А поскольку С. Есенин был очень популярен в народе, то ровно 80 лет сотни комиссаров, политработников, деятелей советской культуры, сотни кандидатов и докторов наук, а с ними и тысячи безвинных учителей нагло врали многим поколениям россиян о самоубийстве поэта. И только 6 февраля 2005 г. на первом телеканале российского телевидения рассказали немного правды о судьбе этого выдающегося русского поэта, убитого захватчиками России.
«В антирусской партийно-литературной сволочи добавил своё вяканье и некий медик Исаак Галант, по специальности вроде бы психиатр. — отметил в своем исследовании Н. Кузьмин. — В его статье изобиловали заключения типа: «величайший лирик пьянства», «остается удивляться поистине пьяной любви поэта к зверям и всякого роду скоту», «распад, расчленение личности» и т.п.
Итог великому национальному бедствию подвел слюнявенький Н. Бухарин, напечатав в «Правде» свои «Злые заметки». Переняв у Безыменского термин «есенинщина», он развил целую теорию. На его взгляд, «есенинщина» есть не что иное, как упорное воспевание затхлой российской старины («темноты, мордобоя, пьянства и хулиганства, ладанок и иконок, свечек и лампадок»), губительный для новой литературы «возврат к Тютчеву и другим».
Человечишко ничтожный и невеликого ума, Бухарин связывает «есенинщину» с «русским фашизмом» (вспомните установку Эренбурга) и директивно заявляет: «Для нас обязательна борьба против поднявшего голову антисемитизма» (Ай да Бухарин! — Р.К.). Главный идеолог и «любимец партии» дал таким образом государственную установку на безудержное шельмование убитого поэта. Открылась бешеная пальба, вычеркивая из литературы, стирая из памяти народа имя наиболее пронзительного национального поэта».
И вот эта завершающая, жирная финальная точка Центрожида, по-моему, есть и окончательная точка над всеми спорами и версиями — «убили лучшего из них», осталась только никчемная защитная шумиха и муть наследников захватчиков и партийцев.
Через год после смерти С. Есенина его вторая жена — Галина Бениславская, которая очень любила Сергея, пришла на его могилу, достала пистолет и написала записку:
«Самоубилась здесь, хотя и знаю, что после этого ещё больше собак будут вешать на Есенина. Но и ему, и мне это будет всё равно», и нажала на курок.
В этом же году — в 1926 г. Апфельбаум-Зиновьев подчеркнул: «Они (марксисты) никогда не становились на почву христианского завета «не убий». Марксисты подчеркивали, что они — сторонники насилия и считают его революционным фактором. Марксисты высказывались за массовый террор». То есть марксисты руководствовались своим Старым Заветом.
В 1925 г. М. Булгаков начал писать своё знаменитое «Собачье сердце», и как только это произведение было закончено, и из окружения «ученики» донесли, — чекисты 7 мая 1926 года ночью провели в квартире обыск и арестовали Булгакова. В отличие от открытого и откровенного Есенина, Булгаков всё-таки писал почти эзоповским языком, маскировал, хотя его качающий «права человека» только что ставший человеком Шариков и наглый хамский Швондер, и Кальсонер узнавались с болью быстро. История продолжалась, борьба русских мыслителей с захватчиками продолжалась, хотя в их лагере уже стали происходить серьёзные перемены, поэтому М. Булгакова не расстреляли и «не самоповесился», то же можно сказать и о Шолохове. Продолжение этой истории рассмотрим в следующей книге этой серии.
По поводу рассматриваемого нами и недооцененного многими исследователями периода 1922-1924 гг. следует отметить — «По докладу генерального прокурора Крыленко за первые четыре года советскими судами вынесено 1766118 смертных приговоров. Менее известно, что в послевоенное время, в 1922-1924 годах, убито по суду и без суда, по некоторым подсчётам, более двух миллионов человек. Больше, чем в 1937-1938-м, когда казнили многих «своих», у которых самих руки были по локоть в крови», — отметил в своей книге Д.А. Жуков («Таинственные встречи, М., 1992 г.).
Подводя итоги этого периода, в последней главе этой книги нам осталось ответить на некоторые сложные, а для многих и неприятные вопросы.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Итоги событий в России 1917-1924 гг. в ракурсе ответов на неприятные вопросы
В этой книге я рассмотрел события в России в период с конца 1917 года по 1924 год, но не все, касающиеся начавшейся борьбы между группировкой Сталина и Бронштейна-Троцкого в 1922-1924 годах я рассмотрю в следующей книге этой серии (№7), если Бог даст.
В конце предыдущей книги и в этой мы наблюдали, как события в России отобразились в умах иностранцев, наблюдавших глазами своих дипломатов, торговых представителей, военных представителей, шпионов, журналистов и политиков, например — не раз читали знаменитую верную оценку событий в России, данную У. Черчиллем. Или, например, — «Виктор Марсден, который сидел в большевистской тюрьме, вернулся с ужасными известиями. «Когда мы набросились на господина Марсдена с вопросами, — сообщила «Морнинг Пост», — и спросили, кто несёт ответственность за преследования, которые он перенёс. Он ответил одним словом: «Евреи», — отметил в своей книге современный еврейский историк из Англии Пол Джонсон.
Но мы ещё не наблюдали немаловажный аспект — реакцию иностранцев на события в России. И перед тем как рассмотреть острые вопросы, посмотрим, какова была эта реакция.
Реакция иностранцев на захват России еврейскими террористами
После кошмарных событий в России страх перед евреями охватил Европу и Америку. «Во всём цивилизованном мире, среди всех наций и среди членов всех социальных классов и политических партий укрепилась вера в то, что евреи играют решающую роль в возникновении и во всех проявлениях большевизма, этого мнения придерживаются не только отъявленные антисемиты, но и представители демократической общественности» — писал с тревогой известный еврейский деятель Пасманник.
Еврейский историк С.М. Дубнов в своем дневнике 13 февраля 1921 г. записал:
«Страшный рост антисемитизма в Европе, теперь на почве большевизма». До этого, как мы помним из книги №3, в Европе были другие причины антиеврейства.
Когда европейцы увидели, — как евреи захватили Россию и какими методами покорили русский народ, и стали строить свой оригинальный Сион на базе России, естественно содрогнулись от ужаса и страха и начали с опаской и с неприязнью относиться к евреям, тем более, что в других странах «свои» евреи также изрядно нервы потрепали. «Тот факт, что руководители подавленных коммунистических восстаний (в Германии) были евреями, явился одной из важнейших причин возрождения политического антисемитизма в послереволюционной Германии», — отметил историк Дж. Мюллер.
Германии здорово повезло, потому что она была второй — и огромное количество русских беженцев после 1917 г. — Г. Бостунич, В. Немирович-Данченко, Н. Брешко-Брешковский и др. рассказывали в Германии пережитые ими ужасы пришедшей еврейской власти, поэтому немцы отнеслись к своим бузящим еврейским и немецким большевикам — как к огромной реальной опасности. И в свою очередь поэтому послевоенную Германию не постигла участь России. И в этом некая польза трагической судьбы-примера России для немецкого народа.
Еврейский исследователь И.О. Левин («Евреи и революция») фактически сам намекал на неслучайность событий в России и на глобальные гегемонистические устремления еврейского сообщества: «Количество евреев — участников большевистского режима в обеих этих странах огромно. В Баварии мы находим среди комиссаров евреев Левинэ, Левина, Аксельрода, идеолога-анархиста Ландауэра, Эрнста Толлера», «число евреев — руководителей большевистского движения в Венгрии доходило до 95%. А между тем правовое положение евреев в Венгрии было прекрасным, никаких ограничений в правах евреев там уже давно не существовало, и, наоборот, евреи в Венгрии в культурном и экономическом отношениях занимали положение, при котором антисемиты уже могли говорить о еврейском засилии» (С).