Статья была опубликована в "Псковской правде" под заголовком "Живой родник вдохновенья".

 "Получил газеты, спасибо! Все, что делается в периодической печати, все статьи и репортажи с концертов западают в душу читателей и прорастают побегами интереса и любви к нашим национальным богатствам... Посылаю книжки, привезенные мной из странствий, они вам пригодятся в работе" (26.4.80 г., Москва).

 "Надеюсь, что Вы сможете приехать в Псков на встречу авторов памятника с псковской властью, нужна будет Ваша помощь... Читал Бунина "Жизнь Арсеньева". Помилуй бог - как хорошо!!!" (28.5.80 г.).

 Вслед за этой открыткой пришла телеграмма: "Второго июня будет совещание Пскове приезжайте если можете всего доброго Нестеренко".

 Разрешение на поездку я получил и сразу же вылетел самолетом в Псков.

 На заседании заслушивали мнения сторон. Авторы - скульптор В. X. Думанян и архитектор А. В. Степанов - показали гипсовую модель памятника, рисунки проекта. Против памятника на заседании никто на возражал, но, как и во время зимней встречи в Наумове, главный архитектор области Фоменков не хотел, чтобы монумент стоял на каревском холме. Он предлагал поставить его в Наумове на низкое болотистое место. Слово взял Нестеренко и заговорил спокойно, убедительно:

 - Первый в мире памятник Модесту Петровичу Мусоргскому, естественно, надо установить на родине композитора. Наумово же, как известно, принадлежало Чириковым, а низина за Каревом - помещикам Поджио. Это будет нарушением "границ" - отход от исторической правды. Самое лучшее место для памятника - каревский холм. Это место видно и с железной Дороги, где проходит много поездов, с автотрассы, с озера и из всех деревень. Отсюда открывается необыкновенная красота этих мест. Памятники ставят на века, и нам надо думать о тех, кто придет сюда через сто - двести лет. И еще - деревня Карево в том виде, в каком она находится сейчас,- это живой упрек нам. Теперь изменилось отношение к так называемым неперспективным деревням, Карево не просто деревня, а Родина великого Мусоргского, и ее застройку надо взять под особый контроль - ставить только рубленые, традиционные русские избы...

 В конце совещания вынесли решение одобрить проект памятника и записали: "Выразить благодарность Е. Е. Нестеренко за то, что он проявляет заботу об увековечении родины Мусоргского". Вечером того же дня Нестеренко дал бесплатный концерт, чтобы убедить псковичей еще и силой искусства. Зал областного театра был переполнен. Я оказался без места, и Нестеренко предложил пойти с ним за кулисы.

 Жара в Пскове не спала даже к вечеру, и в театре было особенно душно. В гримерной Евгений с сожалением снял легкую рубашку с короткими рукавами и задумался, во что обрядиться. Прикинул смокинг и тут же отверг. Снял с вешалки фрак, подержал в руке: "Нет, тяжел, прямо-таки кольчуга". Вошел аккомпаниатор Евгений Михайлович Шендерович. Обаятельный, с неизменной улыбкой и тонким чувством юмора, он всегда умел найти подход и к деревенским жителям, и к тонким знатокам искусства. Шендерович был в строгом черном костюме, стройный, с длинными, седыми, почти до плеч волосами - по внешнему виду настоящий маэстро.

 - О, я тоже надену черную пару!- воскликнул Нестеренко.- Так-то вольготнее будет.

 Он быстро переоделся, поправил у зеркала "бабочку" и подошел к Евгению Михайловичу, разбиравшему ноты.

 - Начнем с Мусоргского?- спросил Шендерович.

 - Начнем, пожалуй,- тихо пропел Нестеренко.

 - "Кончака" будем?

 - Давайте.

 - Женечка, а что на второе отделение?

 - Что-нибудь полиричнее: Чайковского, Рахманинова.

 - А на "бис"?

 - А на "бис" опять же Модеста Петровича.

 За кулисы зашел директор филармонии Владимир Михайлович Пугач:

 - Ну что, можно объявлять?

 - Сейчас присядем - и с богом,- улыбнулся Нестеренко. И, едва приткнувшись к краешку стула, сказал Шендеровичу:

 - Маэстро, пошли...

 Занавес раздвинулся, и из зала пахнуло жарой, раздались аплодисменты...

 В тот вечер Нестеренко и Шендерович "отработали" три отделения - на "бис" пришлось петь больше десяти произведений. А ночным поездом Нестеренко уехал в Таллин петь "Бориса Годунова".

 Через месяц с небольшим я получил письмо: "Спасибо за газеты - не огорчайтесь, в любом случае, даже в сокращенном виде, статья делает свое дело, пропагандируя музей Мусоргского и внушая, что местом установки памятника должен быть каревский холм... Я, признаться, намотался за этот месяц - пел после Пскова в Таллине, Москве, Софии, Цюрихе, Будапеште... Хотелось бы спокойно пожить в Наумове у озера хотя бы денек. Думаю, что это скоро удастся. Черкните мне, пожалуйста, не будет ли трудностей с обратным отъездом в Москву. Со мной приедет Елена Образцова. Можно ли получить с гарантией четыре билета на вечер 4 августа на поезд Рига - Москва? И последний вопрос: в котором часу, как Вы думаете, лучше начинать музыкальный праздник? В полдень, часа в 2, в 4 - 5, а может, в 6? Это, учитывая температуру воздуха, мошкару, освещение, конец рабочего дня в совхозе и прочие условия и факторы" (7.7.80 г., Москва).

 Этот музыкальный праздник состоялся. Но его основа была заложена еще раньше. В конце лета 1977 года на родине Мусоргского побывал выдающийся композитор нашего времени, лауреат Ленинской премии, Герой Социалистического Труда, народный артист СССР Георгий Васильевич Свиридов. Он боготворит Мусоргского, понимает и тонко ценит его творчество. "Мусоргский был художник в высшей степени национальный. Это в полном смысле певец России. Ее судьбами, ее болью и ее радостями наполнены творчество композитора, вся его жизнь и все его художественное воображение... Внутренний композиторский слух его исключителен по тонкости. Мусоргский услышал такие созвучия, каких до него в музыке не встречалось",- писал Георгий Васильевич в "Советской культуре" 27 марта 1981 года.

 Свиридов и сам композитор самобытный, русский, а потому и приехал поклониться исконно русской земле, на которой родился, как он сказал, "колоссальный новатор, значительно опередивший эпоху".

 Вместе с Евгением Нестеренко Георгий Васильевич побывал в Кареве, походил по тропкам и дорогам у Жижицкого озера, хранившим, казалось, следы Мусоргского. А вечером 11 августа в актовом зале Наумовского сельскохозяйственного техникума состоялся концерт. На сцене стоял портрет Мусоргского, утопающий в цветах.

 Евгений Нестеренко исполнял романсы Мусоргского и Свиридова. Благодарные деревенские зрители бурно аплодировали и буквально засыпали цветами знаменитых московских гостей. Певцу и композитору поднесли венки из полевых васильков.

 - Музыка Мусоргского живет в России, прославляя ее,- сказал Георгий Васильевич землякам композитора. А в книге почетных посетителей он оставил такую запись: "Посещение памятных мест, где родился М. П. Мусоргский, оставляет неизгладимое впечатление, которое всегда будет жить в моем сердце".

 Вернувшись в Москву, Георгий Васильевич не забыл о музее, и 24 ноября в "Правде" появляется статья "Путешествие в страну музыки" за подписью Свиридова и Нестеренко. "У музея есть все возможности стать центром пропаганды и изучения творчества Мусоргского, интересным объектом туризма, пейзажным и музыкальным заповедником. Псковский край стал страной пушкинской поэзии. Он может стать и страной музыки Мусоргского".

 Слова эти оказались пророческими. В августе на тихом лесном полустанке Жижица остановился утренний поезд из Москвы. Его пришлось задержать дольше положенного времени - артистов приехало свыше сотни.

 На усадьбе, в старинном парке, среди вязов, лип, сирени стояли длинные скамейки из свежеструганых досок. Тут же возвышалась новая сцена, на которую еще не ступал ни один исполнитель. Концерт был объявлен на 17 часов, но зрители стали собираться с утра. На поезде, на автобусах, автомашинах приезжали из Пскова, Великих Лук, Куньи... Шли пешком из ближайших деревень земляки композитора.