатил самолет, отцепил буксир и укатил. А самолет остался стоять на дорожке, нацелившись приемником воздушного давления, как пикой, на розовую полоску вечерней зари. Залюбовавшись им, Сергей невольно вспомнил свои танки, когда они, уставив в небо стволы орудий, замирали на исходном положении перед началом ночных стрельб. Но танки, даже незамаскированные, казались вросшими в землю. А истребитель и с неработающим двигателем выглядел несущимся в заоблачную высь. Зажглись огни взлетно-посадочной полосы. Мгла раздвинулась, стало совсем празднично.
— Я думаю, Владимир Дмитриевич, инструктировать вас больше нет необходимости, — обращаясь к Кольцову-младшему, спросил Бочкарев.
— Все ясно, товарищ полковник, — заверил Бочкарева Владимир. — Выйти на рубеж полигона и заснять его с заданных высот. Я боюсь, товарищ полковник, только того, что с такими заданиями скоро всякую классность потеряю.
— А вы не бойтесь, — успокоил его Бочкарев.
— Приходится, товарищ полковник. Это же не работа — курорт.
— Будет, Владимир Дмитриевич, непогода.
— Обещаете? — усмехнулся Владимир и взглянул на светящийся циферблат своих часов. — Однако пора. Разрешите готовиться?
— Пожалуйста. Мы вас тут подождем, — кивнул в знак согласия Бочкарев и, уже обращаясь к Сергею, продолжил: — Шеф, выслушав мой доклад, так засуетился, что только и успел сказать: замечательный подарок летчикам ко Дню авиации. И бросил трубку. Наверняка начал названивать Ачкасову… — Бочкарев добродушно рассмеялся.
— Вряд ли он его сейчас найдет… — засомневался Заруба.
— Шеф? Владимира Георгиевича? Да я уверен, что он еще и Алексею Кузьмичу доложит.
— А о чем докладывать-то? — вмешался в разговор Жердев. — Добро бы завтра. Сегодня-то о чем?
— Ну это вам кажется, что не о чем. А Александру Петровичу, если он на самом деле решил проинформировать начальство, и в час не уложиться. А впрочем, я на его месте тоже не стал бы торопиться, — признался Бочкарев. — Сколько раз так было: вроде бы все проверишь-перепроверишь, а потом окажется:
— Вы накаркаете, Юрий Михайлович! — предупредил Окунев.
— Чего уж там, — вздохнул Заруба. — Ясно, что се волнуемся. Моя жинка еще утром звонила, сказала, что она и то сегодня спать не будет. Одному Володьке, кажется, хоть трава не расти. Вот нервы!
— Да, у него закваска погуще нашей, — согласился Бочкарев.
Прошло еще несколько минут, и на поле в сопровождении техника снова появился Владимир. Но теперь он уже был облачен в высотный костюм. Он направился прямо к «носорогу», так в шутку он называл свой истребитель. Но прежде чем забраться в кабину, повернулся к конструкторам и приветливо помахал им рукой. Вся группа ответила ему тем же.