Подписали делегаты следующих департаментов: Ардеш, Буш-дю-Рон, Шер, Дром, Гар, Эро, Изер, Луара, Верхняя Марна, Ньевр, Восточные Пиренеи, Рона, Сона и Луара, Савойя, Вар, Воклюз».

Накануне делегаты лионского конгресса явились в Ратушу, чтобы предложить свое вмешательство, но им дали понять, что оно уже бесполезно.

«Journal Officiel» напечатал также декрет версальского Собрания, разоблачавший лицемерие версальцев, стремившихся прикрыть таким образом ту оргию убийств, ту кровавую бойню, которую они уже готовили. Он гласил:

«Национальное собрание, глубоко потрясенное страданиями родины, Постановляет:

По всей Франции будут организованы публичные молебны, чтобы умолить Господа прекратить наши гражданские распри и положить конец бедствиям, поразившим нас.

Принято на открытом заседании в Версале 16 мая 1871 года.

Председатель Жюль Греви Секретари: Поль Бетмон, Поль де Ремюза, виконт де Mo, Н. Жонстон, де Кастеллан, барон де Барант Председатель Совета министров, глава исполнительной власти Французской Республики

А. Тьер».

Отсутствие в этом номере «Journal Officiel» Коммуны каких-либо официальных сообщений свидетельствовало о том, какая дезорганизация царила в деле защи-

ты Парижа.

Собрание версальских реакционеров приветствовало

вступление «армии порядка» в Париж и заявило, что

эти войска и глава исполнительной власти оказали важ-

ную услугу отечеству [202].

Однако Париж продолжал оказывать сопротивление,

особенно на левом берегу Сены, где Варлен и Эд созда-

ли своего рода плацдарм на перекрестке Круа-Руж. На-

род держал в своих руках Университетскую улицу, ули-

цы Гренель, Сен-Доминик, Ренн и Вавен. Но версальцы

заняли Монпарнасское кладбище; проникнув в XIV ок-

руг, они изолировали Шатильон и Монруж и достигли

Обсерватории.

Врублевский организовал в Бютт-о-Кай центр оборо-

ны, располагавший артиллерией и опиравшийся на бар-

рикады Итальянского бульвара, бульвара Л'Опиталь и

бульвара Ла-Гар.

Что касается обороны на правом берегу Сены, то в

XIX и XX округах были сооружены баррикады на ули-

цах Ла-Шапель, Обервилье и на Фландрской улице;

были установлены батареи пушек на газовом заводе, на

Шомонских высотах, на улице Пюэбла и на Пер-Лашез.

Стены Парижа пестрели афишами. Это были прежде

всего афиши, призывавшие народ на баррикады:

«Пусть поднимутся все честные граждане!

На баррикады! Враг в стенах нашего города!

Никаких колебаний!

Вперед за Республику, за Коммуну, за свободу!

К оружию!

Париж, 3 прериаля 79 года

Комитет общественного спасения:

Ант. Арно, Бийорэ, Э. Эд, Ф. Гамбон, Г. Ранвье».

Были, кроме того, расклеены афиши с воззванием

к солдатам версальской армии:

«К версальским солдатам

Братья!

Час великой битвы народов против их угнетателей настал!

Не предавайте дела трудящихся!

Поступайте так, как поступили ваши братья 18 марта!

Присоединяйтесь к народу, ибо вы часть его!

Пусть аристократы, привилегированные, палачи человечества защищают себя сами, и тогда царство справедливости будет легко установить.

Покидайте ваши ряды!

Войдите в наши жилища!

Идите к нам, в наши семьи!

Вас встретят с радостью, по-братски.

Парижский народ верит в ваш патриотизм!

Да здравствует Республика!

Да здравствует Коммуна!

3 прериаля 79 года

Парижская Коммуна».

Центральный комитет национальной гвардии со своей стороны обратился к версальским солдатам со следующим призывом:

«Солдаты версальской армии!

Мы – отцы семейств.

Мы сражаемся зa то, чтобы наши дети не оказались однажды, подобно вам, под игом военного деспотизма.

Придет день, и вы тоже станете отцами.

Если вы будете стрелять сегодня в народ, ваши дети проклянут вас, как мы проклинаем солдат, которые проливали кровь народа в июне 1848 года и в декабре 1851 года.

Два месяца тому назад, 18 марта, ваши братья, солдаты парижской армии, сердца которых были исполнены ненависти к подлецам, продавшим Францию, побратались с народом; последуйте их примеру.

Солдаты, наши дети и наши братья, слушайте нас внимательно, и пусть ваша совесть решит:

Когда приказ бесчестен, неповиновение становится долгом» [203].

Это обращение к версальским солдатам следовало за другим воззванием, которое было написано Комитетом общественного спасения и составлено в следующих выражениях:

«Солдаты версальской армии!

Парижский народ никогда не поверит, что вы, оказавшись с ним лицом к лицу, решитесь направить против него оружие: ваша рука не поднимется на такое дело, которое было бы поистине братоубийством.

Вы, как и мы, пролетарии; вы, как и мы, заинтересованы в том, чтобы заговорщики-монархисты не могли более проливать вашу кровь так же, как они выжимают пот ваш.

Вы поступите так, как вы поступили уже 18 марта, и народ будет избавлен от горькой необходимости сражаться против тех, кого он считает своими братьями и с кем он хотел бы сидеть рядом на гражданском пиршестве Свободы и Равенства.

Придите же к нам, братья, придите к нам! Наши объятия открыты для вас!» [204].

Увы! Призыв повторить то, что было совершено 18 марта, то есть побрататься с парижским народом, не нашел отклика в сердцах версальских солдат. Они были основательно обработаны психологически для совершения своего черного дела «защиты порядка» от парижан, которых обвиняли во всех преступлениях и изображали виновниками всех бед, обрушившихся на Францию.

Одновременно с обращением к версальским солдатам Центральный комитет вступил в переговоры с «Лигой республиканского союза прав Парижа». Он передал ей предложения, которые были опубликованы в афишах и в «Journal Officiel» за 24 мая.

«В тот момент, когда оба лагеря собираются с силами, присматриваются друг к другу и занимают свои стратегические позиции;

в этот последний миг, когда все население в пароксизме отчаяния решилось победить или умереть, защищая свои права;

Центральный комитет хочет, чтобы прислушались к его голосу.

Мы боролись только с одним врагом: граждан ской войной. Мы всегда оставались верны себе; находились ли мы временно у власти или были совершенно удалены от дел, мы всегда мыслили, говорили и действовали в этом духе.

Сегодня, и уже в последний раз, перед лицом бедствий, которые могут обрушиться на всех, мы предлагаем героическому вооруженному народу, который избрал нас, а также заблуждающимся людям, которые атакуют нас, единственное решение, могущее остановить кровопролитие и оградить в то же время законные права, завоеванные Парижем:

Национальное собрание, миссия которого окончена, должно быть распущено;

будет распущена также и Коммуна;

так называемая регулярная армия должна покинуть Париж и удалиться от него на расстояние не менее 25 километров;

из делегатов от городов, насчитывающих не менее 50 тысяч жителей, будет создан временный орган власти; этот орган изберет из числа своих членов временное правительство, которое должно будет провести выборы в Учредительное собрание и в Парижскую Коммуну;

ни члены Национального собрания, ни члены Коммуны не будут подвергаться никаким преследованиям за действия, совершенные после 26 марта.

Вот единственно приемлемые условия.

Пусть кровь, пролитая в братоубийственной борьбе, падет на головы тех, кто отвергнет их!

Что касается нас, то мы, как всегда, исполним свой долг до конца.

Центральный комитет» [205].

Разумеется, эти предложения остались без ответа. Между Версалем и Парижем завязалась борьба не на жизнь, а на смерть.