— Почему ты задержалась с включением приемной кнопки? недовольно спросил он. И, не дожидаясь ответа, чуть возбужденно проговорил: — Сана, мне необходимо срочно увидеться с тобой для очень важного разговора, — последние три слова он произнес подчеркнуто раздельно.

Откровенно говоря, мне в этот момент не хотелось кого-либо видеть. Но я знала, что Фил не будет беспокоить меня по пустякам, к тому же, кажется, догадывалась о причине его столь странного непривычного для меня возбуждения, поэтому лишь кивнула ему в знак согласия.

Раньше я обязательно начала бы подтрунивать над Филом, чтобы он со всей серьезностью объяснил мне всю важность предстоящего дела, потому что мне нравились его логические выводы, всегда и во всем безукоризненно точные. Но сейчас — сейчас я ничего не сказала ему, только улыбнулась отрешенно и нажала кнопку отключения приема.

Потом я подумала, что такая озабоченность Фила вне всяко го сомнения связана со мной, с моей работой!.. Ну, конечно же!

Это же абсолютно логично: если мы уже виделись с ним сегодня и все было нормально, если ему именно сейчас необходимо увидеть меня для очень серьезного разговора, если я именно сегодня в конце концов не выдержала и вмешалась в судьбу этой девчушки, уснувшей у столба, это значит…

Это значит, что меня попросят из Аналитического Центра вот единственно логичный вывод.

Я уже начала немного нервничать от казавшегося мне чересчур долгим ожидания, когда Фил наконец-то появился. По его сосредоточенному виду, сквозь который едва заметно проскальзывала совершенно не свойственная ему растерянность, мне сразу стало ясно, что дела мои отнюдь не соответствуют тому оптимизму, который я в себе поддерживала.

— Ну и что там такое случилось? — попыталась как можно спокойнее спросить я у Фила.

— Думаю, ты сама прекрасно знаешь, что случилось, — ответил он, усаживаясь в кресло, — действие совершила ты, причем, не посоветовавшись со мной.

— Неужели я настолько глупа, что должна советоваться с тобой абсолютно по всем возникающим у меня вопросам?

— Ты прекрасно понимаешь, что я не имею в виду абсолютно все возникающие у тебя вопросы.

Конечно же, сейчас был совсем не тот случай, когда я могла позволить себе шутить с Филом.

— Ты хочешь сказать, что у меня нет шансов остаться работать в Аналитическом Центре?

Фил посмотрел на меня, и в его взгляде я прочла легкое недоумение.

— Если бы существовала только дилемма быть тебе в Аналитическом Центре или подыскивать другую работу, я, скорее всего просто ограничился бы разговором с тобой на эту тему по рабочему журналу и сейчас говорил бы то, что всегда говорю тебе при наших встречах. А так…

— Что же тогда? — перебила я его.

— Сана, — он поднялся, зашагал по комнате, — ты совершила огромную, не поддающуюся логике ошибку, вмешавшись в дела этой планеты Земля. Неужели ты не понимаешь, что они для нас — антимир, другое измерение? Они отвергают элементарную логику и, как ты сама уже убедилась, во многом именно поэтому обречены, что подтвердили и восемь до тебя проведенных проверок, и твоя собственная. Ты прекрасно справилась с заданием — я говорю это совсем не в утешение, а признаю свершившийся факт, — твой отчет привел в восторг самых взыскательных аналитиков. И какая же, прости за резкость, была необходимость прикасаться к этой планетке, когда мы не можем разрешить делать это без согласования с Высшим Советом даже самым опытным нашим испытателям, а тем более совершать поступок?..

— Ты говоришь о той девушке?

— Да.

— Мне стало жаль ее…

— А меня тебе не жаль? Жалость, как и любое другое чувство, должна быть логически обоснована, иначе она элементарно вредна. Впрочем, я сейчас не намерен повторять тебе курс начальной логики… — Он перестал вышагивать по комнате, остановился напротив меня. — Я пришел сюда за тем, чтобы ты сказала мне однозначно: мы будем вместе или нет? Только, — он протестующе поднял руку, заметив готовую появиться на моем лице улыбку, — повторяю, ответ должен быть однозначным, сейчас, и навсегда. Поверь, у нас нет времени даже на двузначность. Своим необдуманным вмешательством в дела планеты Земля мы сократили время до мгновений. Я жду ответа, Сана. Фил опустился в кресло, не сводя с меня пристального взгляда.

— А если я отвечу отрицательно? — мне откровенно не нравилась категоричность Фила.

— Такой ответ будет совершенно нелогичным.

— Это не ответ на мой вопрос!

— Я просто не предполагал, что ты можешь мне ответить отрицательно… Я думал, что…

— Ты так и не сказал, что ожидает меня после вмешательства в жизнь этой планеты, — вздохнула я, — но тем не менее обещаю подумать над своим ответом. А теперь, извини, я очень устала и хочу отдохнуть.

Когда Фил ушел, я опустилась на диван, поджала коленки к подбородку и, закрыв глаза, попыталась задуматься о своем положении. Но что-то мешало сосредоточиться… И вдруг поняла: я мешала сама себе! Да, так и есть: я с удивлением ощутила в себе чувство страха, чувство жалости, сострадания и еще самое, пожалуй, странное — чувство любви. И эти чувства заглушали во мне приобретенную с рождения логичность мышления, то есть, как объясняли нам, главное приобретение, позволившее нашему миру в конце концов успешно преодолеть эпоху опасных катаклизмов. Неужели все, что сейчас происходит со мною, только из-за прикосновения к этой девушке?

Зачем же я это сделала? Ведь когда впервые пришла в Аналитический Центр, — то и мысли не было предпринимать что-то не соответствующее инструкции. Я спокойно анализировала на компьютере выданные технические характеристики планеты. Когда я убедилась, что изначально планета жизнеобеспечена практически до бесконечности, то, отдав карту своему Главному Руководителю, принялась за дальнейшие аналитические исследования. И почти сразу пропал интерес к этой планете. Даже наоборот, она вызывала у меня с каждым днем все большее отвращение, потому что появившийся на планете представитель разумного существа неожиданно начал использовать свой собственный разум фактически для уничтожения самого себя…

Это было настолько нелогично, что в первый момент я не поверила компьютеру, решила, что он что-то искажает. Поэтому, подключив монитор, начала уже рассматривать планету. И то, что увидела, заставило меня содрогнуться: к каким только изощренным способам не прибегали земляне, чтобы уничтожить друг друга! Здесь их разум поистине всемогущ и беспределен… Не выдержав, я пришла к Филу, взмолилась:

— Фил, миленький, помоги мне!

— Что случилось? — встревожился он, и я с удовольствием наблюдала за ним: нравится мне, когда Фил озабочен единственной мыслью помочь мне… Может, это эгоистично с моей стороны, но что поделаешь…

— Хочу в другом Центре работать. Я из-за этой планеты, которую исследую, скоро нервничать начну.

— Но ты так стремилась попасть именно в Аналитический, и, как видишь, мне удалось это сделать не без труда… Расскажи-ка лучше, что у тебя не ладится на этой работе, возможно, я смогу чем-нибудь помочь.

— Да все у меня ладится!

— В чем же тогда дело? Или это обыкновенный каприз?

— Да нет же, Фил, понимаешь, мне просто надоело. Мне надоело смотреть, как разумные существа уничтожают друг друга. Не сомневаюсь, они когда-нибудь придумают такое, что уничтожат сами себя вместе с планетой! А моя работа заключается только в том, чтобы наблюдать все это?

Я ожидала встретить сочувствие, но Фил вместо этого улыбнулся, что окончательно вывело меня из себя, и я вспылила:

— Нечего улыбаться! Сам бы повозился с этой планеткой, тогда я посмотрела бы на тебя…

— У меня было много времени, чтобы возиться, как ты говоришь, с такими планетками, как твоя Земля, так что я прекрасно понимаю тебя, Сана. А улыбаюсь потому, что мне очень приятно наблюдать, как совершенствуется твое логическое мышление. Ты еще не закончила анализ своей планеты, а уже абсолютно точно сделала вывод, что она обречена…