Эти прутья еще, конечно, не были монетами, как и те куски золота и серебра определенного веса, которые уже целые века были в обращении в культурных странах Востока, — потому что кусок металла только тогда становится монетой, когда правительство или кто-нибудь другой, кто пользуется доверием общества, гарантирует своей печатью вес и содержание чистого металла. Это случилось прежде всего около начала VII века в западной части Малой Азии, — неизвестно, в одном ли из прибрежных городов Ионии, например, Фокее или в соседней Лидии. Как бы то ни было, во всяком случае изобретение монеты было вызвано потребностями греческой торговли, которая в это время была посредницей для всех сношений Лидии с морем, и в течение столетия с небольшим оно распространилось в большей части греческого мира. Значение этого изобретения мы поймем, если теперь мысленно извлечем из обращения монету и представим себе, что всякий раз, когда нам нужно платить, мы должны прибегать к помощи весов и пробирной иглы.
Полезные металлы, железо и медь, были слишком дешевы, чтобы стоило труда и расходов чеканить из них монету. Поэтому вначале чеканили только из благородного металла, именно в Малой Азии — из золота с большой примесью серебра, как оно получалось при промывке песка Пактола и из Лидийских рудников; эту смесь греки называли электрон. Единицей служил секель или, как греки переводили это слово, статер. Каждый город придерживался, конечно, собственного веса, и мы находим поэтому большое разнообразие в ценности монет. Но так как монеты этой эпохи сплошь и рядом еще не имеют надписей, то в большинстве случаев невозможно решить, где какие чеканились; только малоазиатское происхождение всего этого класса монет не может подлежать сомнению.
Только Крез или, может быть, Кир, став царем Лидии, начал чеканить монеты из чистого золота и, наряду с ними, также из серебра. Из этой лидийской чеканки развилась впоследствии, при Дарии, персидская государственная монета. В основу ее лег дарейк, золотая монета весом в 8,4 гр., составлявшая секель (1/60 легкой вавилонской царской мины весом в 505 гр) и приблизительно равная статеру эвбейской системы. Затем следует серебряная монета весом в 2/3 золотой (5,60 гр) или '/до вавилонской мины, так называемый „мидийский", т.е. персидский секель, равный '/2о дарейка; таким образом, двоякая ценность персидских монет основывалась на отношении ценностей обоих металлов, как 3:40, или как 1:131 /3. Как дарейк, так и секель чеканились уже при Крезе или Кире в лидийской монете; отношение 1:13'/3 должно было, следовательно, существовать в Малой Азии уже до Дария, и он только перенес его к себе. Дальнейшим последствием этого обстоятельства было то, что, несмотря на некоторые колебания курса в отдельных случаях, это отношение оставалось в силе на греческом рынке все время, пока существовала двоякая персидская монета.
Новоизобретенная чеканка монет очень скоро перешла и в греческую метрополию. Но так как в европейской Греции нигде, исключая разве остров Сифнос, не добывалось золота, то в ходу была почти исключительно серебряная монета; из сплава золота с серебром здесь в то время чеканили очень редко, а из чистого золота еще вовсе не чеканили. По эту сторону Эгейского моря древнейшим местом, введшим у себя монету, была Эгина, которая стала чеканить с начала VII века. Ее монеты были до V века в общем употреблении на всем греческом полуострове к югу от Олимпа, за исключением только Коринфа и — со времени Солона — также Афин. Те немногие остальные государства Пелопоннеса, которые чеканили монету до Пелопоннесских войн, как например, Беотия, Фокида, Аркадия, также придерживались эгинского веса, получившего распространение и на Кикладах и в некоторых городах малоазиатского побережья.
Торговые города при Эврипе, Халкида и Эретрия, также стали чеканить уже в начале VII века; они придерживались, разумеется, своей туземной, эвбейской системы. Последняя была принята также Коринфом и Афинами, когда эти города под конец VII и в начале VI века перешли к чеканке монет, к чему их побудило, очевидно, соперничество с Эгиной. Затем в течение VI века эвбейская система, благодаря халкидской и коринфской торговле, получила широкое распространение в Кирене, во фракийской Халкидике и почти повсеместно в Великой Греции и Сицилии.
Таково, в общих чертах, развитие монетного дела в Греции до конца VI века. Оно служит для нас верным отражением экономического развития греческого мира в этом периоде. В продолжение всего VII и даже первой половины следующего столетия монету чеканили главным образом только Иония и торгово-промышленные города при Эврипе и у Саронического залива; громадное большинство греческих государств еще не чувствовало потребности в собственной монете. И даже в странах, наиболее развитых экономически, натуральное хозяйство лишь очень медленно вытеснялось денежным. Так, Солон в основание своего распределения податных классов положил расценку, выраженную не в деньгах, а в количестве мер зерна, которое каждый получал со своей земли; даже накануне Персидских войн Писистратиды взимали земельную подать в Аттике натурой, а в Сицилии эта система удержалась до конца греческой независимости, и еще долго в эпоху римского владычества. Землепашцам также еще долго платили земледельческими продуктами; например, люди, которых нанимали для сбора урожая, получали в Аттике во время Солона каждый шестой сноп. Количество находившегося в обращении благородного металла было вплоть до V века очень ограничено, и даже вероятно, что в то время в европейской Греции обращалось меньше золота, чем в гомеровскую и догомеровскую эпохи. Куда оно исчезло, — показывают, например, результаты раскопок Шлимана в Микенах. Именно по этой причине законодательство, начиная с эпохи Солона, и боролось с обычаем хоронить мертвых в драгоценных украшениях. Впрочем, взамен этого храмы все больше и больше наполнялись золотыми и серебряными жертвенными дарами. Дошло до того, что когда лакедемоняне около 550 г. захотели позолотить статую Аполлона в Амиклах, они во всей Элладе не могли собрать нужное количество золота и принуждены были отправить ради этого посольство к Крезу. А, по преданию, еще Гиерон I Сиракузский с трудом собрал золото для треножника и статуи Победы, которое он пожертвовал в Дельфы из добычи, доставшейся ему в победе при Гимере.
При таких условиях меновая ценность благородных металлов в этом периоде должна быть очень высока. Солон в своем жертвенном тарифе считал за овцу или меру ячменя — одну драхму; бык стоил 5 драхм; впрочем, за отборных жертвенных животных платили гораздо дороже. Поэтому штрафы и вознаграждения, которые Солон установил в своих законах, казались грекам позднейших веков низкими до смешного. Так, за обесчещение свободной женщины можно было откупиться 100 драхмами; та же сумма выдавалась победителю на Истмийских играх, между тем как победитель на Олимпийских играх получал 500 драхм.
Земледелие все еще занимало первое место в экономической жизни нации, притом не только в тех областях, которые, как большая часть греческого материка, не принимали никакого участия в промышленном и коммерческом движении этого времени. Даже в Афинах Солон мог еще разграничить политические права исключительно по количеству недвижимого имущества. В Самосе, одном из первых торгово-промышленных государств Греции, землевладельцы (геоморы) сохранили свое привилегированное положение до Пелопоннесской войны; точно так же обстояли дела и в Сиракузах до Гелона.
Техническая сторона земледелия и теперь еще находилась на довольно низкой степени развития. Господствовало двухпольное хозяйство, так что поле через год оставалось под паром; в продолжение этого времени почву удобряли и трижды вспахивали, а осенью опять засевали. Очень простой плуг, еще без металлического сошника, тащили волы, реже мулы; разрыхленные глыбы земли разбивали топором, жали при помощи кривого серпа, зерно молотили на току посредством рогатого скота. Возделывали главным образом ячмень, как в гомеровскую эпоху, затем полбу; на лучшей почве, особенно в колониях, также пшеницу. Разведение оливкового дерева, еще очень малоразвитое у Гомера, в описываемый нами период получает все большее и большее распространение; в некоторых государствах, особенно в Аттике, оно даже поощрялось законодательными мерами. Обычай пользоваться оливковым маслом для приготовления пищи возник в это время. И все-таки названия солоновских классов доказывают, что даже в такой гористой и культурной стране, как Аттика, хлебопашество занимало гораздо более важное место, чем разведение более нежных растений. — Постоянный рост населения заставил устроить уступы на склонах гор, чтобы сделать последние годными для обработки; болотистое дно долин осушалось посредством водоотводных каналов, которые отчасти были устроены еще в очень древнее время и приписывались мифическим личностям. С другой стороны, вследствие частых засух в этой стране уже рано обнаружилась необходимость в искусственном орошении, и уже солоновское законодательство обратило внимание на его урегулирование.