В направлении Нёйи – без перемен; в направлении Аньера – сравнительно спокойно».

«Journal Officiel» опубликовал обращение франкмасонов Парижа к их собратьям во Франции и во всем мире. В этом обращении говорилось:

«29 апреля 10 или 11 тысяч франкмасонов направились к Ратуше по главным артериям столицы, приветствуемые всем населением Парижа. Дойдя до авеню Великой армии, они, несмотря на бомбы и картечь, водрузили свои 62 знамени перед лицом осаждающих нас войск.

Их белое знамя с девизом «Возлюбим друг друга», которое они несли в направлении версальских позиций, заставило неприятеля прекратить огонь на всем протяжении от ворот Дофин до ворот Бино: голова их длинной колонны достигла только первой баррикады вражеских войск.

Три франкмасона были допущены в качестве делегатов. От генералов, к которым они обратились в Нёйи, Курбевуа и в Рюейе, где появление этих делегатов было встречено возгласами «Да здравствуют масоны! Да здравствует Коммуна!», они добились только короткой передышки. Двое из них, уступая настояниям генералов (которые заявили, что не могут быть их посредниками), отправились в Версаль (не имея на то мандата и вопреки линии поведения, которую они себе наметили), чтобы лишний раз доказать, что всякая новая попытка примирения бесполезна.

От главы исполнительной власти они не добились ничего, решительно ничего…

Все поймут, что их парижские братья хотят лишь одного: чтобы справедливость была претворена в жизнь и перестала быть достоянием одной теории, чтобы любовь друг к другу стала законом человеческого общества и что Париж обнажил шпагу лишь для законной защиты человечества…

Действуйте сообща, все города вместе, обратитесь к солдатам, которые сражаются против своей воли за самое несправедливое дело, за эгоистические интересы, и убедите их встать на защиту правого и справедливого дела.

Вы окажете тем самым важную услугу всему человечеству, вы обеспечите этим будущее счастье народов.

Да здравствует Республика!

Да здравствуют Коммуны Франции, объединившиеся с Коммуной Парижа!»

Таким образом, речь шла о выступлении в поддержку Парижа, но этот призыв не стал, разумеется известен за пределами столицы: окружавшее ее огненное и железное кольцо сжималось все сильнее.

В тот же день «Journal Officiel» опубликовал следующую заметку по поводу народного образования:

«В скором времени религиозное обучение исчезнет из школ Парижа.

Однако воспоминание о нем в виде распятий, мадонн и других религиозных символов еще остается во многих школах.

Учителя и учительницы должны принять меры к удалению этих предметов, присутствие которых оскорбляет свободу совести.

Предметы этого рода, сделанные из ценных металлов, должны быть переданы по описи в Монетный двор».

12 мая

Военные донесения гласили:

«Ванв: федераты отбросили версальцев, которые пытались здесь закрепиться.

Монруж, Бисетр: наши позиции и положение превосходны.

Сент-Уан: версальцы со стороны Женвилье не могут закрепиться.

Клиши: ночь прошла спокойно. С пяти до восьми часов утра – сильный гул артиллерийской и ружейной стрельбы. В одиннадцать часов утра огонь наших батарей вызвал пожар в Аньере, вблизи парка. Ночью до трех часов было тихо. С трех часов федераты начали ожесточенный бой. Версальцы бегут на всем участке. Квартал Терн довольно сильно пострадал.

Нёйи: 128-й батальон отмечен в приказе. С полуночи и до трех часов – артиллерийская дуэль. В девять часов огонь стал ослабевать. В полдень военные действия возобновились; федераты одержали серьезный успех.

Аньер: вечером 11 мая – частые залпы митральез с обеих сторон. Ночь прошла довольно спокойно. В половине пятого артиллерийский огонь наших бастионов нанес версальцам большой урон.

Акты героизма на этих участках фронта довольно частое явление».

Коммуна постановила организовать военный суд в следующем составе:

«Лео Мелье – председатель; судьи: Монури, капитан 133-го батальона, Монрэ, капитан 176-го батальона, Гано, лейтенант 156-го батальона, Картон, сержант 101-го батальона; секретарь суда – плац- майор Маретт» [176].

В письме к членам Коммуны, которое было оглашено на ее заседании, Делеклюз писал:

«Граждане, прошу вас отметить в приказе, с опубликованием в афише, 128-й батальон национальной гвардии, который сегодня ночью под командой генерала Домбровского очистил парк Саблонвиля от занимавших его версальцев, причем осуществил эту операцию с изумительным воодушевлением…» [177].

Ввиду того что Делеклюз подал в отставку с поста члена Комитета общественного спасения, пребывание в котором он считал несовместимым с обязанностями гражданского делегата по военным делам, возникла необходимость избрать нового члена этого Комитета. Был избран Бийорэ, получивший 27 голосов; 16 голосов было подано за Варлена.

Избрание Бийорэ говорило о том, что «большинство» Коммуны не желало предоставить хотя бы один пост в составе Комитета общественного спасения социалистическому «меньшинству», примыкавшему к Интернационалу. Эти разногласия в Коммуне обнаружились как раз в тот момент, когда угроза Парижу возрастала с каждым часом. Это было какое-то страшное ослепление: тут проявлялось нечто подобное (конечно, для, той эпохи) тому антикоммунизму, который используют ныне раскольники рабочего класса.

13 мая

Военные донесения сообщали:

«Аньер: 12-го вечером сильная, но безрезультатная артиллерийская дуэль. Ночью блиндированные вагоны обстреляли Аньер. Версальцы отвечали слабо. Утром версальцы подвергли наши позиции сильному обстрелу; наши батареи вели ответный огонь и заставили их замолчать. В полдень было спокойно. В час дня наши батареи открыли сильный огонь. Версальцы отвечали очень вяло.

Нёйи: вечером сильная артиллерийская дуэль. Ночью ружейная перестрелка на аванпостах и баррикадах. Утром мы обменялись с противником несколькими пушечными залпами. С восьми часов до полудня довольно спокойно. С полудня до четырех часов почти полное затишье. Как мы, так и противник- на прежних позициях.

Сент-Уан, шесть часов утра: за один час наши батареи, установленные в доках, заставили замолчать передвижную батарею на полуострове Женвилье.

Ворота Клиши: ночью спокойно. 43-й бастион обстреливает с перерывами Бэкон и Аньер. Клиши подвергается непрерывному артиллерийскому обстрелу.

Ворота Аньера: довольно спокойно. Несколько снарядов противника пролетело в направлении железнодорожных мастерских.

Ванв: вечером версальцы атаковали форт со всех сторон. Как форт, так и бастионы вели энергичный ответный огонь и нанесли врагу большие потерн. С десяти часов и до полудня – ружейная перестрелка у баррикады на дороге из Шатильона. 105-й и 187-й батальоны достойны быть отмеченными в приказе за их мужественное поведение в бою с неприятелем; этого заслужил и кавалерист Кобоско, который отличился, доставляя приказы под градом снарядов.

Мулен-Саке: ночь прошла спокойно.

Вильжюиф, половина третьего: баррикада обстреляла картечью версальских кавалеристов-разведчиков и обратила их в бегство.

Бисетр и От-Брюйер: довольно тихо. Только несколько орудийных залпов по Баньё.

Монруж, половина десятого: один залп из форта по Ба-Фонтенэ. Днем полное спокойствие.

Вчера на рассвете наши канонерки подверглись артиллерийскому обстрелу; они вели ответный огонь с мужеством, достойным всяческой похвалы. Огонь продолжался с перерывами весь день.

Примерно около пяти часов вечера форт Исси, батарея острова Сен-Жермен, внезапно демаскированная и батарея мортир открыли ожесточенный огонь по нашим канонеркам.

После ужасающей артиллерийской дуэли наши канонерки вынуждены были вследствие меткой стрельбы неприятеля покинуть опасную позицию, которую они занимали более месяца. Но они оставили эту позицию лишь после того, как одна из канонерок, «Эсток», подбитая версальскими снарядами, затонула при криках: «Да здравствует Коммуна!»