Прошло двадцать лет со времени окончания Ливонской войны, в ходе которой Речь Посполитая стремилась утвердиться на берегах Балтики и продолжить экспансию против Русского государства. Поддерживавший ее агрессивные устремления Ватикан ставил своей целью насадить в России католичество. Ливонская война не принесла Польше ожидаемых результатов. Истощив свои силы в войне с Россией, она вынуждена была подписать в 1582 г. перемирие на 10 лет. Сразу же после этого Польша приступила к подготовке новой войны против России, и только ряд обстоятельств, в том числе смерть Стефана Батория, помешал тогда возобновлению военных действий. Отправка Льва Сапеги в Москву в 1600 г. была попыткой разведать, можно ли убедить правительство Годунова стать на путь унии Польши с Россией. Решительный отказ Годунова от унии показал, что Россия не желает принять польский план с его далеко идущими экспансионистскими целями. Время мирных переговоров кончилось, и польские политические круги стали готовиться к новым военным акциям. Поэтому не удивительно, что авантюра с самозванцем, которого «открыли» украинские магнаты, стала так быстро развиваться.

Вернувшись из Кракова, где происходили переговоры с Сигизмундом III, в Самбор — резиденцию Юрия Мнишека, самозванец при самом деятельном участии последнего стал готовиться к вторжению в Россию. В Глинянах был назначен сбор войска. К самозванцу стекалась ищущая легкой наживы беспоместная шляхта, обычно составлявшая дворню у магнатов. Прибыл к Лжедмитрию и отряд московских дворян, ранее бежавших в Речь Посполитую и получивших здесь поместья. На Дон были направлены посланцы с призывом присоединиться к «царевичу Димитрию». С собранным войском, во главе которого номинально стал Юрий Мнишек, самозванец двинулся к Киеву. Недалеко от Днепра к нему присоединились, по некоторым данным, 2 тыс. запорожских казаков. Нужно думать, что это были не только запорожские казаки, но и оказачившиеся крестьяне. На Поднепровье, где еще так недавно пылали восстания К. Косинского и С. Наливайко, народные массы по-прежнему горели желанием уничтожить крепостничество и владычество Польши. На сейме в начале 1605 г. князь Януш Острожский утверждал, что запорожцы рассылают по Украине универсалы, призывающие население к восстанию и сбору денег для закупки оружия. Острожский настаивал, чтобы сейм обязал всех украинских старост объединиться и выступить против запорожских казаков. «Надо их сразу подавить, — говорил он, — так как они быстро берут верх». Острожский считал, что если казаков вовремя не усмирить, то к ним сейчас же присоединятся крестьяне.

В начале октября 1604 г. войска Лжедмитрия приблизились к Киеву. Здесь по Днепру проходила польско-русская граница. При попытке переправиться через реку самозванец натолкнулся на препятствие. Киевский воевода князь К. Острожский, не сочувствовавший авантюре самозванца, приказал убрать все паромы через Днепр. По-видимому, он стремился также воспрепятствовать переходу за московский рубеж украинских казаков, об опасности со стороны которых сын его Януш Острожский, как уже сказано, говорил на сейме в начале 1605 г.

С большой задержкой переправившись через Днепр у Вышгорода, войско самозванца вступило на территорию Московского государства — в Северскую Украину. Здесь самозванец обратился с грамотами к населению. Эти грамоты до нас не дошли, но о содержании их можно судить на основании его позднейших грамот. В грамоте, изданной в конце похода на Москву, Лжедмитрий писал: «Все православное христианство в тишине и покое и в благоденственном житии учинити хотем»[223]. В другой грамоте, о которой сообщает автор повести «Како восхитити неправдою на Москве царский престол Борис Годунов», самозванец, обращаясь ко «всем людем, живущем во градех и во весех», обещал «великую свою милость и во всех винах, что противу его стояли, пощаду и милосердие, и от темниц освобождение, и ото уз разрешение». Далее он заявлял о своем намерении «воинскому чину поместья и вотчины изобиловати и златом и сребром удоволити, а гостем и торговым и всяким тяглым людем великую лготу давати»[224]. Следовательно, в грамоте шла речь об удовлетворении прежде всего требований служилого дворянства, затем городской верхушки. В то же время щедрые обещания «великих лгот» раздавались «всяким тяглым людям», под которыми разумелись низшие городские слои и крестьянство.

Население Северской Украины, как и соседних южных окраин Русского государства, — крестьяне, городские низы, мелкий служилый люд — было охвачено недовольством, обострившимся в последние годы правления царя Бориса Годунова, и жаждало перемен. Появление «царевича Димитрия», призывавшего к свержению Годунова, было тем толчком, который превратил существовавшее напряжение в восстание. Напомним, что вскоре после смерти в мае 1591 г. царевича Димитрия на южных окраинах, в том числе в Северской Украине, циркулировали слухи об убийстве царевича Дмитрия Годуновым. Правительство Годунова жестоко расправлялось с теми, кто их распространял. «Во всей Украине… множество людей с пыток помроша, а иных казняху и языки резаху, а инии по темницам умираху»[225]. Понятно, что так жестоко наказываемое за распространение слухов об убийстве Годуновым царевича Дмитрия население южных окраин с радостью восприняло весть о его «чудесном спасении» и появлении с войском в Северской Украине.

Первым городом на пути двигавшегося войска был Моравск. Жители Моравска, получившие перед этим грамоту от самозванца, связали противившихся сдаче города воевод и открыли ворота крепости. Из Моравска самозванец обратился с грамотами к местному населению. В Северской Украине в помощь Лжедмитрию собирались отряды, в которые входили также спасшиеся участники восстания Хлопка. После Моравска войско самозванца подступило к Чернигову. Тут произошло почти то же, что и в Моравске. Казаки, приблизившись к плохо укрепленному посаду, закричали: «Поддавайтесь царю и великому князю Дмитрию Ивановичу: Моравск уже сдался». Часть гарнизона по приказу воеводы Татева вначале оказала сопротивление, но когда казаки вместе с присоединившимися к ним горожанами пошли на штурм крепости, прекратила сопротивление. Воевода был связан и выдан самозванцу. Стремясь афишировать свое «великодушие» по отношению к воеводам Годунова и тем ослабить сопротивление противника, он простил Татева, который в ответ на это присягнул ему на верность. В Чернигове Лжедмитрию досталась значительная добыча.

Окрыленный первыми успехами, самозванец вскоре подошел к Новгороду-Северскому. Здесь, однако, его положение осложнилось. Воеводой в Новгороде-Северском был Петр Федорович Басманов — брат убитого в сражении с Хлопко Ивана Федоровича Басманова, энергичный и способный военачальник. В отличие от Чернигова и Моравска, в Новгороде-Северском почти не было посадского населения. Гарнизон состоял как из местных служилых людей, так и из присланных из других городов, в том числе московских стрельцов, приведенных Басмановым. Призывы сдать город ни к чему не привели, а все попытки овладеть им штурмом были отбиты. Самозванец оказался перед необходимостью длительной осады города, что не входило в его планы. Скоро, впрочем, положение Лжедмитрия значительно улучшилось. Вести о падении Моравска и Чернигова распространились по всей Северской Украине и за ее пределами. Одни за другими начали восставать против Годунова города и села. Как отмечается в одном источнике, в это время «бысть мятеж во всех северских странех и в городех»[226]. Меньше чем за месяц на сторону «царевича Димитрия» перешли Путивль, Рыльск, Севск, Курск, Кромы.

Тем временем к Новгороду-Северскому уже подходило посланное Годуновым войско во главе с князем Ф. И. Мстиславским. По мере приближения к противнику в правительственном войске все больше стали сказываться последствия агитации сторонников самозванца. К Новгороду-Северскому оно подошло почти небоеспособным. В сражении в середине декабря 1604 г. правительственное войско понесло большие потери (ранен был и сам Мстиславский) и стало отступать. Но и самозванец не мог развить успех. В его разношерстном войске начался разлад. Наиболее боеспособные части, навербованные в Польше, не желали двигаться дальше. С одной стороны, этим частям, в большинстве своем состоявшим из шляхтичей, не по пути было с восставшими украинскими и русскими крестьянами и горожанами, которые ставили перед собой чуждые им социальные цели, с другой стороны, наемники разочаровались в возможности захвата богатой добычи. А между тем вознаградить их самозванец не мог из-за отсутствия денег. После долгих споров по поводу жалованья большая часть шляхетского войска оставила самозванца. С ней ушел и Юрий Мнишек.