Мины ставились на глубинах от 12 до 40 метров. Из наблюдений можно было сделать вывод, что на минные постановки шли, как правило, две группы самолетов. Одна из них отвлекала на себя огонь зенитной артиллерии, а другая тем временем подходила к району минирования на большой высоте с моря. Самолеты этой группы выключали моторы и бесшумно планировали к месту постановки.

Для минных постановок гитлеровцы использовали бомбардировщики Ю-88 и Хе-111. Каждый самолет брал по две мины и сбрасывал их на парашютах с высоты 800–1000 метров, а также и без парашютов — с высоты от 30 до 100 метров. Удалось установить, что мины, падавшие в море на глубинах менее восьми метров, взрывались.

Необходимость эффективной борьбы с минной опасностью и организации надежной противоминной обороны на театре военных действий все более обострялась.

Противоминная оборона военно-морских баз включала ряд мероприятий, главными из которых были организация постов противоминного наблюдения, траление мин и проводка кораблей за тралами. Траление мин складывалось из разведывательного, которое проводилось в целях выявления минных постановок противником, контрольного — проверки безопасности фарватеров от мин перед выходом кораблей и уничтожения минных постановок. Если траление не гарантировало безопасности плавания кораблей и транспортов, их проводили за тралами.

Для организации противоминной обороны главной базы Охрана водного района имела в своем составе 13 быстроходных и 18 катерных тральщиков. Из этих тральных сил самыми современными были быстроходные тральщики типа «Трал» специальной постройки. Конструкция корпусов этих кораблей обеспечивала большую их живучесть. Они оснащались новейшими машинами (дизелями) и механизмами, работавшими безупречно. Тральное вооружение БТЩ предназначалось для борьбы с якорными минами, но не с донными неконтактными. Зенитно-артиллерийское вооружение такого корабля состояло из одного универсального 100-мм орудия, одной 45-мм пушки, трех 37-мм автоматов и двух крупнокалиберных пулеметов ДШК.

Катерные тральщики, переоборудованные из рыболовных и торговых судов, как уже говорилось, вошли в состав ОВР с началом войны. На них установили катерные тралы, которые позволяли тралить только якорные мины.

Таким образом, к началу военных действий главная база не была готова к борьбе с донными неконтактными минами. Поэтому до создания специальных средств траления донных мин ведущая роль отводилась постам противоминного наблюдения (ППМН), составлявшим специальную систему. В нее включалось 42 береговых поста, расположенных на побережье внутреннего и внешнего рейдов Севастопольских бухт, и до 30 морских постов, выставленных в шахматном порядке по оси Инкермаиского створа на расстоянии трех кабельтовых[10] друг от друга.

Гидрографы выполнили геодезическую привязку ППМН, установили на них таксиметры[11]. Некоторые посты имели теодолиты и пеленгаторы.

Катера выходили в точки наблюдения только на темное время суток, а с рассветом возвращались в Стрелецкую бухту. Такая система противоминного наблюдения начала действовать уже на вторую ночь войны и существовала весь период обороны Севастополя.

Для учета мин в штабе ОВР имелись журнал и карта. За эти документы отвечал флагманский штурман капитан-лейтенант И. И. Дзевялтовский. Данные (время и пеленг) о падении мин в воду с катеров и береговых постов немедленно передавались по телефону в штаб ОВР. Капитан-лейтенант Дзевялтовский записывал их в журнал, наносил на карту минной обстановки, нумеровал каждую мину. Их уничтожение отмечалось в журнале и на карте условными обозначениями. По утрам Дзевялтовский с одним из дивизионных штурманов выходил на катере в район постановки противником мин. Используя данные постов противоминного наблюдения, они определяли место постановки каждой мины и выставляли буек или вешку. Если близко падали несколько мин, это место ограждалось вешками и объявлялось по флоту закрытым.

В первые месяцы войны ежедневно осуществлялось контрольное траление механическими тралами рекомендованных курсов и фарватеров. Периодически траление проводилось перед выходом кораблей и транспортов. Но и в первые дни войны и за весь период обороны Севастополя не удалось затралить ни одной якорной мины противника. Активные средства борьбы с донными магнитными минами отсутствовали, и штаб ОВР предложил использовать для траления железную баржу. Чтобы увеличить магнитное поле, ее загрузили металлом, а для буксировки использовали катерные тральщики с деревянным корпусом 12-го дивизиона (командир старший лейтенант А. И. Шемаров).

24 июня катерный тральщик «Валерий Чкалов» (командир мичман М. А. Швец), ведя на буксире трал-баржу, впервые вышел на траление по Инкерманскому створу. На борту тральщика находился штурман 2-го дивизиона сторожевых катеров старший лейтенант Н. А. Дьяконов.

В течение дня «Валерий Чкалов» сделал несколько галсов[12] по Инкерманскому створу, но безрезультатно. На другой день вышли на траление еще два катерных тральщика: «Байдуков» (командир старшина 1-й статьи Н. И. Беззубов) и «Комсомолец» (командир лейтенант К. Г. Баштаник). И это траление оказалось безрезультатным.

Вскоре на кораблях заметили случаи детонации мин от взрывов глубинных бомб. А произошло это так.

26 июня 1941 года в море вышли три малых охотника. На борту одного из них находились командир 1-го дивизиона сторожевых катеров капитан-лейтенант В. Т. Гайко-Белан и штурман[13]. Предстояло произвести контрольное бомбометание на Инкерманском створе. Так делалось перед выходом кораблей в целях обеспечения безопасности их плавания. И не только из-за минной угрозы. Не исключалось появление в районе главной базы и подводных лодок противника.

Прибыв в конечную точку фарватера, катера построились в строй фронта и легли на курс, ведущий в базу. По сигналу с головного катера началось бомбометание. Бомбы сбрасывались сериями — по три в каждой. За кормой раздавались глухие взрывы, над поверхностью воды поднимались высокие фонтаны. А когда сбросили последнюю серию бомб, за обычными тремя фонтанами неожиданно взметнулся над морем четвертый, значительно большей силы.

Место четвертого взрыва достаточно точно определил и зафиксировал на кальке помощник командира катера лейтенант В. С. Чаленко. Уже в базе капитан-лейтенант Дзевялтовский, наложив кальку на карту минной обстановки, увидел, что четвертый взрыв совпал с местом, где ранее был запеленгован спуск вражеской мины. Стало ясно, что германская мина, сдетонировав от глубинных бомб, взорвалась.

О подрыве мин глубинными бомбами впоследствии докладывали также командиры «МО-072» лейтенант В. А. Чешев и «МО-052» лейтенант В. В. Селифанов.

Для проверки этого эффекта контр-адмирал В. Г. Фадеев приказал выслать на фарватер «МО-011» (командир лейтенант Н. В. Перевязко).

На рассвете следующего дня катер, на борту которого находились командир 1-го звена лейтенант Д. А. Глухов и штурман дивизиона, вышел из Стрелецкой бухты и направился в район бомбометания. Помощник командира катера лейтенант М. И. Трофименко вел в штурманской рубке прокладку. У штурвала стоял командир отделения рулевых старшина 1-й статьи А. А. Харламов, коммунист, секретарь комсомольской организации катера. Сигнальщики краснофлотцы В. Т. Зайцев и Н. Г. Макушин наблюдали за поверхностью воды и воздухом. На мостике царила напряженная тишина.

Придя в назначенную точку, «МО-011» развернулся, лег на боевой курс и начал бомбометание. Бомбы рвались одна за другой. Неожиданно вслед за небольшими разрывами раздался мощный грохот, высоко в небо взметнулся огромный столб воды, корму катера подбросило вверх. Нос катера зарылся в воду. Оголенные винты, словно пропеллеры, с пронзительным воем рассекали воздух.

Но все кончилось благополучно. Катер не получил серьезных повреждений и продолжал выполнять боевое задание. Когда иссяк весь бомбовый запас, «МО-011» возвратился в базу.