Впрочем, получилось все же вкусно, вкуснее чем они же, но в уругвайском исполнении: Дарья не поскупилась на всякие ароматные травки. Ну и ладно, в рабочей столовой готовить будем: там печи на угле работают, сварится как-нибудь.
Следующим утром мы с Камиллой все же пошли в лабораторию. Она была - в отличие от цехов завода - в сторону Царицына, и вчера я не обратил внимание на какой-то новое строительство. А сейчас пришлось идти вдоль какого-то здоровенного забора. Это что, Антоневич решил металлургический завод тут что ли строить?
Но обдумать эту мысль мне не удалось: Камилла уже по дороге начала меня грузить своими химическими проблемами:
- Комарову нужно строить отдельную лабораторию, прямо на заводе Барро...
- Кто такой Комаров и зачем ему лаборатория?
- Ну это... он же химик из Казанского университета! А лаборатория ему нужна на заводе для экспресс-анализа, а то он состав стали определяет через час после того, как ее уже разлили. Да и шуму от него много...
- А от тебя что, мало?
- От меня - мало - совершенно серьезно произнесла Камилла, - у меня только иногда насос форвакуумный стучит - а у него в ступках образцы стали толкут!
- Ладно, решим вопрос...
- Ну вот, смотри - продолжила Камилла, после того как мы вошли в ее комнату в этом довольно немаленьком двухэтажном здании - это то, что ты задавал сделать - она показала на этот раз не банку, а небольшую колбу с чем-то белым.
- Я наверное много чего просил сделать...
- Не много, а это - сульфаниламид. Наверное - по анализу совпадает с тем образцом, что ты мне дал, но я не уверена. Может ты знаешь как точно проверить - то это или не то?
- А не цианид ли это часом?
- Ты что! - возмутилась девушка - за кого ты меня принимаешь?
- Я просто так спросил... а какой чистоты?
- Четыре девятки - Камилла уже освоила предложенную мною шкалу чистоты веществ.
Ну и кто тут должен помнить качественные реакции на всю эту органическую химию? Хотя одну-то я точно знаю. Так что, вытащив из колбы пробку, я сыпанул порошок на ладонь и лизнул.
- Ты что? Это же реактив! - а я и не знал что Камилла так умеет визжать.
- Это - стрептоцид. Ты же не просто женщина-химик, а гигант химического синтеза. Я в переносном смысле про гиганта... - попытался поправиться я. - Ты не дуйся на меня как мышь на крупу, а иди выбирай самое красивое платье и бегом в парикмахерскую делать самую красивую прическу.
- Зачем? - все же через всю ее ученость частенько проглядывала любопытная девчонка.
- Будем с тебя статую лепить. За этот стрептоцид благодарное человечество в моем лице должно поставить тебе золотой памятник, а ты же не хочешь предстать перед потомками в этом халате и непричесанная?
- Да ну тебя... - но было видно, что девушка очень польщена - Если эта работа закончена, то что следующее делать?
- Ты не спеши. Тут сколько? - я показал на колбу - Грамм двадцать наберется? А мне нужны тонны. Так что сначала техпроцесс составить и производство наладить нужно.
- Это - потом. Чтобы все это сделать, мне сначала нужен газовый завод.
- Я помню, и электростанцию на сто мегаватт. Что еще?
- Да ну тебя! Газовый завод все рано нужен: тут и анилину делать нужно много, и нафталину у нас не хватает. Опять же аммиак нужен - на содовый завод воду аммиачную приходится аж с Перми теперь возить. Ну водород конечно, и прочее все...
- И где я тебе газовый завод возьму? А главное - когда он построится-то?
- Губанов сказал, что к Рождеству достроит.
- Так... я что-то пропустил, пока плавал в Америку. Кто и почему начал строить газовый завод?
- Строить начал Губанов, Юлий Прокофьевич. Это мой сосед, бывший сосед - он в Воронеже уже газовый завод строил. Поэтому я его и попросила - так что по моей просьбе. Ну мне же нужен газовый завод!
- А, извините, на какие шиши? Завод, думаю, не три копейки стоит?
- Двести сорок тысяч - мне пока маленький завод нужен, а денег Мария Иннокентьевна мне дала. Ты же сам ей сказал, что мои запросы вне очереди финансировать?
- Ясно... А чего нового я еще не знаю?
Оказалось, что "нового" я не знал очень много. И узнавать это новое было очень интересно.
Камилла все случившееся в Царицыне после моего отъезда расписывала чуть ли не по минутам и до копеек. И, пока она вело свое неторопливое повествование, в комнату заходили какие-то девицы в белых халатах, совали ей какие-то бумажки - и Камилла одновременно с рассказом эти бумажки читала, иногда - кивала головой и отсылала девиц взмахом руки, иногда - что-то подписывала. И лишь один раз рассказ прервался и зашедшая девица получила вербальное указание:
- А теперь то же самое с ноль-пяти до одной десятой.
Из всего сказанного я понял главное: мою заповедь "не проси у Мышки денег сверх плана" нарушали все, причем в особо извращенной форме и неоднократно. Хорошо еще, что в "запретную комнату" толпой не поперлись... Но рассказ изобиловал кучей мелких деталей, которые я не хотел знать - и уже начал думать, как бы потихонечку свалить. Но Камилла (возможно заметив мои поползновения) неожиданно закончила "дозволенные речи":
- Ну а мимо завода мы как раз сюда и шли, тут он строится. Это - все... я больше ничего не тратила! Но ты от вопроса-то не уходи, а то знаю я тебя: сейчас побежишь всё смотреть да проверять, и не скажешь.
- Что не скажешь? От какого вопроса?
- Как это "что"?! Не скажешь, что мне новое придумывать как делать. Сульфаниламид... а почему ты его назвал "стептоцид"? - но я его тебе сделала. Теперь что делать?
- Стрептоцид он потому что убивает микробов, именуемых стрептококки. А делать... сделай-ка мне вот что - и, изо всех сил напрягши память, я, наконец, выдал что-то очень химическое - дихлордифенилтрихлорметилметан, вот что!
- Это тоже лекарство такое? - глазенки у Камиллы заблестели.
- Нет, это - яд. Но - хороший: убивает только насекомых. Сделаешь - и забудем мы про тараканов и клопов. И про малярию забудем, и про тиф. Потому что не будет вшей и малярийных комаров. Давай, трудись! Только осторожно: в больших дозах он и людей не очень любит.
Возвращаясь из лаборатории, я сделал большой крюк и прошелся по всей территории и завода, и жилого городка. Да, пока меня тут не было (всего два месяца, между прочим) все вокруг прилично изменилось. Был полностью достроен "второй квартал" - двенадцать рабочих пятиэтажек, поднялось здание заводской больницы (хотя пока - только коробка, рабочие как раз устанавливали окна и двери), был подведен под крышу третий "инженерный дом", а два "технических дома" поднялись до четвертого этажа и сейчас одевались в "теплушки" - так рабочие именовали утепленные леса, позволяющие класть кирпич даже в небольшие морозы.
На территории завода выросли пять новых цехов, причем один - длиной в двести пятьдесят метров: он предназначался для тракторного сборочного конвейера. Ну и газовый завод внешне был закончен - хотя предназначения большого, высотой метров в двадцать, кубического здания без окон я не понял. Ну да ладно, потом спрошу.
Возвращался я все же не домой, а в ту самую "запретную комнату", которой я стращал народ перед отплытием. В отличие от замка Синей бороды, "комната" находилась не в подвале, а попросту занимала часть первого этажа механического цеха и была большой, около ста метров, но она действительно была "запретной": в ней я занимался разработкой прототипов всего, что выпускал завод. Тут стояли разные станки - токарные, фрезерный, сверлильный - все самого высокого качества, родом из Швеции. Вдоль стен стояли верстаки, и на одном из них сейчас стоял почти готовый новый мотор - дизель, четырехцилиндровый аналог столь знакомого мне "ЯМЗ-236". Почти готовый, не хватало насоса высокого давления и форсунок было пока только две сделано, но к Рождеству мотор точно заработает. Однако сейчас меня интересовал не мотор.