За кустами он увидел безобразную картину: двое мужчин срывали одежду с отбивавшейся девушки, стараясь повалить ее наземь и заткнуть ей рот.

– Остановитесь, смерды! – по-латыни прорычал Шульц.

И тотчас почувствовал, как на него напали еще двое, которых он не сразу заметил. Но свалить с ног бородатого «великана-разбойника» было не так просто. Он схватил одного из нападающих за голову, другого отпихнул ногой.

Девушка продолжала кричать на незнакомом языке.

Шульц так сдавил голову противника, что тот застонал. Упавший от толчка ногой поднялся и снова кинулся на Шульца. К нападающему присоединился тот, кто раздевал девушку. Его сообщник продолжал держать ее, заломив ей руки.

Шульц отпустил стонавшего, и тот кулем свалился ему под ноги. Теперь предстояло справиться лишь с двумя. Шульц не был ни борцом, ни боксером. Но сейчас какой-то первобытный инстинкт проснулся в нем. Он ловко парировал удары противников, и, когда один из них попытался ударить его ногой ниже живота, он захватил ногу и так повернул ступню, что раздался хруст. Нападающий взвыл и выбыл из боя.

Поняв, с кем имеют дело, хулиганы бросились бежать. Драчун, потерявший сознание, пришел наконец в себя и уполз в темные кусты. За ним последовал и его сообщник, прыгая на одной ноге.

От дравшихся несло перегаром, вызывая у Шульца тошноту.

Он подошел к девушке и… не поверил глазам. Он готов был поклясться, что перед ним, полуобнаженная, на коленях, стоит сама Шали Чагаранджи, погибшая в Бермудском треугольнике.

– Я вам так благодарна, достойный господин, – сказала девушка, пытаясь обрывками одежды прикрыть свою наготу. – Я не поверила бы, что такое может произойти здесь! Когда вы появились, такой могучий, я решила, что это сам командор спешит мне на помощь.

– Нет, это я, Вальтер Шульц, его заместитель и ваш слуга. Но кто вы, наследница богини красоты?

– Почему вы смотрите на меня так удивленно, достойный господин? Я просто Чандра. Из Индонезии. – Она встала. – Приехала с подругой на лайнере «Иван Ефремов». Надо найти нашу Рахиль. Ее напичкали наркотиками. Они слишком подействовали на нее, и она уже не представляла интереса для гнусных смердов. Понимаете, достойный господин?

Вальтер Шульц кивнул.

Они нашли израильтянку, бесчувственную, безвольную. Она сидела на траве, прислонившись спиной к дереву, ничего не слыша. Ее глаза были пусты, язык не ворочался, руки висели плетьми…

– А ведь она такая умная, всегда такая веселая, огненная, как и ее волосы. Что сделал с ней этот проклятый героин! – горевала Чандра.

– Вы сказали, что прибыли с последним рейсом «Ивана Ефремова». У вас нет закалки первых ледовых строителей. Надо установить, кто из приехавших вместе с вами привез сюда эту мерзкую отраву!

Чандра старалась привести в чувство подругу.

Шульц любовался ею.

Глава вторая. «Правозаступник»

«Продолжить мои расспросы попросил сам Вальтер Шульц. Он отбил ночью от пьяных хулиганов красавицу Чандру. Боюсь, что наш влюбчивый «великан-разбойник», как прозвала его Тамара, снова попал в тяжелое положение. Честное слово! Он, помимо обязанностей Генерального директора Города-лаборатории, теперь нес еще и рыцарскую охрану спасенной им девушки. Каждый вечер появлялся у девичьего общежития и робко следовал за нею, пока она гуляла с подругами по бульварам.

Нам удалось с помощью доктора Танаги найти человека с поврежденной ногой. За медицинской помощью вынужден был обратиться молодчик из Калифорнии по имени Стив Клиффорд. Сбежав от богатых родителей, он примыкал одно время к банде «отрицателей», творивших всяческие безобразия под флагом непризнания всех условностей, традиций общества, религиозных заповедей и представлений о порядочности. Они называли себя подонками.

Он оказался не из слишком твердых, уверял, что не знал Устава Города, а договор подписал не читая. Однако быстро назвал своих сообщников по нападению на Чандру, хныкая, что это спиртное сделало его «отвратительным животным», сам же он «совсем другой». Он пытался оправдаться тем, что не прикоснулся к Чандре и напал на Шульца, думая, что защищает от него девушку, которую захватили «приятели толстяка». Кайффорд воображал, что так выгородит себя.

Спиртное нашлось в одной из бочек с химикалиями, к которым имел доступ Мигуэлъ Мурильо.

Опять этот тип!

Но дело было не в одной бочке. Обнаружились и наркотики: героин, марихуана и какие-то новые таблетки «рай Магомета».

Молодчики, хранившие их, нахально уверяли, что это предметы первой необходимости, от чего они не могут отказаться, пусть им даже грозит высылка на континент.

Они отправятся из Города Надежды все четверо с первым же рейсом корабля или попутного танкера.

Но Мигуэль Мурильо! Мои записи позволяют воспроизвести «беседу» с ним.

Спартак и Остап снова «вежливо» (со скрытой угрозой применить силу) привели его в кабинет Николая Алексеевича.

На этот раз Мурильо держался более самоуверенно:

– У вас нет никаких доказательств, что я распространял наркотики и спиртное из какой-то там бочки. Вы просто приписываете мне нарушение Устава Города, видя во мне правозаступника. Да, я главарь недовольных, выступающих против деспотии администрации, не выборной, а навязанной нам, свободным людям, томящимся в вашей ледовой тюрьме?

– В ледовой тюрьме томитесь вы, правозаступник? – удивилась я. – Вы что думаете? Если назваться «правозаступником», то можно прикрыться этим словом как щитом от ответственности за любые преступления?

– Никто не дал вам права определять якобы совершенные мной преступления! Это насилие над моей личностью, самосуд! Я отвечаю только перед международной коллегией, поскольку завербован сюда Организацией Объединенных Наций. И я имею право на защиту, на адвоката, на общественное мнение, на внимание ко мне мировой печати, кстати, уже упоминающей мое имя, к вашему сведению.

– Я слышала по радио статью пресловутого Генри Смита, задание которого вы выполняли. Это он придумал вам маску «правозаступника», хотя вы до сих пор так себя отнюдь не проявляли.

– Чего церемониться с этим смердом?! – на своей ужасной латыни вмешался Остап. – Адскую машину на «Конкорд» принес? Принес! Это ясно, как арбуз. Население Города Надежды разлагал? Разлагал! Это точно как циркуль. И разлагал всеми запрещенными способами. Выгнать его надо наверх, на ледяной купол. Дать ему, смерду, тулуп, жратвы и его же собственного героина и спиртного. Пусть ошалеет и околеет пьяным.

Мигуэль Мурильо, все поняв, пришел в неописуемый ужас.

– Там слишком холодно! – завизжал он. – Это не по-христиански! Это хуже линчевания! Я протестую! Имейте в виду, у меня есть связь с культурным миром. Я оповещу всех о готовящемся злодеянии.

– Сначала мы оповестим мир о совершенных тобой злодеяниях, – зловеще пообещал Спартак. – Вот это имей в виду, помесь шакала и гиены.

– Вы не смеете сравнивать меня с животными! Я человек!

– Очень сомневаюсь, – покачал головой Спартак.

Вошли директора Шульц и Танага. Я встала и доложила им все, что нам удалось установить.

Они сели и посовещались между собой.

Мурильо исподлобья, хмуро смотрел на них.

Заговорил Танага:

– Город опасно болен. Это говорю я как врач, извините. Язвы, опасные язвы лечат по-разному. Ныне антибиотиками. В былые времена раскаленным железом, которое прикладывали к ране.

– Я протестую, – испугался Мигуэль Мурильо. – Я протестую против применения ко мне дьявольских пыток этого азиата.

– Говорю о лечении, извините, а не о пытках, – ровным голосом отозвался японец. – Кроме того, о лечении Города, а не одного из его бывших жителей.

– То есть как это бывших? – захныкал Мурильо. – Я еще живой.

– Но не для нас. Для нас вы гной, сочащийся из раны. Гной, продукт деятельности микробов, извините.

– Вот эти так называемые «микробы» нас и интересуют, – вставил Вальтер Шульц. – Намерены ли вы, господин Мурильо, показать чистосердечно, по чьему наущению вы действовали? Вы, кажется, католик?