Перед самым началом войны Рыкачев успел еще окончить шестимесячные сборы заочников Военно-Воздушной академии и вернулся в полк с дипломом об окончании этого учебного заведения, чтобы принять под свою команду вторую авиаэскадрилью.
В составе полка совершил 104 боевых вылета, в том числе 59 на штурмовку. В 16 воздушных боях сбил лично 3 самолета противника и 5-в групповых боях
Постановлением военного совета Южного фронта от 5.11.1941 года награжден орденом Ленина.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 февраля 1942 г. удостоен звания Героя Советского Союза в числе первых 12 героев полка.
Ныне генерал-лейтенант авиации в отставке, кандидат военных наук, живет в Москве.
Боевой наставник
«Началась война с белофиннами, - пишет в своих воспоминаниях, переданных автору, Ю. Б. Рыкачев. - Из нашего полка взяли половину лучших летчиков и отправили в Крым для переподготовки на модернизированных И-16 с мотором М-63.
Меня не взяли, несмотря на мои горячие просьбы. Очень хотелось повоевать. Я завидовал Шестакову, Капустину, Матвееву, Полозу и другим летчикам, которые воевали в Испании и на Халхин-Голе. С жадностью слушал их рассказы…».
Когда в полк вместо ушедших на финскую опытных летчиков поступило пополнение из молодых, командир полка П. И. Баранов принял решение создать из числа «новобранцев» эскадрилью, а по главе ее поставить капитана Ю. Б. Рыкачева (то было весной 1940 года). Рыкачев взялся за новое для него дело горячо, с энтузиазмом. В составе его «безусого» подразделения были летчики, которые впоследствии, в годы Великой Отечественной войны, покрыли себя славой в боях с фашистами. Среди них были Алексей Алелюхин, скромный, тихий паренек, стеснительный Иван Королев, неугомонный, с отличными летными данными Михаил Твеле-нев и другие.
Казавшегося тогда слишком серьезным комэска капитана Рыкачева, не покидавшего по 8-10 часов кабины учебного самолета и совершавшего до 40 полетов в день, до сих пор с благодарностью вспоминают его питомцы. Один из них, Герой Советского Союза, заслуженный летчик-испытатель СССР М. С. Твеленев, вспоминая предвоенный год, говорил: «Именно Юрий Борисович Рыкачев сделал нас летчиками-истребителями. Мы были необстрелянные, но натренированные в такой степени, что смогли успешно сражаться с врагом даже в самые тяжелые первые дни войны».
В первые же дни войны Рыкачев участвовал в схватках с фашистскими летчиками, принимал участие в боевых вылетах на штурмовку вражеских войск на переправах через Днестр. Вначале неизменным ведущим в этих вылетах был Шестаков, у которого Рыкачев учился и перенимал боевые приемы, чтобы затем передать их своим летчикам.
«Как- то вылетели на штурмовку немецких танков, переправившихся через Днестр у Дубоссар, -рассказывал Рыкачев. - Я шел ведомым у Шестакова. Слева от него - комиссар Верховец. Вечерело. Не доходя излучины, на высоте 700-800 метров видим внизу много темных коробок - танки. Они обстреливали нас.
Шестаков стал разворачиваться, чтобы перейти в пикирование на танки. И вдруг резко переложил самолет из левого в правый разворот и устремился с набором высоты по направлению к длинным силуэтам незнакомых машин в вытянутом пеленге, шедших в пологом снижении на наши замыкающие звенья. Отчетливо были видны черные кресты на фюзеляжах.
Я уже приметил на земле цель и, горя желанием выполнить во что бы то ни стало боевое задание, продолжал пикировать на выбранный танк. Вот бронированная машина в перекрестии прицела. С каждой секундой она увеличивалась в размерах. Наконец нажал на гашетку. Ударил из всех четырех пулеметов. Трассы пуль отметили прямое попадание в цель.
Когда вышел из атаки, то обнаружил, что я - один. Выше меня наши И-16 схватились с «мессерами». Подобрался выше к своим. Вдруг вижу, как один из «мессеров», перейдя в пикирование, стремительно понесся к группе И-16. Уже был заметен темный дымный след его трассы, а затем и сам фашистский летчик, самолет которого оказался вблизи меня. Я стал выбирать момент для удара. Когда же открыл огонь, «мессер» начал быстро уходить: скорость у него больше, чем у моего самолета. Вроде бы попал в цель, но враг казался невредимым. Но вот, вижу, задымился слегка «мессершмитт» и стал заваливаться на крыло. А затем стремительно понесся к земле.
Взрыв, дым, огонь. Первая воздушная победа. Оглянулся: наши «ишачки» продолжали кружиться. Сверху вроде больше никого нет. Начал усиленно качать крыльями. Радио у нас тогда не было. Собрал за собой несколько самолетов, пошел на аэродром.
Когда сели, Шестаков уже был на земле. И как только все приземлились, тут же организовали разбор боя. Командир отругал меня за атаку танка и с присущей ему категоричностью высказал мысль, ставшую для меня аксиомой: когда в воздухе появляются самолеты противника, все внимание следует сосредоточить на них. Тут же выяснилось, что прицельный огонь по сбитому «мессеру» вели еще два летчика - Щепоткич и Иконников, и его записали по шестаковскому счету на всех.
Кстати сказать, так делали и лотом, когда трудно было определить, кто именно в группе сбил вражеский самолет…»
В начале июля эскадрилья Рыкачева перелетела на аэродром Цебриково, километрах в пятнадцати от линии фронта, откуда ее летчики ежедневно производили по два-три вылета на сопровождение «чаек» из легкобомбарднровочного полка той же дивизии, шедших штурмовать вражеские войска.
Автору этих строк довелось быть свидетелем тех боев, в которых его однополчане, летчики 11-го легкобомбардировочного полка, на совершенно незащищенных самолетах И-153, «чайках», штурмуя боевые порядки войск противника, буквально шли на огонь и смерть, чтобы хотя бы на какие-то минуты и метры задержать продвижение врага.
С земли по ним стреляли не только из орудий зенитной артиллерии, стреляли из всех видов оружия, так что создавался поистине огненный смерч, сквозь который нужно было пробиться, и они пробивались, твердо надеясь на защиту с воздуха «шестаковцами», с которыми еще недавно жили в одних домах, ходили друг к другу в гости, а сейчас сражались в одном небе.
«Чаек» было всего шесть, и вылетали они только звеньями, а истребители 69-го полка сопровождали их всем составом эскадрильи - двенадцатью самолетами. Когда взлетали, «чайки» набирали высоту 300-400 метров, а «ишачки» шли выше их метров на 600. Выбрав цель, «чайки»-штурмовики сбрасывали бомбы, производил и одну-две очереди из пулеметов. И снова уходили под прикрытие эскадрильи истребителей, вернее части ее, поскольку большинство И-16 тоже принимали участие в штурмовке тех же целей.
Самые похвальные отзывы об эффективном прикрытии получала эскадрилья Рыкачева от летавших на «чайках» штурмовиков.
Впоследствии Рыкачев, вспоминая об этом, писал автору: «Я видел, как мало могут сделать «чайки» в качестве штурмовиков, и после ик ухода принимался сам со своими летчиками штурмовать гитлеровцев. Мы искали на земле подходящие цели, главным образом, орудия, которые угадывали по вспышкам выстрелов. А затем бросались в пикирование. Делали залп, затем выходили в пике, разворачивались и снова устремлялись на выбранные цели. Иногда делали по 12-13 заходов…».
С 5 августа вторая эскадрилья под командованием капитана Рыкачева и военкома старшего политрука И. П. Маковеико, продолжая полеты на дальних подступах от Дубоссар до Раздельной, прикрывала Одессу и аэродром базирования патрулированием в воздухе и вылетами по сигналу из КП.
Одна из встреч с группой истребителей противника чуть не стоила Ю. Б. Рыкачеву жизни.
Это произошло 9 августа. В один из моментов боя он попытался зайти в хвост ПЗЛ-24, чтобы нанести по нему разящий удар. Однако не учел, что вражеский самолет может выполнять вираж с меньшим радиусом. Пытаясь повторить маневр фашиста, Рыкачев чуть перетянул ручку управления, и его самолет свалился в штопор. Высота была небольшой, и катастрофа казалась неизбежной. Только высокая техническая грамотность и летное мастерство помогли пилоту предотвратить беду. Когда казалось, что шансов на спасение уже нет, ценой огромного напряжения он все же вывел самолет из штопора, через некоторое время Рыкачев благополучно посадил И-16 на свой аэродром.