Нельзя бросать упрек кому-то за такое положение вещей. Ведь когда тысячи людей одновременно выгружалась с эшелонов, тут уже не до комфорта. Строили жилье ускоренными темпами: размещать прибывших надо было не потом, а сегодня, сейчас. И лишь принимавшие экзамен первая и вторая военные зимы со всей полнотой обнажили недостатки — и в землянках, и в бараках было холодно, много дров уходило на обогрев (вместо печей стояли «буржуйки»), долго так жить нельзя.

Этот вопрос где-то в декабре 1942 года мы неоднократно обсуждали и с заместителем директора по строительству М. М. Свешниковым, и с парторгом ЦК ВКП(б) И. Л. Ломакиным, и с другими товарищами. Проводили обследование каждой семьи. Установили потребности в жилье. Выработали совместную точку зрения и на то, что нам надо строить и как строить.

Решили вместо засыпных бараков возводить рубленые, которые и долговечнее, и теплее. В 1943 году появилось семь таких бараков. В комнатах и коридорах утеплялись полы и потолки, штукатурились стены. Оборудовали шестнадцать землянок (от них мы отказались только на следующий год). Но землянки теперь были поменьше, что позволяло создавать более удобные условия для проживания. В этот же период сданы под ключ жилой кирпичный дом общей площадью 1395 квадратных метров и кирпичное общежитие — 1137 квадратных метров.

Всего же жилья построено меньше, чем в 1942 году. Снижение количественного показателя объясняется тем, что приток рабочих на завод продолжался уже не такими темпами, как раньше. И разместить их не представляло особого труда. Я подчеркиваю — разместить. Однако до бесконечности «размещать» нельзя. Для людей необходимо создавать людские условия. Эта задача оказалась гораздо сложнее, чем сооружение временного жилья. Временное жилье и предназначено для временного проживания. В характере же русского человека — основательно обустраиваться на месте, если даже его пребывание здесь ограничено какими-то временными рамками. Вот почему количество землянок и размеры их в 1943 году уменьшены. По этой же причине стали строить рубленые бараки с комнатной и коридорной системой, со всеми удобствами появились жилой дом и кирпичное общежитие…

С этого времени и до конца войны показатель ввода жилья около 6 тысяч квадратных метров в год практически находился на одном уровне. Однако строились уже жилые объекты более высокого качества. В 1944 году у нас появилось 8 кирпичных двенадцатиквартирных, 2 рубленых восьмиквартирных дома и кирпичное здание интерната для учащихся ремесленного училища. А в 1945 году построено 47 шлакобетонных двухэтажных домов, проведены капитальный и текущий ремонты имеющегося жилья, благоустройство общежитий. Кроме того, тогда мы могли позволить себе и такую роскошь: выделить 300 тысяч рублей на индивидуальное строительство.

На первых порах фондов на строительство жилья нам никто не выделял. Денежные и материальные средства изыскивали из своих резервов, потому что были твердо убеждены — без этого нельзя двигать вперед производство. Вопросами планировки, проектирования зданий, застройки улиц ведал отдел главного архитектора — помощника директора завода И. А. Рюмина.

На заводе сложился сильный строительный коллектив. Его возглавил бывший главный инженер управления капитального строительства (УКСа) Михаил Михайлович Свешников, ставший заместителем директора по строительству. Ему подчинялся УКС, непосредственно занимавшийся организацией работ. На УКС была возложена задача строительства промышленных объектов, административных зданий и жилых помещений. Управление, объединяющее более 2,5 тысячи рабочих, кроме проектного отдела имело лесопильный, ремонтно-механический, гвоздильный, деревообрабатывающий цеха, цех металлических конструкций, слесарную мастерскую, мастерскую сантехники и другие подразделения. Работали они в полную силу.

Облисполком выделил заводу место, где мы брали гравий, песок, глину, а также участок леса, который могли использовать для нужд строительства. Появилось свое лесное хозяйство, которое стало играть особенно большую роль, когда перешли на рубленые бараки. Тогда же был образован лесной отдел, ведавший заготовкой строительного леса и дров для отопления промышленных и жилых зданий. К этим работам привлекались представители практически всех цехов.

Особенно продуктивно мы стремились использовать летнее время. Работы велись от темна и до темна. Летом 1943 года я побывал на лесоучастке. Бросалось в глаза почти полное отсутствие механизации. Мы кое-что предприняли в этом направлении, но большого прогресса здесь не достигли. Преобладал нелегкий ручной труд. Однако и в таких условиях люди перекрывали задания.

У нас работал кирпичный завод. Благодаря рационализаторам наладили мы и собственное производство шлакоблоков, то есть в распоряжении строителей имелась мощная база, позволяющая возводить жилье, отвечающее местным климатическим условиям. И они распоряжались этой базой по-хозяйски, ежегодно выполняя и перевыполняя план по жилищно-бытовому строительству.

Строители трудились небольшими группами или бригадами на разных участках, порой в отрыве друг от друга. Здесь нужен был свой подход и к снабжению их материалами, и к организации работ, и к проведению мероприятий воспитательного характера. Эту специфику учитывали руководители, партийное бюро УКСа.

Ежедекадно на собраниях коллективов бригад подводились итоги работы, хода социалистического соревнования. Выполнение норм выработки и обязательств каждым тружеником анализировалось ежедневно. Времени на это уходило немного, зато пользу такая практика приносила огромную, ибо позволяла оценивать труд каждого человека и влиять на ход событий в нужном для нас направлении.

Опыт передовых цехов, бригад, отдельных тружеников всячески пропагандировался и внедрялся в жизнь. На каждом этапе соревнования появлялись новые победители. Но были коллективы, которые постоянно добивались высоких результатов. Среди них — столярный цех, где начальником был Садофьев. Работники цеха возводили рубленые бараки на четвертом участке. И не было случая, чтобы дневное задание оказалось невыполненным или выполненным кое-как.

А среди бригад выделялась бригада, которую возглавлял Белов. Мне запомнилось его выступление на партийно-хозяйственном активе УКСа. Запомнилось тем, с какой страстью он говорил о необходимости исключить нарушения дисциплины среди строителей. Как только я стал бригадиром, отмечал Белов, сразу повел борьбу с нарушителями. Такие были. Костяк бригады мою линию поддержал, и нравственный климат в коллективе изменился. Люди стали взыскательнее относиться друг к другу, а главным образом к себе. Что это дало? В бригаде нет человека, который бы не выполнял полутора или двух норм.

Этот партийно-хозяйственный актив состоялся в начале 1943 года. И до конца войны бригада Белова — я время от времени интересовался ее делами — находилась в передовых, нередко выходила победителем среди родственных коллективов.

…С введением новых домов, общежитий, рубленых бараков улучшались жилищные условия тружеников завода. Об этом красноречиво говорят цифры. Если в 1942 году на одного человека приходилось 2,6 квадратных метра жилплощади, то в 1943–3,7, а в 1944–4,92.

На предприятии уделялось большое внимание сохранности жилого фонда. Занимался этим вопросом жилищно-коммунальный отдел. ЖКО имел различные службы, однако их силами трудно было поддерживать жилые помещения в надлежащем виде. Выход находили в том, что привлекали к текущему ремонту самих жильцов. Особенно это касалось общежитий.

Многое было сделано в ходе комсомольско-молодежного месячника по благоустройству общежитий. В нем приняло участие около 4 тысяч комсомольцев и молодежи.

Такие месячники проводились и в дальнейшем. Мы всячески поддерживали начинания молодежи, хотя и понимали: таким путем полностью решить проблему нельзя. Ведь месячники касались главным образом молодежных общежитий.

И здесь родилась идея — расселить жильцов-одиночек по цеховому признаку. В данном случае руководители цехов, партийные, профсоюзные и комсомольские активисты получали возможность вести более предметную политико-воспитательную работу в нерабочее время. Они же включались в решение вопросов содержания и ремонта помещений, создания надлежащих условий для проживания и уюта.