В формировании предпролетариата Украины принимали участие также русские крестьяне и ремесленники. Русские мастера и рабочие присылались правительством на многие казенные предприятия, в том числе на Ряшковскую, Глушковскую, Екатеринославскую суконные мануфактуры. Почти все рабочие чулочной мануфактуры в Екатеринославе являлись выходцами из России. Многие русские, участвуя в строительстве, впоследствии стали рабочими Луганского металлургического, Шосткинского порохового и Кременчугского оружейного заводов. Значительную часть рабочих бахмутских и торских солеварен составляли выходцы из Белгородской губернии. В поисках работы часть русских крестьян и ремесленников добровольно переходила на территорию Украины, пополняя ряды местных работных людей. Выходцы из России имелись в каждом украинском городе, а также во многих селах и на промыслах. В ходе производственной деятельности и общения происходило дальнейшее укрепление связей между украинскими и русскими рабочими.
В отличие от Левобережья и Слобожанщини, формирование предпролетариата на западноукраинских землях тормозилось господством иностранных поработителей и тяжелым феодально-крепостническим гнетом. Польские феодалы использовали Восточную Галичину как сырьевую базу, подвергая местное население жесточайшей эксплуатации и национально-религиозным преследованиям. Все это вызвало массовый переход населения на Правобережную Украину, в Молдавию, Валахию и другие местности, где крепостной гнет был несколько слабее. Этот процесс особенно усилился после захвата Восточной Галичины Австрией. Только в 1780 г. в Молдавию и Валахию перешло до 145 тыс. украинских крестьян, что отрицательно сказалось на обеспеченности рабочей силой сельского хозяйства и промышленности.
Основные группы рабочих Украины составляли крепостные и вольнонаемные. Причем многие вольнонаемные являлись крепостными крестьянами, отпущенными владельцами на заработки. По своему характеру это еще не был пролетариат в чистом виде. В. И. Ленин указывал, что «при крепостном праве, о выделении рабочего класса из общей массы крепостного, бесправного, «низшего», «черного» сословия не могло быть и речи»[209].
Многие рабочие не порывали связей с сельским хозяйством, а на промышленных предприятиях работали поденно или же временно. Связь рабочего с сельским хозяйством продолжала оставаться типичным явлением для всего периода формирования в недрах феодально-крепостнической формации элементов буржуазной нации.
Удельный вес наемного труда повышался прежде всего на купеческих, казацких, мещанских и крестьянских предприятиях. Этому процессу во многом способствовало отсутствие на Левобережье до 1783 г. законодательно закрепленного крепостного права, а соответственно и наличие свободной рабочей силы. В частности, в 1763 г. на 17 левобережных руднях 42,7 % всех рабочих являлись пришлыми людьми из других местностей. Среди них 18,4 % составляли рабочие, уже имевшие какую-либо рудничную специальность, что свидетельствовало о наличии постоянных кадров рабочих. Несколько поколений рабочих трудились и на крупных мануфактурах. По определению В. И. Ленина, «вся эта пестрота форм зависимости только прикрывает ту основную черту мануфактуры, что здесь уже раскол между представителями труда и капитала проявляется во всей силе. Ко времени освобождения крестьян этот раскол в крупнейших центрах нашей мануфактуры был уже закреплен преемственностью нескольких поколений»[210].
Труд крепостных рабочих преобладал на казенных текстильных предприятиях. На Ряшковской и Глушковской суконных мануфактурах насчитывалось по нескольку тысяч работных людей — крепостных крестьян из приписных сел. В 1774 г. на шелковой мануфактуре в Новой Водолаге было занято более 4 тыс. крепостных. Крепостные рабочие составляли большинство также на многих помещичьих винокурнях, селитренных варницах, гутах и т. п.
На предприятиях использовался женский и детский труд. В частности, женщины составляли почти половину всех рабочих на Екатеринославской чулочной и суконной, а также значительную часть на Батуринской, Ряшковской, Топальской и других мануфактурах. Труд детей и подростков широко применялся прежде всего в ремесленных мастерских. Принимая их в обучение, владельцы мастерских получали почти даровую рабочую силу и пользовались ею в течение 5–6 лет.
В целом предпролетариат Украины имел еще незначительный удельный вес в обществе и в большей степени зависел от феодально-крепостнической системы, чем от ростков капиталистических производственных отношений. Но его количественный рост и качественные изменения оказывали влияние на разложение феодализма и развитие капиталистического уклада.
Этническое развитие украинского народа. Экономическое развитие украинских земель и их территориальная консолидация стали важнейшими факторами, ускорившими процесс формирования языка украинской буржуазной нации. В. И. Ленин подчеркивал, что «для полной победы товарного производства… необходимо государственное сплочение территорий с населением, говорящим на одном языке, при устранении всяких препятствий развитию этого языка и закреплению его в литературе»[211]. Повседневные контакты людей в производственной и духовной сферах жизни настоятельно требовали закрепления живой народной речи в литературе, выработки единого языка формирующейся украинской буржуазной нации. Наиболее интенсивно проникали элементы народной речи в художественную литературу различных жанров.
Народно-разговорные фонетико-морфологические формы стали чаще встречаться в деловых документах (грамотах, универсалах, инструкциях гетманской, полковых и сотенных канцелярий), а также летописях. Самуил Величко, например, широко употребляет в своей летописи такие фразеологизмы, как «розминутися з правдою», «гонити ветра в полю», «дери лика», «як муха на меду» и т. п. В официальных документах постепенно вытесняются многочисленные полонизмы, латинизмы, старославянские языковые формы.
Произошли определенные сдвиги во внутренней структуре языка. Актовый материал XVII–XVIII вв. свидетельствует об интенсивном фонетико-морфологическом закреплении народной основы украинского литературного языка. В XVIII в., например, наблюдается произношение ѣ как и (лѣетри, попѣд, вѣен), твердое произношение согласных перед е (щасливе, банкетах) и ряд других народно-разговорных особенностей. Старославянский книжный язык, которым написаны житейно-повествовательные и полемические произведения, драмы, оды, панегирики, утратил свое значение и постепенно пришел в упадок.
Украинский литературный язык формировался под благотворным влиянием идей и концепции прогрессивных общественно-политических деятелей России, в первую очередь М. В. Ломоносова и А. Н. Радищева. Закреплению народно-разговорных элементов в языке способствовало также знакомство просвещенных людей общества с многочисленными произведениями русской литературы, ее богатейшей языковой палитрой. Сочинения А. П. Сумарокова, Н. И. Новикова, А. Д. Кантемира, В. К. Тредиаковского и др. оказали большое влияние на творчество украинских писателей, содействовали утверждению в литературном языке народно-разговорных элементов.
Важной стороной формирования национальных языков, в том числе и украинского, является постепенное преодоление их диалектной разобщенности. К. Маркс и Ф. Энгельс, изучая эти процессы, подчеркивали, что «в любом современном развитом языке естественно возникшая речь возвысилась до национального языка отчасти благодаря историческому развитию языка… отчасти благодаря скрещиванию и смешению наций… отчасти благодаря концентрации диалектов в единый национальный язык, обусловленной экономической и политической концентрацией»[212]. Уже во второй половине XVIII в. значительно ослабло влияние на украинский литературный язык юго-западных и североукраинских говоров. Диалектные различия районов наиболее позднего заселения (Слобожанщина, Северное Причерноморье и т. д.) по мере их хозяйственного освоения нивелировались.