А поскольку по утверждению Солженицына: «У Кронштадтского восстания уже был антиеврейский характер: уничтожали портреты Троцкого и Зиновьева, но не Ленина», то Центрожид долго искал среди своих кандидатуру на переговоры с матросами. И послал для переубеждения моряков единственного среди них «представителя от крестьян», которого держали там для фасадной русской афиши — маразматического дедушку М.И. Калинина, памятник этого слабоумного «героя» до сих пор красуется в Петербурге на площади Калинина, а многим тысячам героически погибших против захватчиков России морякам — ничего, никакой памяти.
Когда этот «представитель народа» не смог воздействовать на умы моряков, то к ним послали с агитацией очередных русских — поэта захватчиков Демьяна Бедного и страстного юдофила журналиста-марксиста М.Е. Кольцова-Фридлянда, и одновременно провели бомбёжку агитационными листовками — сбросили с самолёта 50 тысяч листовок, по две на каждого кронштадтца. И когда эти меры не дали никакого эффекта, то Центрожид поручил своему «талантливому» проверенному палачу — Мойше Тухачевскому уничтожить восставших. Теперь у Тухачевского задача была посложнее, — это были не крестьяне.
Сложность состояла в том, что матросы были русские по национальности, и бросить против них русских красногвардейцев — это означало риск братания, ибо на четвёртый год Советской власти — уже многие разглядели лицо этой власти, и достаточно было «искры» чтобы вспыхнуло обратное пламя. Поэтому Тухачевский начал производить срочный отбор войск по национальному признаку, чтобы избежать риска патриотической или национальной солидарности. Готовя в атаку отряды татар, башкир, интернационалистов и из фанатиков коммунистов и комсомольцев.
Проследим события по дневниковым записям находящегося в это время в Петрограде еврейского историка С.М. Дубнова:
«4 марта. В Кронштадте восстание матросов, принявших резолюцию эсеров».
«6 марта. Сегодня мне передали кронштадтскую резолюцию, что требования её самые умеренные: не учредительное собрание (это уже проходили в конце 1917-го), а только свободные выборы в Советы на основании избирательного права для всех трудящихся с тайным голосованием. И даже эту резолюцию советская власть отвергла и запрещает её публиковать».
«9 марта. Уже два дня бомбардируется Кронштадт».
После старательной бомбардировки войска Центрожида по льду пошли на штурм. Представьте атаку по открытому льду. Но Бронштейну и Тухачевскому русских красноармейцев было не жаль, опять русские убивали русских. Кронштадтцы оказали упорное сопротивление — понеся большие потери, советские войска вынуждены были отступить. Мойше Тухачевскому показалось, что его красногвардейцы не усердно бегут в атаку и закрались у него подозрения. — На всякий случай после захлебнувшейся атаки он демонстративно расстрелял несколько десятков красноармейцев, чтобы остальные в следующем штурме быстрее бежали под пулями по льду. Фашист есть фашист.
«18 марта. Кронштадт взят, усмирен, залит кровью. В течение двух суток он обстреливался из 12-дюймовых орудий, красные наконец ворвались в крепость под ураганным огнём, громоздя кучи трупов на пути. Гнали в бой надежные войска башкиров» — зафиксировал в дневнике С.М. Дубнов. Трудно и страшно вообразить — что творилось в Кронштадте после его захвата Красной армией. Библейские страшилки об Апокалипсисе и последнем дне человечества блекнут перед совершавшимся зверством. Известный американский социолог русского происхождения, живший в то время — Питирим Сорокин писал об этих адских днях в Кронштадте:
«Три дня латышское, башкирское, венгерское, татарское, русское и международное отребье, свободное от всех ограничений, обезумевшее от кровавой похоти и спиртного, убивало и насиловало».
Обращаю внимание, во-первых, мы очередной раз видим еврейского фашиста Тухачевского руководителем кровавой расправы в России, — во-вторых, особо обращаю внимание на упорную «тихую» идеологическую борьбу еврейского сообщества в современной России в XXI веке — когда, например, в созданном в 2004 г. еврейским продюсером и еврейским режиссером фильме «Дети Арбата» — еврейский фашист Тухачевский показан совершенно положительным героем, невинной жертвенной овцой тирана Сталина.
Понятно, что Кронштадт был обречён на поражение, не только силы были неравные, но и ждать массовой поддержки восстания со стороны населения было иллюзией — за три с половиной года захватчики России вогнали почти в каждого россиянина животный страх. Во время штурма Кронштадта 8 тысяч его защитников со своим руководством: председателем ВРК Петриченко и начальником артиллерии А.Н. Козловским под покровом ночи ушли по льду в Финляндию. Те же, кто не захотел уйти и уцелел после взятия Кронштадта Красными, потом горько об этом жалели. 18 марта Кронштадт пал. После взятия Кронштадта расстреляли 2103 кронштадтцев, а 1400 заложников — членов семей кронштадтцев казнили в Питере и Ораниенбауме, и 6 тысяч отправили в ленинские концентрационные лагеря на верную смерть, под пытки и издевательства красных комиссаров.
После подавления восстания в Кронштадте на заседании Политбюро под председательством Ленина 20 апреля 1921 года было принято решение — «О создании дисциплинарной колонии на 10-20000 человек по возможности на дальнем севере в районе Ухты, в большей отдалённости от населенных пунктов». То есть, — Ленин фактически готовил место гибели кронштадтцев, выживших в восстании.
Огромное количество мощных крестьянских восстаний, возмущения рабочих, отчаянно восстание кронштадтцев не просто впечатлили Ленина, а серьезно тряхнуло его сознание. Это был не просто — «звоночек» захватчикам, а — грозный колокол: свои, опорные — кронштадтцы восстали. Если до восстания Ленин принципиально убеждал делегатов в своей правоте — в политике железной рукавицы: никаких свобод, никакой свободной торговли, но через неделю, после восстания в Кронштадте, делегаты с удивлением обнаружили, что Ленин стал их убеждать в совершенно обратном — в необходимости «новой экономической политики».
Центрожид пытался извлечь урок из антисоветских восстаний и даже попытался немного изменить своё лицо — М. Агурский отмечал: «преобладание евреев в руководстве петроградской (партийной) организации стало, видимо, столь одиозным, что Политбюро, учитывая уроки Кронштадта и антисемитских настроений в Петрограде, решило направить туда несколько русских членов партии, правда, исключительно с пропагандистской точки зрения» (С). То есть захватчики решили разбавить еврейскую картину власти редкими русским лицами.
А. Солженицын к этому добавляет: «Так, вместо Зорина-Гомберга секретарем губкома был направлен Угланов, вместо Трилиссера — Комаров, в ЧК — Семенов. Но Зиновьев объявил новой группе войну и обжаловал решение Политбюро». Мы видим националистическую шовинистическую позицию Зиновьева и тех, кто его поддержал.
Одновременно Центрожидом была проведена разъяснительная работа с народом, чтобы скрыть народный характер восстания, которому объяснили — восстание подготовили иностранные разведки вместе с меньшевиками и эсерами. Ссылка на последних была не случайной, ибо давала право Центрожиду произвести окончательную чистку идеологических противников, коими теперь, на последнем этапе, просто считались люди, имеющие своё иное мнение и не побежавшие сразу на поклон к захватчикам, сохранившие своё достоинство — хорошим примером этому является философ Бердяев. Поэтому наравне с массовыми расстрелами интеллигенции была организована и массовая высылка из России многих бывших общественных деятелей, бывших союзников, учёных, философов. Эту обширную тему мы рассмотрим в последней главе этой книги.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
ЛЕНИН ПОСЛЕ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ.
Хотя ещё не все восстания русских крестьян были подавлены Красной армией, и на Дальнем Востоке продолжалось Сопротивление, — только к осени 1921 года на Дальнем Востоке были разбиты белые войска атамана Семёнова и Унгерна, и только к концу октября 1922 года были уничтожены белые части И.П. Уборевича, и 14 ноября 1922 года решением народного собрания была образована «суверенная» самостийная Дальневосточная Республика, которая тут же влилась в ленинскую РСФСР, но к 1921 году ситуация на основной территории России была уже ясна — сопротивление русского народа было сломлено, захватчики защитили захваченную власть, но не смогли летом 1920 года продвинуть на штыках свою гегемонию за пределы России, и вынуждены были остаться в России и что-то делать.