— Да, — сказал он наконец, — это правильно. Важно, — он повернулся к Холмсу, — чтобы вы как офицер не допустили даже намека на то, что рядовой припер вас к стенке. Бокс сам по себе не имеет такого важного значения, — добавил он, переведя взгляд на Делберта.

Делберт предпочел не реагировать на это замечание. Он одержал временную победу и переменил тему разговора. Пока этого было достаточно. Однако то, что ему, полковнику, пришлось вести борьбу с капитаном Холмсом, было само по себе возмутительно.

— Если Прюитт не передумает в ближайшее время, — сказал он Холмсу, — вы любым способом должны сломить его упрямство. Другого выхода нет. Примените свои дисциплинарные права к нему на всю катушку, чтобы по крайней мере к зиме, к гарнизонным соревнованиям, он был готов заниматься делом.

— Слушаюсь, сэр, — сказал с оттенком сомнения Холмс. Он чувствовал поддержку бригадного генерала, но сомневался, достаточна ли она для того, чтобы предпринять фронтальную атаку, и все-таки он решился рискнуть: — Но я сомневаюсь, что это приведет к желаемым результатам. Мне кажется, что этого солдата сломить невозможно.

— Ну, ну, — успокоительно произнес Делберт, посмотрев на генерала, — кто-кто, а вы-то уж сломите его.

— Вы должны сломить любого солдата, — сказал Слейтер холодно. — Вы же офицер.

— Правильно, — обрадованно подхватил Делберт. — Я вспоминаю свою службу в чине капитана здесь, в Скофилдских казармах. У нас был такой рядовой Джон Днллпнджер. Помните? Более набожного, независимого и упрямого человека и представить себе нельзя. Но и его все же сломили. Его сломили здесь, в гарнизонной тюрьме. Большую часть своей срочной службы он провел в гарнизонной тюрьме.

— Но это вовсе не значит, что его удалось сломить, — заметил Холмс, почувствовав, что не может отступить. — Если иметь в виду то, что произошло с ним потом, после того как он ушел отсюда, я бы не сказал, что его удалось сломить.

— Пет, нет, его-таки сломили, — убежденно сказал Джейк. — Этого типа сломили Гувер и его работники. Они не только сломили его, по просто разломали на две части. Точно так же, как они сделали это с Флойдом и со всеми остальными.

— Они убили его, а не сломили, — сказал Холмс.

— А это то же самое. Разве есть какая-нибудь разница? — возмущенно спросил Делберт.

— Не знаю, — ответил Холмс, решив больше не возражать. — Может быть, и нет. — Однако в душе он был не согласен с этим, и это несогласие слышалось в его голосе.

— Нет, — возразил Слейтер, — вы, Делберт, неправы. Несомненно, существует огромная разница. Диллинджер, конечно, не был сломлен. Вам тоже следует быть честным и отдать ему должное.

Джейк Делберт густо покраснел.

— Вы не можете понять этого, — сказал Сэм Слейтер неторопливо. — А вот я могу его понять. Думаю, что и Дайнэмайт может.

Делберт как-то весь сжался па своем стуле, откинулся на спинку, взял в руки стакан с коктейлем и начал тянуть напиток через соломинку. Слейтер продолжал упорно смотреть на него.

— Важно, что они все-таки убили его, — сказал он. — Диллинджер был индивидуалистом, в этом все дело. Но именно поэтому они и должны были убить его, понимаете?

Сначала Холмс почувствовал значительное облегчение. Но потом, но мере того как Слейтер развивал свою мысль, он неожиданно живо представил себе, как пустяковое расхождение во мнениях, например рядового солдата и сержанта, может неотвратимо привести этого солдата в тюрьму, а когда он выйдет из тюрьмы, если его не сломят и он не изменит своего мнения, — под пулю. Оп будет жить и знать, что в любой момент из темноты могут раздаться направленные в него выстрелы. И все. это в мирной стране, в стране, которая не ведет ни с кем никакой войны. Холмс даже задрожал от жуткой, сверхъестественной мысли о том, что и сам он мог бы оказаться в таком положении. Его охватило какое-то странное чувство нереальности всего окружающего.

— Капитан, — гневно обратился к нему Делберт, — я категорически приказываю вам применить в отношении этого упрямого Прюитта все ваши дисциплинарные права, если он не одумается до того момента, когда уже будет слишком поздно, чтобы подготовиться к ротным соревнованиям.

— Я уже давно собирался это сделать, сэр, — сказал Холмс, — но думал, что, может, обойдется без этого.

— Уверяю вас, без этого не обойдется, — настойчиво сказал Делберт. — Считайте, что это категорический приказ, капитан, — добавил он, откидываясь на спинку стула.

Однако повышенный тон Делберта не произвел на Холмса должного впечатления. Его чин и положение в полку были ничто по сравнению с реальной перспективой для Холмса работать в штабе бригады. Но даже если с переходом в штаб бригады дело не выгорит, Делберт ничего не сможет ему сделать, потому что он, Холмс, теперь на примете у Слейтера.

— Очень важно, — сказал Слейтер, вмешиваясь в разговор, как инструктор по фехтованию, который дает наставления своим ученикам, пользуясь паузой в нх схватке, — всегда очень важно помнить логику. Вы не можете позволить одному упрямому ослу преградить путь целому поезду, доставляющему снабжение в гарнизон, правда ведь? Если вам не удается заставить осла сойти с пути, то вы наверняка дадите ему хорошего пинка, не так ли?

— Несомненно, — согласился Холмс.

— Вот к этому все и сводится.

— Совершенно верно, — заметил Холмс, нервничая. — Надо помнить о большинство и о конечных результатах. В интересах дела, возможно, придется даже быть безжалостным и жестоким. Так я вас понимаю?

— Именно это я имею в виду, — удовлетворенно подтвердил Сэм Слейтер. — Тот, кто управляет, должен быть жестоким.

— Да, да, конечно, — согласился Холмс.

— Вы усваиваете все очень быстро, — похвалил его Слейтер.

Делберт больше уже не пытался сменить тему разговора.

Слейтер снова увлекся разъяснением различных аспектов своей теории, причем говорил он теперь даже несколько торопливо. Оп все еще продолжал обсуждать ее с Холмсом даже и тогда, когда появились два майора из полка Делберта, которые были немало удивлены тем, что увидели здесь генерала, и поэтому поспешили налить себе для смелости бодрящего напитка. Заметив, что па них не обращают внимания, они быстренько опустошили свои стаканы.

Слейтер и Холмс продолжали оживленно разговаривать и тогда, когда возвратился сержант Джефферсон, привезший из города дам. Холмс слушал Слейтера очень внимательно, потому что хорошо сознавал то положение, в котором оказался из-за этого Прюитта. Он уже не мог теперь оставаться в стороне от этого дела и должен был идти или вперед, или назад. Слейтер рассказал ему со всеми подробностями об аналогичном случае из своей службы, при этом в глазах его засветились слабые огоньки.

Две самые крупные женщины, из тех, что доставил сюда Джефферсон, уселись к Слейтеру и Холмсу на колени, пили вино и растерянно прислушивались к их разговору. Делберт и два майора уже удалились со своими избранницами в задние комнаты.

Холмс даже как-то позабыл о женщинах. Из разговора с Сэмом Слейтером он узнавал о таких вещах, о которых раньше не имел никакого представления. Перед ним открывались все новые и новые горизонты, надвигалась облачная гряда, один горизонт исчезал, и сразу же открывался другой. Холмсу стоило немалого напряжения ума следить за развитием мыслей Слейтера.

— Разум, — сказал Слейтер, — это величайшее достижение природы. Тем не менее им-то как раз больше всего пренебрегают и его-то меньше всего используют. Не удивительно поэтому, что именно разумные, восприимчивые люди постоянно испытывают горечь и разочарование.

— Я тоже… — возбужденно сказал Холмс. — Всю свою жизнь.

— Все в этом мире основывается па восприятии, на страхе, — улыбаясь, продолжал Сэм Слейтер. — Страх — это ключ ко всему. В потенции он есть в каждом человеке, надо только пробудить его, активизировать. Чем больше у людей страха, тем легче ими управлять.

— Послушайте, вы, — сказала китаянка, — в чем дело, что с вами происходит?

— Абсолютно ничего, — ответил Слейтер.