— Я тоже останусь! — решительно проговорила Кустова.

— Трудно вам будет, Валентина Ивановна! — настаивал Прахов.

— Всем тяжело, не мне одной! — ответила машинистка.

— А раненых кто будет сопровождать?

— Раненых пусть провожает Раиса, — решила Повалихина. — Она у нас почти дохтур…

— И когда это вы, бабы, успели стать такими разумными? — засмеялся Блохин. — Все решили лучше самого командира.

— А мы всегда были не дурнее вас, мужиков! — огрызнулась Повалихина. — Только вы нам ходу не давали…

Рая Семенова тоже отказалась уехать из отряда, но, когда Блохин объяснил ей, что раненых в пути нельзя оставлять без медицинского обслуживания, ей пришлось согласиться.

Девушка, расстроенная, раскрасневшаяся, вбежала в землянку командного пункта Стального отряда, где ее поджидал Петров.

— Уезжаешь? — тихо спросил инженер.

— Заставляют ехать! — ответила девушка, и пухлые губы ее дрогнули. — Но мы скоро увидимся, Аркаша, обязательно увидимся!

Девушка вдруг закинула руки на плечи Петрова и крепко поцеловала его.

— Все будет хорошо, мой милый, мой любимый Аркаша! — прошептала она. — Только не рискуй собой. Обещай мне это!

— На войне таких обещаний нельзя давать, Раечка.

— Товарищ Петров! Аркадий Васильевич, где ты? — позвал в это время снаружи Блохин.

— Я здесь! Иду! — ответил инженер, стараясь сдержать предательскую дрожь в голосе, и, крепко поцеловав Раю, вместе с ней вышел из землянки.

Переговорив с Блохиным, Петров сразу ощутил тревожную, нервозную обстановку. Установить связь с Бемансом не удавалось. Моряки под натиском немцев тоже отошли. Создавалась опасность окружения Стального рабочего отряда.

Вернувшиеся два партизана-разведчика сообщили, что немецкие части действительно пытаются обойти отряд с обоих флангов.

— Идут по шоссе и едут по железной дороге. Уже прошли станцию Вайвара. А берегом моря они вышли на шоссе к Гугенбургу, — сообщили они.

— Узелок, черт его возьми! — выругался Блохин. — Как его нам развязать?

— Надо немедленно отходить, — угрюмо проговорил Прахов, поглаживая седеющие усы.

— Отходить, отходить! — вспыхнул Блохин. — Знаю, что надо отходить… А приказа-то нет, понимаешь?

— Да ты что — чурбан или человек? — тоже рассердился Прахов. — Нельзя только на приказы надеяться, надо и своими мозгами ворочать…

Возле них толпились рабочие. Они шумели, переговариваясь между собой:

— У нас тихо, а в тылу, слева и справа, пальба идет…

— Обходит нас немец…

— Замкнет в кольцо и задавит…

— Ишь, фоминские корешки стараются! — ворчал Блохин, резкими, нервными движениями скручивая цигарку.

— Никакие тут не корешки! — возразил Прахов. — Просто люди теперь стали сознательные, думающие стали… — Он повернулся к Петрову: — Вот вы, Аркадий Васильевич, на фронте были. Как бы вы поступили в таком положении?

— Конечно, отошел бы! — решительно бросил Петров. — Обстановка такова, что приказ, может быть, и не дошел до нас… Оставаться на месте опасно и бесцельно.

— Ладно! — Блохин ударил кулаком по ладони. — Через полчаса отступим и без приказа…

Минут через десять от латышей прибыли трое лыжников. Они доставили приказ Дыбенко об отводе Стального отряда к Нарве. От них узнали также и о благополучном прибытии Лебедевой к Бемансу. Латыши были веселые, крепкие, краснощекие парни. Красногвардейцам-рабочим они сразу понравились своей военной выправкой и бодростью.

— Фу! Аж на сердце полегчало! — улыбнулся Блохин. — Сам я понимал, что нужно отходить, а не решался без приказа… Тяжелое дело — быть командиром!

Было решено, что Петров с группой добровольцев останется на месте и, чтобы замаскировать отход отряда, откроет усиленную стрельбу.

Введенные в заблуждение яростной стрельбой, опасаясь, что русские в этом районе сами перейдут в наступление, немцы начали стягивать свои силы к болоту.

Глава 15

Отступление оказалось очень трудным. Шоссейные дороги уже были перерезаны немцами, и пришлось идти по проселкам. Лошади выбивались из сил, автомобили застревали в сугробах.

В одной из маленьких деревушек к отряду присоединился Повалихин с товарищами, охранявшими запасы на станции Вайвара.

— Где наше продовольствие? — вместо приветствия спросила его супруга. — Я с тебя полный отчет стребую!

— Не до припасов было, немец станцию захватил, едва ноги унесли от него, — оправдывался Повалихин.

— Понимаю! С перепугу бежал без памяти! — бушевала супруга.

— Да, наверно, так же ретировался от немцев, как и ты, Матрена Спиридоновна, — ответил за Повалихина Прахов. — Вспомни Варты…

Заметив отход Стального отряда, подвижные немецкие части — конница и лыжники — бросились вперед, стараясь прорваться в тыл и перехватить пути отхода отряда. Ежеминутно происходили ожесточенные перестрелки с арьергардом, которым командовал Петров.

Блохин окончательно уверовал в военные способности инженера и поручил Орехову помогать инженеру в арьергарде.

Петров и Орехов старались задержаться на каждом совсем незначительном оборонительном рубеже — у ручейка, на опушке леса, на краю селения.

Рабочие видели поведение инженера в бою, прониклись к нему уважением и теперь охотно выполняли его приказания. В арьергарде подобрались наиболее сильные, веселые, неунывающие люди.

— Надо устроить немцу суприс — рисовый суп, чтобы он нас до смерти помнил, — шутил Орехов.

Растирая рукавицами синее от мороза лицо, Петров намечал позицию очередной засады, назначал старшего и указывал каждому бойцу его место.

— Передних пропускай, а как подойдут основные силы, бей на выбор по офицерам, а затем убегай туда, вон по той просеке, — учил в свою очередь Орехов.

Когда последние бойцы отряда прошли по узкому ветхому деревянному мостику, через засыпанную глубоким снегом балку, Орехов обратил внимание Петрова на важность этой позиции.

— Посмотрите, товарищ Петров, — указал он инженеру на балочку, — здесь можно надолго задержать немцев. Мостик сломаем и разберем, а через глубокий и сыпучий снег перебраться будет нелегко, особенно под огнем. Обхода и объезда балки поблизости нет… Хочешь не хочешь, а мостик надо будет строить заново. Даже лыжники не все пройдут: берега балки круты, не скоро на них заберешься.

Инженер вполне одобрил выбор рубежа обороны.

— Только вот отходить отсюда будет трудно. До ближайшей опушки леса, где можно скрыться, не менее полукилометра. Идти придется по совершенно открытому полю, и, конечно, немцы не преминут обстрелять отходящих сосредоточенным ружейным и пулеметным огнем, — заметил он. — Те, кто станет защищать рубеж, почти наверняка погибнут, если не сумеют продержаться до наступления темноты или хотя бы сумерек.

— Значит, надо подобрать сюда наиболее надежных товарищей, которые обладают хорошей выдержкой и верным глазом, — посоветовал Орехов.

— Лучше Онуприенко с его двумя друзьями мы никого не найдем, — задумчиво проговорил инженер.

— Согласен с вами, Аркадий Васильевич. Я сейчас поговорю с ними. Как они сами посмотрят на наше предложение. Если сдрейфят, то придется подыскивать кого-либо другого, например, меня с Туркиным и Диковым, — предложил Орехов.

— Вы очень нужны в отряде. Я вам не разрешу остаться тут или сам с вами останусь, — ответил Петров.

— На это ни я, ни командование отрядом не согласятся, товарищ Петров, — запротестовал Орехов и направился к Онуприенко.

— Прямо чертов мост, — пошутил Онуприенко, оглядев мостик и балочку. — А ты, Орехов, настоящий Суворов…

— Важный рубеж и очень удобный для обороны. Мы хотим поручить тебе и твоим дружкам его защиту. Садитесь в засаду шагах в полутораста — двухстах отсюда, — проговорил Петров. — Наденьте маскхалаты, закопайтесь в снег, вас не скоро заметят. Открывать огонь не торопитесь, бейте немца наверняка.

— Раз надо здесь обороняться, то мы всегда готовы, не правда ли, ребята? — обратился к Демину и Самохину Онуприенко.