- Не скажу, раз вы так желаете, но... простите, я думал, вы скорее скажете о вашем отце. На мой взгляд, он первый должен ратовать за то, чтобы вас не подпускали к горячим точкам!

"Моему отцу давно уже на меня плевать", подумал Мишель, но вслух этого говорить не стал. Не хотел жалости, не хотел сострадания, и сожалений ненужных тоже не хотел. Единственное, чего он хотел от Герберта - это помощи с назначением в брестский полк, и всё. Поэтому, козырнув ему, Волконский развернулся и ушёл, оставив старого вояку одного. Тот посмотрел вслед этому отчаявшемуся юноше, чьей храбростью искренне восхищался, и с тяжким вздохом покачал головой. Он был уверен, что совершает ошибку, соглашаясь помочь ему. Единственное, что утешало полковника Герберта, так это то, что на бойню эту они поедут вместе. Возможно, пока он будет рядом, то у него получится хоть как-то защитить этого бедного мальчика, так отчаянно желающего умереть.

Но пока Мишель умирать не торопился. Не раньше, чем разберётся с убийством Юлии Николаевны, не раньше, чем найдёт и покарает виновного. Недели как раз должно хватить - к этому времени наверняка вернётся Алексей, и, на кого Мишель надеялся больше остальных - Владислав Дружинин. С их помощью он надеялся добраться до правды, а пока...

Пока он просто хотел отдохнуть. Желательно, в одиночестве, ибо оставаться на торжестве Эллы Караваевой у него не было ни сил, не желания. Некоторые из гостей, например, светлокудрые юноши со скромными улыбками и подлыми душонками, были ему просто отвратительны, а на других, как Голицын, увивающихся за Ксенией никого не стесняясь, Мишелю было тошно смотреть.

Но уйти быстро у него не получилось. Свернув за угол дома, он остановился как вкопанный, став невольным свидетелем прелюбопытнейшей сцены, что разыгралась на ступенях веранды.

Саша и Сергей… наслаждались своим уединением, не стесняясь, что в любой момент его мог нарушить кто угодно, и застать их за столь постыдным занятием. Они целовались! А, впрочем, нет, внимательный Мишель заметил, что это уж скорее Авдеев целовал Сашу, а та стояла в нерешительности, не зная, как на всё это реагировать. «Ну всё, - подумал тогда Волконский, - теперь я его точно убью!» И уже собрался идти убивать, но Сашенька опомнилась раньше, и кровопролитию случиться не дала.

Первые секунды две или три она просто стояла без движений, никак не отзываясь на авдеевские ласки и силясь понять, что нашло на дорогого Серёжу и как он смеет так себя вести?! На третью секунду вулкан взорвался - она отстранилась от него, и резко, со всей силы, на которую была способна, залепила Авдееву пощёчину. Бедного Серёжу это не столько отрезвило, сколько изумило до глубины души - прежде, помнится, она никогда не была такой агрессивной! Куда же делась его милая, добрая Сашенька, ласковая и нежная девочка? Почему вместо неё стояла ныне разъярённая фурия с бешено горящими глазами, и говорила с ненавистью:

- Не смей ко мне прикасаться, Авдеев! Ты мне поистине отвратителен!

«А вот это уже интересно», подумал Мишель, и решил пока присутствия своего не обозначать и понаблюдать, что же будет дальше.

- Саша, боже мой! - Услышав страшные слова, Сергей отступил на шаг назад, прижав руку к груди. - Да что на тебя нашло, любимая?!

- Любимая?! Сергей Константинович, имейте совесть! Нас могут услышать, или, что ещё хуже, увидеть – здесь, вдвоём… Боже, какой стыд! О, нет, вы меня неправильно поняли, я вовсе не приглашаю вас поехать со мной и продолжить нашу милую беседу у меня в спальне! Я, в отличие от Ксении Андреевны, ещё помню, что такое девичья честь. - Последнюю фразу она произнесла с огромнейшим удовольствием, и, скрестив руки на груди, стала ждать ответа.

«Ух ты», подумал Мишель тем временем. И скрыл улыбку, так и жаждущую пробраться на его лицо.

Сергей же, когда услышал про Митрофанову, потерял последнюю надежду. Дёрнув щекой, он с непривычной для такого доброго парня ненавистью спросил:

- Это он тебе рассказал? Этот подлый мерзавец Волконский? Саша, не верь ему! Не слушай его! Он совсем не такой, как ты думаешь! Он с детства меня ненавидел, и теперь за любую возможность ухватится, чтобы мне насолить!

«Я?!», тут уж Мишель оскорбился до глубины души. С детства ненавидел? Да ему предыдущие двадцать три года жизни ни малейшего дела не было до Сергея Авдеева! Да и после того, что было у них с Ксенией, до ненависти Мишель всё равно не опустился – лёгкое презрение, не более.

- Вот как? Так это Волконский виноват?! - Звенящим от ярости голосом спросила Сашенька. - А, собственно, почему нет?! Разумеется, он! Уехал, бросил свою любимую одну, да как он посмел? Неудивительно, что бедняжка графиня нуждалась в утешении! А кто у нас знает толк в утешениях лучше, чем Серёжа Авдеев?

- Милая, перестань!

- Никакая я тебе не милая, не называй меня так! - Воскликнула она в бессилии. И, проведя рукой по лицу, покачала головой. - Господи, Серёжа, как же ты мог? Я ведь верила тебе, я думала, ты любишь меня...

Глупые такие слова, крик души обиженной влюблённой девчонки! Саша не хотела опускаться до таких банальностей, но вырвалось как-то само собой. А Авдеев, расстроенный до невозможного, вдруг встал перед ней не колени, не жалея своих светлых брюк, и поймал её руки.

- Саша, милая моя Сашенька, прости меня! Я так перед тобой виноват! Я ничтожество, я... я недостоин тебя, я знаю, но, умоляю тебя, милая моя девочка, прости! Я не смогу без тебя жить, Саша, не смогу, понимаешь?! Я люблю тебя!

"Господи, какая банальность, - думал в то же самое время Мишель, укоризненно качая головой. - Ты идиот Авдеев, красивыми словами её не вернёшь и прощения не добьёшься! Либо целуй её, пока она не перестанет сопротивляться, либо зови замуж! Но лучше, конечно, проваливай к чёртовой матери!"

- Саша, прошу тебя, прости! – Продолжал Авдеев покаянно. – Это было ошибкой! Я не могу, слышишь, не могу тебя потерять из-за этого...! Я без тебя не проживу и дня! Саша! Выходи за меня замуж!

"Твою же мать, Авдеев...", подумал Мишель с разочарованием. Хотя таким решением Сергея, кажется, надо было, наоборот, гордиться.

Сашенька, надо сказать, подумала о том же, о чём и Волконский, даром что не решилась сквернословить вслух.

Нате, пожалуйста, дождалась-таки! Спустя десять лет, наконец-то услышала она от Серёжи те самые слова! И, по иронии, именно теперь, когда они ей были уже и не нужны.

"А ведь скажи он мне это месяц назад, я была бы самой счастливой на свете!", с невыразимой тоской подумала онаа, и, невесело усмехнувшись, сказала:

- Оставь меня в покое, Серёжа.

У Мишеля от сердца отлегло, когда он услышал эту фразу. Странно, но он заметил за собой, что не дышал вот уже с полминуты, прислушиваясь: что, что она ответит? Слава богу, его она не разочаровала! А вот Сергея, видимо, ещё как.

- Что?! Ты мне отказываешь?!

- А тебя это удивляет? - Саша с напускным безразличием пожала плечами. - Ах, да, как я могла забыть? Бедная мещанка из провинции по определению не может отказать благородному графу!

- Саша, что ты такое говоришь?! Я вовсе не это имел в виду! Саша, прошу тебя, не отказывай сразу... Хотя бы подумай!

- Я уже подумала, Серёжа. И, на твоём месте, я бы сейчас пошла с тем же самым предложением к Ксении Андреевне. С твоей стороны это было бы честно, учитывая то, что между вами произошло.

- Саша, ты не можешь со мной так жестоко! - Простонал Авдеев, вновь хватая её руки, которые она отчаянно пыталась высвободить. - Я же люблю тебя, как ты не понимаешь?! Мне никто не нужен, кроме тебя!

"А с Ксенией, стало быть, исключительно ради минутных радостей? Вот ублюдок!", думал тем временем Мишель, от души забавляясь над горем отвергнутого жениха. Так ему и надо, мерзавцу!

- Поди прочь, Серёжа, - тихо произнесла Сашенька. И озвучила мысли Мишеля: - Ты мне отвратителен!

Авдеев так растерянно смотрел на неё, что у Саши возникал непреодолимый соблазн обнять его, как прежде, погладить по волосам, поцеловать в щёку и с улыбкой убедить его не расстраиваться. Серёжа, не вешай нос, всё будет хорошо, милый! Месяц назад она ему так и сказала бы. Сейчас же подле него ей представлялась Ксения Митрофанова, стройная красавица-брюнетка с жемчужной улыбкой победительницы.