Но из всего увиденного подполковник сделал неправильный вывод, будто я готов всеми силами патриотично армии помогать и в оснащении новой техникой. Пришлось вывод этот ему сильно поколебать.
Сначала я показал товарищу завод термического крекинга и сообщил, что "вот этот завод в состоянии обеспечить топливом примерно три сотни тракторов". Затем повел в мотороремонтный цех и сообщил, что в отсутствии оного трактор проработает хорошо если два месяца. Все это энтузиазм представителя Артуправления пригасило. Ну а когда он узнал, что "вот этот хлам" - то есть "Бычок" - стоит всего пять тысяч, а Т-40 я готов (строго из патриотических чувств) отдавать армии всего за десять, он от предложенных испытаний отказался. Чем немало порадовал командование Бобруйского батальона - я-то знал, что имеющиеся в батальоне три пушки являются исключительно психологическим оружием. То есть - орудия в батальоне были, я их несколько раз даже сам видел. Подозреваю, что были они даже исправными - ни пятнышка ржавчины я на них не нашёл, да и колёса не скрипели, когда мы с инженерами обсуждали регламент смазки и обслуживания тракторов в поле. Но в процессе "кадрирования" бывшего Бобруйского полка в резервный батальон - артиллеристов из батальона исключили. А пушки - нет. Похоже, что традиции армейского "порядка" пришли в знакомую мне российскую армию не из Непобедимой Советской, а из гораздо более давних времён...
Чтобы уж совсем подполковника не расстраивать, я все же сообщил, что мол если "Родина в опасности", то трактора я и так дам, да и надежность их с каждым днем растет, а цена, напротив, снижается. Так что если сейчас военным их покупать смысла нет, то потом, лет через несколько, может смысл и появится - а посему было бы неплохо на базе уже стоящего тут Бобруйского батальона учинить курсы солдат-трактористов. С этим предложением (и небольшим подарком - традицiя-съ) представитель Артиллерийского управления и убыл обратно в Петербург.
Для меня же этот визит был неприятен главным образом тем, что на него пришлось потратить четыре дня. При том, что дел было невпроворот. И главным было доведение до ума уже четырех изготовленных дизелей - а в работе было ещё шестнадцать. Первые четыре были шестицилиндровыми, и предназначались они для морских судов, которые усиленно строил Березин. Небольшие суда, на них и сташестидесятисильный мотор годился: поскольку задача формулировалась как "прокормить народ", было решено для начала построить небольшие траулеры. А вот следующие моторы были уже восьмицилиндровыми, сил так на двести двадцать - и их, по две штуки, предполагалось поставить на рыбовозы-рефрижераторы. Собственно, зимой для них холодильные агрегаты и были закуплены в Филадельфии - ближе не нашлось.
Сами же кораблики я предложил Березину строить по принципу амазонской ферри: широкие плоскодонки с несущим сварным корпусом грузоподъемностью тонн по пятьсот - я эту конструкцию углядел в фотках на Панорамио. Сама по себе лоханка шириной четырнадцать метров и длиной восемьдесят получалась весом в сто пятьдесят - двести тонн, так что с пятью сотнями тонн груза осадка получалась сантиметров шестьдесят-семьдесят. При том, что было судно вполне даже мореходным: на амазонских ферри фактически не было палубы в обычном смысле этого слова, и высокий, почти шестиметровый борт позволял нормально пережить даже приличный шторм - если иллюминаторы хорошо закрыть (или вообще их не делать). А малая осадка была очень важна потому, что на входе в Волгу Каспий был очень мелким, обычные пароходы иногда стояли и ждали попутного ветра (который нагонял воду) недели по две, а такая "ферри" могла пройти когда угодно. Ну а чтобы они не ждали в море пока небольшие траулеры наловят столько рыбы, строилась еще и морозильная плавбаза - лоханка примерно такого же размера (на двадцать метров длиннее), где дополнительно ставился и небольшой "цех по разделке рыбы". Должен был ставиться - чтобы планы стали реальностью, нужно сделать моторы - и сделать быстро.
Более скоростной весны я еще не видел: восьмого марта на березах и тополях распустились листья, а температура днем достигла двадцати градусов имени товарища Цельсия. Конечно, по европейскому календарю было уже двадцать первое - но все равно что-то рановато. Впрочем, и от такой погоды была польза: целину в степи на левом берегу можно было уже пахать, и крестьяне этой возможности не упустили. В смысле, выгнанные пинками в поля трактористы (четверо невовремя запивших мгновенно оказались на улице) приступили к круглосуточной работе.
Начался "трудовой праздник" и у строителей - в широком устье оврага на отметке двенадцати метров над уровнем Волги началось строительство судостроительного завода - начал подниматься сборочный цех. Там же Саша Антоневич поставил на открытом воздухе и четыре деревянных стапеля для сборки "амазонских ферри", причем параллельно со строительством стапелей на них началась и сборка (точнее, сварка) судовых корпусов - благо железо было нарезано для четырех плоскодонок почти полностью. Было очень интересно смотреть, как плотники собирали из брусьев стапель, а толкающие их буквально локтями рабочие взгромождали на уже построенный кусок свои железяки и приступали к сварке. Впрочем, плотники успевали быстрее - так что еще два стапеля для небольших траулера были поставлены еще до того, как началась сборка корабликов.
Где-то в это же время началось и половодье. Двенадцатого марта Волга у Царицына поднялась на семь метров и народ было вздохнул с облегчением - но больше вода не поднималась, а уже четырнадцатого стала довольно быстро спадать.
Крестьяне из-за капризов погоды работали в авральном режиме. За зиму часть озимых померзла, но немного, всего лишь с четверть всех посевов. Хотя в Камышинском уезде выбило морозами до трети озимых, а севернее Саратова, по слухам, уже больше половины полей пришлось пересевать.
Ну а у меня все шло в основном по плану, разве что трактористы несколько раньше времени с перевозок отправились в поля. Пятьсот с лишним тракторов и чуть больше тысячи трактористов...
Неплохо получается - а насколько неплохо? Я задал вопрос Водянинову и узнал, что только техники на полях у меня сейчас работает почти на три миллиона, да миллион с лишним "закопан" в каналах, прудах и окружающую инфраструктуру с насосами и поливалками. А поливать пришлось уже с последней декады марта - там, где зимой снега не набросали высохшая земля при вспашке пылила.
С началом полива выяснилось, что топлива не хватает даже больше ожидаемого. В насосы пришлось заливать смесь ротшильдовского бензина (что-то вроде марки "Калоша") со спиртом и гонять их на малой мощности, благо в прудах пока вода была. Лебедев заказал еще одну партию легированной стали в Швеции и обещал уже в конце мая запустить еще две установки гидрокрекинга, что позволит довести суточное производство бензина до сорока пяти тонн. Ну а пока получалось чуть больше двадцати - и было совершенно непонятно, куда девать вырабатываемые вместе с бензином шестьдесят с лишним тонн дизельного топлива. Пока оно девалось в срочно сваренные стальные резервуары, емкостью по тысяче кубометров - но очень не хотелось занимать этими "бочками" всю территорию завода...
А с дизельными моторами дела шли неважно. Первые четыре кое-как удалось довести до ума (причем для этого пришлось отлить одиннадцать блоков цилиндров), но вот с восьмицилиндровыми пока не получалось. И основной сложностью было изготовление именно блоков цилиндров - точнее, с их хонингованием. Хонинговальные станки, сделанные Евгением Ивановичем, были очень даже неплохими, но вот стол у них был маловат для восьмицилиндровика: под весом отливки его немного перекашивало и крайние цилиндры в блоке выходили несоосными с внутренними. Понятно, что использовать их было нельзя, и из шестнадцати запланированных моторов сделать получилось только три, остальные были просто отправлены в переплавку. Хорошо еще что кокили от шестицилиндровиков никто в переплавку не отправил, так что в конечном итоге было заложено еще двенадцать шестицилиндровиков. Была надежда, что хоть половина будет готова к моменту окончания сборки кораблей.