- Хорошо, помогу.

- И дайте Димин номер.

- Я ему обещал, что никому его не дам.

- Ну, пожалуйста, - взмолилась я, - я больше не могу! Я хочу его видеть! Сил больше нет!

- Хорошо, записывай, - он продиктовал цифры, попрощался, и отключил телефон, а я набрала номер.

- Слушаю, - услышала я какой-то запыхавшийся голос Димы, и у меня дыхание перехватило, - говорите, я слушаю, не молчите.

- Привет, - еле слышно прошептала я, вцепившись пальцами в мобильник.

- А громкости прибавить можно? Я ничего не слышу.

- Привет, - набралась я духу, и замолчала, сил на большее не хватило.

- Ева? – узнал Дима.

- Привет, - уныло повторила я в третий раз, чувствуя себя глупее некуда.

- Что ты хочешь? – его голос стал холоднее северного полюса.

- Почему ты так говоришь со мной? – прошептала я.

- А как мне с тобой говорить? Ты меня прогнала, каким-то невероятным образом узнала этот номер, и теперь звонишь. Какого чёрта?

- Действительно – какого чёрта! – горько протянула я, нервы не выдержали, и я опять стала плакать. На меня накатила настоящая истерика, сама не знаю, почему. Я никогда не показывала Диме своих чувств, и не понимаю, что на меня нашло.

- Чего ты ревёшь? Снежная королева растаяла? – саркастически осведомился он, - чего ты от меня хочешь? Какой ты реакции от меня ожидала? Ты меня послала подальше, и я больше тебя не побеспокою, если я тебе больше не нужен.

- Ты мне нужен, - всхлипнула я, - нужен, очень нужен. Я

думала, что переживу, что смогу без тебя, а сама чуть не

умерла от тоски.

- У тебя же есть любимый муж. Чего ты за мной бегаешь?

- Я не бегаю, - сдавленно проговорила я, а сама подумала: что я делаю? Обычно мужчины мне навязываются, а не я им.

Я стала, как собачонка, вешаюсь ему на шею.

- Ты обиделся на меня?

- Обиделся? – заорал он так, что я вздрогнула, - обиделся! Я люблю тебя больше жизни, жить без тебя не могу, ты даже не

представляешь, каково мне было.

- Но ты же помнишь, что произошло, - прошептала я, - ты убийца.

- Я не убийца, - тон его на минуту изменился, и опять стал ледяным, - тогда какого дьявола ты звонишь, если мне не веришь? Если считаешь преступником? Меня всё это достало!

- Потому что больше не могу, - захлюпала я, - я хочу быть с тобой.

- Хочешь бросить мужа?

- Давай поговорим.

- А нам есть, о чём говорить?

- Я тоскую, - прошептала я, - скучаю, и понимаю теперь, что ты был для меня отдушиной. Ты закрыл меня собой от пули, и я думала, что тебя потеряю. Я только и делаю сейчас, что думаю об этом. Постоянно плачу, хочу сына тебе родить, а здравый рассудок твердит другое. Я не знаю, что мне делать, и чувствую себя предательницей.

- Разберись сначала в своих чувствах, а потом звони!

- Ты меня без ножа режешь, - слабо проговорила я.

- Отлично. Теперь ты чувствуешь, что чувствую я. Ты спишь с другим мужчиной, а я всё время думаю о тебе. Ты о других людях иногда думаешь? Ты эгоистка, стерва, тебе нравится сталкивать людей лбами. Ты видишь, что мы с Максимом ненавидим друг друга, готовы кинуться в драку, и тебе это нравится.

- Я, прежде всего женщина, конечно, мне нравится, что за меня дерутся. Каждой женщине это нравится.

- Прекрасно! Только имей в виду, дорогая, что так ты в итоге можешь остаться одна. Муж от тебя сбежит, потому что ты его постоянно со мной сравниваешь, а я обиделся.

- Я не сравниваю, - прошептала я, и вдруг, у меня прорезался голос, - конечно! После тебя мне ни один мужчина не кажется идеалом. Ты всё сделал, чтобы я тебя сравнивала со всеми своими следующими мужчинами. Идеальный любовник, страстный, нежный, при этом умный, романтичный, один из немногих, обладающий одновременно мозгами и железными мускулами. Где мне найти второго такого? Не подскажешь?

- А тебе нужен именно такой?

- Мне ты нужен.

- Хорошо. Разведись с мужем, а потом поговорим. Ты же знаешь, я для тебя всё сделаю, и для нашей дочери.

- А ты мне расскажешь про Призрака?

- Причём тут Призрак? – заорал Дима, - опять ты за своё! Хватит! Думаешь, я бы тебе ничего не рассказал, если бы мог! Довольно!

- И ты ещё спрашиваешь, почему я тебя прогнала? – вздохнула я, и услышала стук по стеклу. Я даже не заметила, как подошли Иван Николаевич и Антон Антонович, и опустила стекло.

- Викуль, что происходит? – спросил свёкр, - ты куда пропала? Ты приехала уже давно, и сидишь тут. В чём дело?

- Я сейчас поднимусь, - быстро сказала я, - извините.

- Мы тебя ждём, - и они ушли внутрь, а я вслед за ними.

- Меня ждут в ФСБ, - сказала я Диме, и услышала странный звук, будто что-то разбилось.

- Прости, где тебя ждут? – у него даже голос сел.

- А что тебя так удивило? – я села в лифт.

- Во что ты ввязалась?

- Пока ни во что, только собираюсь, - процедила я, - а что мне делать, если я несчастна? Только лезть под пули! Возвращайся из своей Колумбии, и спасай меня. Если успеешь! – и я захлопнула телефон.

Грубо, конечно, но, надеюсь, он захочет принять меры. Не оставит же он меня в беде! Если любит, то точно не оставит.

- Извините, что задержалась, - сказала я, входя в кабинет.

- Ты полчаса сидела в машине, - укорил меня свёкр.

- Ладно, оставьте, - махнул рукой Антон Антонович, - ближе к делу, - он открыл ящик стола, и вынул оттуда пистолет, - держите.

- Оружие? – испугалась я.

- Травматическое. Боевое я вам не дам, не надейтесь.

- Разве что не добавили, без справки от психиатора, - ухмыльнулась я.

- Сейчас вы едете в МВД, и начинаете расследование. Вперёд.

Когда я вышла на улицу, разошлась метель, я села в машину, и неожиданно в голове возникли фразы.

Ещё в Гданьске, когда мы с Максом отдыхали, я вдруг начала писать стихи. Отчего у меня вдруг появился поэтический талант, понятия не имею. У меня никогда не было предрасположенности к написанию стихов, я даже сочинения не слишком хорошо писала. Но у меня была потрясающая учительница русского языка и литературы, и она видела во потенциал. Она тянула меня, как кота за хвост, извиняюсь за неэтичное сравнение, не в обиду кошкам будет сказано, и всякий раз говорила:

- Ты же можешь! Ты не хочешь!

Тянула, как могла, а я сопротивлялась. Глупый ребёнок!

Пожилой человек относился ко мне по-отечески, и теперь я ей благодарна. Но я даже не знаю, что с ней теперь, и только однажды случайно её встретила. Она меня даже не узнала,

скользнула равнодушным взглядом, а я постеснялась подойти.

А я тогда даже и не думала, что ударюсь в журналистику, что во мне появится склонность к писательству, но неожиданно это стало делом всей моей жизни.

На глаза навернулись слёзы, и я вцепилась пальцами в руль. Я не должна дать этой паскуде лишить меня самого дорогого в

жизни, лишить карьеры, лишить имени.

Остановившись в пробке, я вытащила блокнот, и стала записывать строчки. Они возникали в голове хаотично, над чем-то я думала, а что-то пыталась чувствовать, закрыв глаза.

Сзади раздался резкий гудок, и я вздрогнула, бросила блокнот с ручкой на сиденье, и утопила педаль.

Мысли разлетались, голова шла кругом, но я доехала до управления, с важным видом вышла из машины, чувствуя невероятную гордость. Ведь я приехала от высокой структуры, и показала удостоверение дежурному. Тот без проблем меня пропустил, но на лице мелькнуло растерянное выражение. А что я думала? Меня тут прекрасно знают.

- Здравствуйте, - вошла я к генералу, - можно?

- Эвива? Что тебе угодно?

- Мне угодно дело Дьякова, - села я за стол, и сцепила руки замочком, - нужна вся информация о произошедшем.

- Прости? – вытаращил глаза Григорий Матвеевич.

- Вы не расслышали? – прищурилась я, - я занимаюсь расследованием об убийстве любовницы Якова Михайловича, и мне нужно посмотреть документацию.

Какое-то время генерал молчал, переваривая информацию, а потом со всей силы стукнул кулаком по столу, и заорал: