Вика вспылила. Составление ответного письма «турецкому султану», как она теперь называла толстого эксперта, Вика взяла на себя. Она заставила Костю и хохотать и гневаться, как заправского «лыцаря с чубом» с картины Репина, когда соавторы сочиняли очередное письмо, полное скрытого яда. «Эксперт, отрицая предлагаемый переворот в энергетике, может быть, хотел бы уподобиться Резерфорду, отрицавшему применение атомной энергии, которую сам же открыл? Однако стоит вспомнить, что категорические суждения о якобы непреодолимых рубежах техники всегда терпят крах».

Как известно, турецкий султан не вступал в эпистолярную полемику с запорожскими казаками, а попросту хватался за ятаган. Разгневанный эксперт тоже ухватился… за крючок и прицепился к тому, что изобретатели используют запрещенный прием, привлекая как аналогию атомную энергию.

«Запорожцы» хохотали и старались превзойти самих себя в выдумке очередного хода. И Костя действительно превзошел, на то он и был этюдистом. В письме эксперту говорилось, что «великий ученый Резерфорд совсем не зря исключал возможность использовать ядерную энергию в технике. Но это не ошибка ученого, а дальновидность гуманиста! Понимая, к чему может привести использование расщепления ядра, и желая предохранять человечество от гибели, Резерфорд пытался увести ученых с опасного пути. Однако есть ли такие основания у эксперта?»

Тут «турецкий султан» совсем не выдержал. За такие слова «на кол сажать надо!» В резкой форме он указал изобретателям, что «никому не дано права на домыслы и вольные толкования мыслей великих ученых, сделавших эпохальные открытия».

Вика торжествующе показала отцу переписку с экспертом.

Викентий Петрович развел руками.

– Ну и ну! У нас в министерстве за такую, с позволения сказать, переписку знаешь, что было бы? Впрочем, честное слово, мне вге больше нравится твой Костя. Право же, недурная гипотеза о мотивах Резерфорда! Дерзкая, но уважительная к имени ученого. Правда, как это можно допустить, будто тонкий ум, проложивший дорогу к овладению ядерной энергией, так вульгарно заблуждался, не видя ясных перспектив? Пожалуй, на его месте я поступил бы так же. Прикинулся бы слепцом. Как ты думаешь, Агния Андреевна?

– Ничего я не думаю. Боюсь только, как бы дочь наша не была несчастлива, выйдя замуж за изобретателя.

– Изобретатель – это звучит гордо! – дразнящим тоном произнес Викентий Петрович.

– Ну уж и «гордо»! Пока что просто «бодро». А как дальше будет звучать, без жилплощади и солидного положения, право, не знаю. Во всяком случае, наша с тобой жизнь вошла в колею, когда ты наконец бросил изобретать.

– Вовремя остановиться – это великая вещь! – назидательно заметил Викентии Петрович и пододвинул к себе тарелку с приготовленной по особому способу уткой. Агния Андреевна готовила ее в оберточной бумаге, начинив сметаной и помещая в духовку. Обильный сок оставался внутри необыкновенно вкусного мяса.

Вика резко отодвинула от себя тарелку. Глаза ее метали молнии. Может быть, Костя нашел бы сейчас, что она в самом деле походит на древнюю египетскую царицу Хатшепсут?..

Все же Костя не удержался и перевел «партию» с Верейским на шахматную доску.

Он задумал этюд на «посрамление грубой силы». Пусть у черных будет огромное материальное преимущество, которое окажется бессильным против изобретательности белых. Постепенно, ход за ходом (он составлял этюды с конца, от завершающей позиции, стремясь содержательной борьбой прийти к ней) положение оттачивалось на его доске. Черные, несмотря на своего лишнего слона и ферзя за ладью белых, вынуждены были подчиниться воле противника и, защищаясь от грозящего мата, занять своими мощными фигурами поля вокруг короля, дав возможность слабой пешечке нанести решающий удар.

Этюд обещал получиться красивейшим произведением. Костя даже вспомнил о канадце ван дер Ланге. Ему бы показать этот набросок, он сумел бы оценить! Кстати, давно нет от него никаких известий. Сумел ли он заинтересовать деловые круги за океаном энергетической трубой?

В каком положении оказался бы Костя Куликов, который ведет нескончаемый спор с экспертом по поводу заявки на изобретение, если бы канадский инженер появился вдруг перед ним?

Пришлось бы показывать ему вот эту позицию: «Белые начинают и выигрывают». И Костя расставил на доске свой новый этюд.

Или показать канадцу, что пишет Верейский? В последнем письме он возражал против «парусности» трубы, приводил математический расчет, доказывающий, что сил внутреннего ветра окажется недостаточно, чтобы удержать сооружение в вертикальном положении при сильном боковом ветре.

Костя ответил ему, что при детальном конструировании могут быть предусмотрены несущие плоскости, подобные самолетным крыльям. Благодаря выбранному углу атаки при ветре появится несущая сила. Она поддержит сооружение и не даст ему упасть.

Труба сама установится в равновесии под нужным углом.

Что ж, партия с экспертом перешла в заключительную стадию.

Костя перевел глаза на шахматную доску.

Чем не получившаяся в жизни позиция? Черными играет эксперт. У него ферзь за ладью и лишний слон, как бы знаменующие право безапелляционного суждения. За нами право первого хода!

1. Лb7+ Краб 2. Крb8, грозя матом на а8. Приходится черному ферзю вмешаться. 2… Фh8+ 3. Крс7. Теперь, казалось бы, черный эксперт получил передышку. Непосредственной опасности вроде нет. И, не теряя времени, черные могут пожертвовать слона в виде решающего «возражения» и развязаться. 3… С: d5. Но не тут-то было! У белых припасено «контрвозражение»! Не угодно ли? 4. a8=Ф+. Да, да, уважаемый черный эксперт! Вам жертвуют ферзя. Брать необходимо. У вас ведь такое подавляющее преимущество «безапелляционности»! Грубая сила! Хочу приму, хочу отвергну. И на всякий ход изобретателя есть свой «противоход». А как теперь? Взяли ферзя? 4… Ф: a8. Прекрасно! Продолжим комбинацию. 5. Лb6+ Кра7 6. b5. Что? Неприятно? Отдавать ферзя не хочется? Жалеете, что слон останется под ударом? Ничем не могу помочь. Конечно, угроза мата ладьей на а6 – очевидна. Пожалуйста, защищайтесь, подтягивайте слона. 6… Сb7. Единственное! Теперь апофеоз! 7. Лa6+ С: a6 8. b6+. Мат! Мат эксперту, мат черному эксперту! Ах, если бы Вика могла понять эту красоту!

Одновременно зазвонили телефон и звонок в передней.

Телефон висел в коридоре у входной двери. Костя одной рукой снял трубку, другой открыл замок. Почтальон передал ему письмо из Комитета по изобретениям и открытиям. Звонил же Нелидов.

Звонил из министерства, а не из дома. Этого еще не бывало!

– Константин Афанасьевич? Очень рад, что застал. Как самочувствие? Прекрасно! Так вот. Вам необходимо срочно приехать ко мне в министерство. Секретарша встретит вас, проводит.

Повторяю: очень важно. Действуйте, как в цейтноте. Привет. Жду.

Что такое? Разве так договариваются о свадьбе? А от Вики звонка нет. Или она не в курсе замыслов отца? Он, конечно, на ее стороне. Тянет Агния Андреевна…

Костя стал спешно одеваться, как полагается жениху (который уж раз!). И невольно косился на шахматную доску с матом, который он объявил эксперту. И тут он вспомнил о полученном письме. В нем сообщалось, что «предлагаемое сооружение не представляет новизны и не может быть признано изобретением, поскольку было предложено еще Гюнтером для энергетических целей».

Костя даже присвистнул. До чего же прав оказался Нелидов!

Должно быть, не зря он сидит на высоком месте в министерстве!

Третья ступенька к признанию нового, как он и предсказал. Все по правилам. Теперь – «это давно известно». Так чего же вы, уважаемый черный эксперт, морочили нам головы с антинаучностью, потом с невыгодностью и невыполнимостью сооружения? А оно, видите ли, давно известно!

Да, Нелидову это будет интересно показать. Он любит, когда оказывается прав.

И Костя помчался в министерство, захватив с собой последнее письмо эксперта и, конечно, шахматы в изящной книжечке.