Он лежал в пыли у ее ног и надеялся поцеловать след ноги несравненной, изваять которую достоин лишь лучший из оживляющих камень.

Сначала она сделала его своим скороходом. Однажды жрецы Носатого пытались перехватить его, несшего царский папирус.

Получив несколько ран, он все же отбился от нападающих и доставил послание в храм Амона-Ра. И тогда в одной из комнат храма, где жрецы Ра пытались спасти ему жизнь, она удостоила его светом своих глаз. Она была живой богиней, Видящей Истину, а пришла в келью к раненому юноше как женщина. Он попросил у жрецов мягкой глины и к следующему ее приходу сделал ее лицо, пообещав перевести его на камень. Прекраснейшая смеялась, говоря, что она словно смотрится в зеркало. И в знак своего восхищения работой юноши подарила ему отшлифованную пластинку редчайшего нетускнеющего металла – железа, оправленного в золотую рамку. В нее можно было смотреться, как в поверхность гладкой воды.

Царица сделала его потом ваятелем при Великом Доме, как иносказательно надлежало говорить об особе фараона.

Прекраснейшая сама владела тайной глаза. Ее руки были безошибочны. И они были еще и нежны, что узнал Сененмот в самый счастливый день своей жизни. Он делал одно изваяние царицы за другим и не переставал восхищаться божественной, не смея даже и помышлять о земной любви. Но живой богине было дозволено все. Однако она стала не только божественной возлюбленной сильного и талантливого юноши, но и его заботливой наставницей.

Она не уставала учить его премудростям знания, доступным только ей и жрецам.

Жрецы встревожились. Слишком большую власть мог получить этот новоявленный избранник Прекраснейшей. Однако удалить его от божественной ни у кого не было средств. Ни у кого, кроме тех, кто… обладал хитростью и лукавством. А эти свойства высечены на оборотной стороне Знания.

Жрецы, советники Прекраснейшей, льстиво хвалили Сененмота, одобряя внимание к нему Хатшепсут. Они поощряли даже ее занятия с ним, уверяя, что высшее Знание может оправдать близость низкорожденного к ярчайшему Светилу, каким была властительница.

И тогда царица Хатшепсут согласилась, чтобы ее ваятель стал жрецом бога Ра. Казалось, в этом нет ничего плохого. Обретая жреческий сан, Сепенмот входил в высший круг, очерченный вокруг золотого трона.

Сененмот тоже согласился на посвящение. Ему еще не побрили наголо, как предстояло, голову, а лишь подстригли его черные кудри и повели в священный город храмов «Ей-н-Ра», расположенный к северу от Мемфиса, столицы владык Кемпта.

Великий храм бога Ра не просто потряс Сененмота. Он пробудил в нем страстное желание создать храм еще более величественный и прекрасный, посвященный Прекраснейшей, ее неумирающей красоте. И не из холодного камня создал бы он его, не мрачными статуями и колоннами внушал бы преклонение перед Прекраснейшей, а перенесенным в храм лесом живых растений, которые террасами спустятся с холма, по высоте равного величайшей из пирамид. И не голый камень пустыни, тысячелетия отражающий солнечные лучи, а живая зелень благоухающих деревьев, поглощающая эти лучи, журчание ручьев и птичий гомон говорили бы всегда не о смерти и величии почившего, а о неумирающей красоте живого!

С этими мыслями юный ваятель Великого Дома вошел в храм бога Ра, чтобы стать его жрецом.

Но…

Его провели в зал Стены, где он прочитал жуткую надпись.

Оказывается, для того чтобы стать жрецом бога Ра и остаться приближенным своей божественной возлюбленной, Сененмот должен был на правах испытуемого пройти через каземат колодца Лотоса, откуда не было выхода замурованному там, если не будет им решена неразрешимая для простого смертного задача жрецов.

Но был ли Сененмот простым смертным? Помнил ли он то, чему учила его божественная наставница, повелевавшая видимым миром? Равная богам, непостижимая для людей! Но если она равна богам, неужели не придет она к нему на помощь? Он устремит к ней свою мольбу, свой зов, который не может не услышать любящее сердце женщины или возвышенные чувства богини.

Думая о ней, юноша Сененмот храбро ступил через порог проделанного в стене жрецами проема. Он увидел перед собой круг колодца, рядом небольшой кусок известняка и около него медное долото. И даже небольшой камень для ударов по долоту при выбивании цифр был здесь припасен.

Глава 4. Колодец Лотоса

Жрецы с удивительной сноровкой заделывали за спиной заключенного стену, намертво замуровывая его. Собственно, эта келья была уготована ему как могила, куда запрятан отныне неугодный жрецам любимец живой богини, спрятан с ее согласия, раз она одобрила решение сделать его жрецом Ра, правда, не подозревая, какой ценой он может заплатить за такую попытку.

Сененмот верил, что она даст о себе знать, что она хватится его, потребует от жрецов, чтобы он вернулся, узнает об их коварном заговоре и придет к нему на помощь! Он верил в это, и силы не изменяли ему.

В камере становилось все темнее. Только небольшое отверстие, через которое едва можно просунуть припасенный для ответа на задачу камень, пропускало теперь свет. За стеной слышались глухие удары. Жрецы завершали замуровывание…

Глаза постепенно привыкали к полумраку. Напротив оставленного отверстия «свет – воздух» у стены что-то белело.

Сененмот сделал шаг вперед, впервые после того, как он застыл перед кругом колодца, пока жрецы заживо замуровывали его. Он сделал шаг и остановился. Он различил, наконец, что привлекло его внимание.

Это был человеческий череп… и кости скелета с поджатыми ногами. Видимо, несчастный умер сидя или скорчился на полу.

Немного поодаль лежал еще один скелет… и еще…

Жрецы, которые только впустили его в каземат, не позаботились убрать останки тех, кто хотел и не смог стать жрецами Ра!

А может быть, вовсе и не хотел, а насильно был брошен сюда, чтобы самому себе вынести смертный приговор в горьком бессилии решить непосильную задачу.

Впервые Сененмот подумал о задаче. До сих пор он даже не допускал мысли, что ее можно решить. Надпись на стене, отделившей его теперь от мира, отпечаталась у него в мозгу всеми своими иероглифами. Он мог бы начертать их на каменном полу.

Он взглянул на пол и увидел две тростинки неравной длины.

Ах, вот они! Одна две меры длиной, другая три. Если их опустить в колодец, они скрестятся на поверхности стоящей там воды в одной мере от дна.

Сененмот встал на колени и заглянул в колодец. Было слишком темно, чтобы разглядеть, где в нем вода. Во всяком случае, до нее не удалось дотянуться рукой, чтобы зачерпнуть ее ладонью и напиться.

Губы Сененмота ссохлись, и он провел по ним языком. Но пить еще не хотелось.

Он встал и прошелся по темнице. В противоположном углу обнаружил еще несколько человеческих черепов и груду костей.

Похоже, что кто-то намеренно свалил все эти останки в одну кучу.

Это могли сделать лишь те, кто лежит сейчас в виде нетронутых скелетов… или те, кто счастливо вышел отсюда жрецом бога Ра.

Может быть, они, прежде чем попасть сюда, изучали науку чисел? А он, Сененмот, имел лишь одну учительницу – в Любви и Знании. Что вынес он из преподанных уроков? Знает счет, познал части целого и умеет соединять и разделять их. И только…

О тайне, скрытой в треугольниках, он лишь мельком слышал от своей наставницы. В священном треугольнике одна сторона имела три меры, другая четыре, а третья непременно заключала в себе пять мер! В том таилась магическая сила чисел! А как связать наидлиннейшую прямую, содержащуюся в кольце обода, с ее выпрямленной длиной? Эту тайну, говорят, знали жрецы и хранили ее как святыню. Как же стать жрецом, не ведая этих тайн?

Тысячи ударов сердца замурованного юноши сменяли одна другую. Глаза его привыкли к полутьме, и он вместо решения задачи, от которого зависела его жизнь, стал рисовать на полу воображаемый уступчатый храм, который мечтал построить своей богине, если бы остался жив и вышел отсюда.

Однако выхода из колодца не было. Гармоничные, задуманные им линии уступов не будут волновать людей в течение тысячелетий, они умрут вместе с незадачливым ваятелем и несостоявшимся зодчим у этого колодца Лотоса. И какой-нибудь другой приговоренный к смерти несчастный или вразумленный Знанием будущий жрец соберет его истлевшие кости, свалит их в кучу вместе с останками других неудачников.