Ленин много раз анализировал неудачи, провалы многочисленных французских революций и пришел к единственному верному, по его мнению, решению — диктатуре, не рисковать ни с какими свободами, о которых он так долго, много, обильно говорил до захвата власти. Своей абсолютной диктатуре, свободной от всяких моральных и нравственных ограничений, Ленин дал даже «научное» определение: «Научное понятие диктатуры означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть» («К истории вопроса о диктатуре»). И необходимость создания специальных «внеклассовых» придворных красных опричников, инквизиторов и т.д. — ЧК, ОГПУ, НКВД и т.п., для создания, удержания диктатуры и обеспечения террора Ленин также объяснил:
«Государство в собственном смысле есть командование над массами со стороны отрядов вооружённых людей, отделённых от народа. Наше рождающееся, новое государство есть тоже государство, ибо нам необходимы отряды вооружённых людей, необходим строжайший порядок, необходимо беспощадное подавление насилием всяких попыток контрреволюции». — И это Ленин планировал ещё до захвата России в «Письмах из далека». И, кстати, «контрой» Ленин считал не только активно сопротивляющихся с оружием в руках, но и пассивных с принципом «моя хата с краю» — «Кто не за революцию, тот против революции. Кто не революционер, тот черносотенец» (Ленин, т.40, с. 295; т. 41,с. 6;).
Причем следует отметить, что кроме создания специальных вооруженных органов для террора покоренного народа, Ленин использовал ещё и бесструктурный технологический метод, способ — попросту дал свободу всем уголовникам и «революционным силам», которые ежедневно грабили безоружных горожан всех слоев. Так поступали вожди, военачальники в древние «варварские» времена — отдавали солдатам на разграбление захваченные города и страны, чтобы они были верны, не роптали, были соучастниками и выпачканы кровью и уголовщиной, чтобы не слились с покоренным населением и т.п. Правда, Ленин не ожидал, что через месяц после захвата России в Петрограде и Москве с его технологического «одобрямс» разгорится такой ужасный разгул уголовщины, что он вынужден будет вводить военное положение и быстрее организовывать ЧК. Но эта технология террора и после этого сознательно сохранялась, ибо, кроме запугивания, это был и «бесструктурный» способ кормления «революционных сил», — интеллигенцию, горожан просто отдали на кормление революционным матросам и солдатам. Николай Кузьмин хорошо показывает, что происходило в этот мирный период в конце 1917 — начале 1918 гг.:
«Уличная вакханалия пошла на убыль, однако в повседневный обиход вошли повальные ночные обыски. Вваливались матросы и солдаты, увешанные оружием, переворачивали все вверх дном. Уходили военные, приходили рабочие и работницы, также с винтовками, и с особым азартом принимались рыться в сундуках с бельем. Ночным налетчикам доставалось едкое наслаждение — униженное безмолвие хозяев. Перед грубой вооруженной силой обыватель цепенел. Искали, само собой, пулеметы и винтовки, но если не находили, то удовлетворялись узлами с одеждой и бельём. Добыча уносилась, и хозяева радовались тому, что так дешево отделались.
Имя Горького служило как бы охранной грамотой, но Шаляпина посетили, и не один раз. Великий певец бросился к властям, ему выдали документ за подписью Луначарского: «Охранное удостоверение на имущество. Настоящим удостоверяю, что в запертых сундуках, находящихся на квартире Ф. Шаляпина, заключаются подношения, полученные Ф. Шаляпиным в разное время от публики. Имущество это никакой реквизиции подлежать не может и представляет собою ценную коллекцию, находится под покровительством Рабочего и Крестьянского Правительства».
А в Пасхальную ночь на квартиру Шаляпина с обыском пожаловала ватага пьяных матросов. Певец встретил их в надменной царской позе:
— Господа, у меня имеется правительственный документ. Прошу ознакомиться. Старший из матросов медленно оглядел Марию Валентиновну (жену Шаляпина) с головы до ног, затем так же с ног до головы и перевел взгляд на хозяина дома. — А ну с дороги! Толпа повалила в комнаты.
Если такое происходило со знаменитым на весь мир Шаляпиным, которого уважали даже большевикские главари, то что уж говорить о многих тысячах простых «интеллигентиков», многих тысячах мещан, не говоря уже о явной «контре» — представителях богатых русских сословий.
Это, кстати, был и способ выдавливания из России просто несогласных, «старой элиты» — конкурентов, возможно в будущем потенциальных противников или просто — «слишком умных». В таких унизительных условиях Россию вынуждены были покинуть и Шаляпин, и Рахманинов, и даже Горький и более 2-х миллионов граждан бывшей Российской империи, — в основном представители «старой» «говняной» элиты. Это была и реализация старого эффективного принципа «разделяй и властвуй» — разжигать и поддерживать огонь раздрая ненависти между слоями населения, чтобы, не дай Бог(!), — не слились в едином порыве против захватчиков. Пропаганда классовой борьбы в этот период была настолько мощной, что два воодушевленных мальчика, — дети рабочих, поймали сына врача и затолкали его под двигающийся трамвай, и даже большевики были вынуждены арестовать этих двух своих малолетних сатанистов.
«Мы не утописты (?!) и нисколько не отрицаем возможности и неизбежности эксцессов отдельных лиц... — объяснял суровое понимание действительности Ленин, — мы знаем, что коренная социальная причина эксцессов, состоящих в нарушении правил общежития, есть эксплуатация масс, нужда и нищета их (не видел Ленин в конце XX века «новых русских»), — оправдывал Ленин многочисленные издевательства над населением своих матросов, солдатов и комиссаров. — С устранением этой главной причины эксцессы неизбежно начнут «отмирать». С их отмиранием отомрёт и государство». — А вроде так хорошо начал рассуждать. Здесь «великий» Ленин показывает своё полное незнание и непонимание человечества, Мира, поэтому и допускает столь грубые ошибки. Хотя... не исключено, что Ленин прекрасно всё понимал и в своих речах для масс очередной раз врал, рисуя радужные перспективы. «Необходимость соблюдать несложные, основные правила всякого человеческого общежития очень скоро станет привычкой», — очередной раз то ли безнадёжно ошибался, то ли опять врал Ленин.
Чтобы свои не путались и не обманывались, Ленин объяснял доходчиво — чья конкретно это диктатура, если убрать «лапшу» о диктатуре пролетариата: «Диктатура пролетариата невозможна иначе, как через коммунистическую партию» (Т. 43, с 42), «Да, диктатура одной партии. Мы на ней стоим и с этой почвы сойти не можем» (т.41, с. 134). Этот же тезис Ленин подчеркнул особо обнадеженным и воодушевленным пролетариям в апреле 1923 года на 12 съезде РКП(б) — диктатура пролетариата «не может быть обеспечена иначе, как в форме диктатуры его передового авангарда, то есть Компартии». А в более узком кругу объяснялось, что поскольку компартия разрослась, и в неё вошли и «попутчики» и карьеристы из российских, и скрытые «контрики» из «бывших», то диктатуру следует понимать — как диктатуру Политбюро и идеологических друзей Политбюро, которые были пристроены на партийной работе или на государственной в СНК, о котором Н. Кузьмин писал: «В Петрограде сложилась та самая «конечная власть», о которой говорилось в таинственном плане «Марбург». Состав Совнаркома (вместе с членами коллегий наркоматов) насчитывал 556 человек. Из них русских было около 30-ти». Таким образом выстроилась четкая пирамида диктатуры над покоренной Россией и её народами.
Для кого и в чьих интересах создана эта военная диктатура — стали писать почти правду даже современные российские авторы учебников для вузов, например, В.А. Поцелуев даёт почти правильную оценку: «Главное же, диктатуру осуществлял не пролетариат, а соратники Ленина, большевики, небольшая кучка революционных фанатиков, одержимых идеей мирового господства». Но разве это новость — заявка на мировое господство? — Это очень древняя и ныне живучая религиозная национальная идея еврейского народа, а затем масонов. Это «почти правда» в моей оценке много значит, ибо Поцелуев ни разу на 500 страницах своего труда не использует слово — «еврей», как будто евреев вообще не было в России, не было в истории России, и никакого влияния на события они не оказывали. И Поцелуев в XXI веке не одинок в своей «мягкой» Лжи. Не может Поцелуев и тысячи других российских историков-«поцелуйчиков» назвать правду из-за симпатии к еврейскому народу или, скорее всего, из-за страха перед ними, из-за страха получить ярлык «Антисемит!» и поставить крест на своей карьере, или даже из-за страха потерять работу, в любом случае — это есть Ложь перед миллионами молодых россиян и для этих миллионов, обман.