Это была моя первая встреча с Орджоникидзе. Более полувека прошло с тех пор, а помню ее хорошо. Наверное и потому, что, как только переступил порог кабинета, получил крепкий разнос. «Почему писал Сталину? Почему не доложил мне?» Я ответил, что докладная записка находится у Семушкина. Сразу же был вызван Семушкин. Он подтвердил мои слова и сказал, что не доложил докладную потому, что нарком был сильно занят. Орджоникидзе немного остыл. Образовалась пауза. И я обстоятельно рассказал наркому о том, в каком состоянии находятся проектирование и изготовление опытных образцов вооружений для кораблей, что надо сделать для ускорения работ.

Вечером к Орджоникидзе были приглашены все начальники главных управлений наркомата, в том числе Павлуновский, Муклевич, начальник Военно-Морского Флота Орлов, другие сотрудники. Руководителям флота сразу же пришлось выслушать нелицеприятные слова: почему, дескать, вовремя не доложили. Потом нарком предоставил слово мне. Я кратко рассказал об истинном положении дел по каждому управлению и подчиненным им заводам. Совещание окончилось поздно ночью.

А на следующий день в наркомат были вызваны директора ленинградских заводив и заводов других городов страны. Снова мне пришлось выступать. Еще до совещания на стенах зала, где оно проходило, я развесил графики с указанием изделий, сроков их изготовления на каждом предприятии. Так что все было представлено наглядно и убедительно.

Целый день шло совещание. На нем обсуждались не только вопросы вооружения, но и строительства кораблей, механизмов и турбин. Больше всего досталось директору завода «Большевик» И. П. Руде. Да и некоторым другим пришлось краснеть.

После детального разбора Серго спросил:

— Сколько нужно времени, чтобы составить приказ?

Я ответил, что проект готов, могу зачитать его. Никаких замечаний по тексту не было. Орджоникидзе в конце лишь добавил собственноручно:

«Предупредить директора завода «Большевик» т. Руду, что в случае невыполнения в срок возложенных заданий по качеству и количеству, он будет отстранен от занимаемой должности». В проект решили включить также вопросы кооперирования поставок для всех башенных и палубных систем, изготовления приборов управления артиллерийской к торпедной стрельбой и оптических приборов. Таким образом, получился документ, включающий всю программу вооружения по кораблям, размещение заказов по заводам, мероприятия, обеспечивающие изготовление вооружения и кооперированных поставок в установленные правительством сроки.

Потом нарком спросил:

— Кто будет заниматься вооружением кораблей?

Наступила тишина. И. П. Павлуновский предложил создать отдел морских вооружений.

— Отделов много, — ответил Орджоникидзе. — Надо создать бюро морских вооружений, а начальником назначим Хазанова.

Бюро включало восемь штатных единиц. Укомплектовано оно было за счет сотрудников группы береговой обороны и привлечения других опытных специалистов.

После выхода приказа и создания бюро морских вооружений положение изменилось к лучшему. Мы стали более предметно и результативно влиять на работу конструкторских бюро заводов. Некоторые из них укрепили кадрами. Стремились создать в них атмосферу творческого поиска, высокой ответственности за порученное дело. Наладилось оперативное взаимодействие бюро морских вооружений с артиллерийским управлением Военно-Морского Флота, Ленинградским артиллерийским научно-исследовательским морским институтом и научно-исследовательским морским полигоном. В результате в точном соответствии с приказом было закончено проектирование и изготовление опытных образцов. После испытаний они принимались на вооружение.

В ноябре 1934 года было принято предложение Ленинградского металлического завода вместо двухорудийной проектировать трехорудийную 180-мм башенную установку МК-3–180 для крейсера типа «Киров». Работа над чертежами установки велась под руководством А. А. Флоренского и при активном участии Н. В. Богданова, В. С. Петрикевича, Г. И. Апокина, А. И. Устименко и закончилась в установленные сроки. Проектирование трехорудийной качающейся части Б-27 для башенной установки МК-3–180 производило конструкторское бюро завода «Большевик» во главе с А. Г. Гавриловым при активном участии В. М. Розенберг, Н. В. Кочеткова, А. Г. Шершеня и других конструкторов.

В назначенное время и с положительными результатами прошли все испытания. В срок была изготовлена и испытана на Ленинградском металлическом заводе башенная установка. Монтаж ее на крейсере «Киров» закончился в третьем квартале 1937 года. Заключение государственной комиссии было лаконичным: «Башни МК-3–180 приемное испытание выдержали и подлежат передаче в эксплуатацию личному составу Балтийского флота».

На «Большевике» значительно ускорились работы по проектированию и изготовлению 130-мм палубной установки Б-13 (руководитель проекта Г. Н. Рафалович), 100-мм палубной установки Б-24 для подводных лодок (Н. Н. Магдесеев и В. И. Кудряшов) и 100-мм универсальной полуавтоматической палубной зенитной установки Б-34 для крейсера типа «Киров» (Е. В. Синелыциков, при активном участии Е. Г. Рудяка, А. Н. Попова и С. А. Анохина). Эти палубные установки по своим баллистическим данным не уступали на то время лучшим мировым образцам, а в ряде случаев и превосходили их.

В 30-е годы конструкторским бюро завода «Большевик» были разработаны командно-дальномерные посты (КДП) для крейсеров и эсминцев и дальномерные рубки (ДР) для береговой обороны. Одновременно создавались оптические приборы для крейсеров и эсминцев.

Постановлением Совета Народных Комиссаров СССР Главное военно-мобилизационное управление разделялось на Главное военно-промышленное управление, в котором оставалось бюро морских вооружений, и Главное управление боеприпасов. Приказом Народного комиссариата тяжелой промышленности № 37 от 25 февраля 1936 года на бюро морских вооружений возлагалась разработка графиков, планировка выполнения и сдачи заказов на морское вооружение как по заводам Главвоенпрома, так и по всем заводам гражданской промышленности, участвующим в порядке кооперации в изготовлении морской артиллерии, береговой обороны и железнодорожной артиллерии.

Бюро должно осуществлять контроль и наблюдение за выполнением этих заказов по всем заводам, а также увязку всех технических вопросов. Кроме того, нам вменялось в обязанность осуществление, связей с судостроительной промышленностью и наблюдение за ходом монтажных работ артиллерийских установок на судах.

Вскоре вышло постановление СТО о постройке 6 крейсеров типа «Киров», 6 лидеров-эсминцев, 45 подводных лодок и других кораблей. Их необходимо было обеспечить вооружением — башенно-палубными артиллерийскими системами, приборами управления стрельбой и оптическими приборами. Поэтому руководство наркомата обязало И. П. Павлуновского разработать развернутый приказ о развертывании на заводах Наркомтяжпрома производства вышеуказанного вооружения, а также о кооперированных поставках, обеспечивающих ввод в строй кораблей в сроки, установленные правительством. Бюро морских вооружений с участием головных заводов подготовило такой приказ. Труд был затрачен большой. И приказ получился объемным.

Когда все было уже готово, И. П. Павлуновский послал меня в Ленинград — еще раз согласовать и утрясти все детали. Инспектор по особым поручениям наркомата Галкин счел, что мы затягиваем работу, и направил на имя первого заместителя Наркомтяжпрома Пятакова докладную записку. «Согласно постановлению СТО от 13 марта 1936 года по морской артиллерии Вами поручено Павлуновскому составление проекта приказа по НКТП. По моим данным (сообщение Хазанова) составлен проект приказа на 110 листах. В настоящее время согласовывается с соответствующими заводами. Когда будет представлен Вам проект приказа на подпись, неизвестно. Очевидно, продлится еще несколько дней. Такая оттяжка ставит под удар выполнение постановления СТО».

На докладной появилась резолюция Пятакова: «Тов. Павлуновскому. Когда будет приказ?» И. П. Павлуновский ответил так: «Тов. Пятакову. Ни под какой удар постановление СТО не ставится. Это чепуха. Приказ будет готов через 3–4 дня. Оказалось, что составить комплектно все вооружение, включая оптику, приборы управления стрельбой, а главное — кооперацию по изготовлению, сложнее, чем казалось на первый взгляд. Помимо этого, составление приказа задержалось в связи с увеличением программы по судостроению. Приказ составлен, но я послал Хазанова в Ленинград проверить его по заводам. Через 3–4 дня приказ представлю на подпись. (Павлуновский)»[8].