— Конечно, имею. Вы изобразили меня каким-то Гераклом, но забыли, что кроме меня в разминировании участвовало еще несколько десятков человек, которые, как и я, внесли свою лепту в успех всего дела.

— О работе солдат я написал, но все же центральной фигурой были вы, товарищ подполковник. Из земли вытаскивали мины именно вы, и ликвидировали их тоже вы.

— По инструкции эту работу должен делать кто-то один, но не надо думать, что поручается она самому смелому или, более того, герою.

— Может быть, вы не считаете это геройством, но…

— Давайте лучше прекратим этот разговор, товарищ Черник, мы вряд ли выработаем общую точку зрения. И на будущее, пожалуйста, учтите — я не хочу фигурировать в ваших статьях в качестве героя.

В комнате воцарилась гнетущая тишина. Подполковник понял, что он тому виной, и решил хоть как-то сгладить негативный эффект от своих слов:

— Вы тут давно?

— Со вчерашнего дня.

— Ходили за грибами?

— Нет, не было времени.

— А грибов здесь, товарищ подполковник, полно, — вступил в разговор майор Ворличек. — Вчера ротмистр Кыдличек принес целую сумку.

— Это чистая правда, — заговорил ротмистр, — но когда я их срезал, добрая половина оказались червивыми. Сейчас в лесу очень сухо. Если бы пошел дождь, грибов было бы намного больше.

— Для грибов дождь был бы полезен, а вот для нашего дела — совсем наоборот. Я бы, например, очень хотел, чтобы такая погода продержалась хотя бы до конца завтрашнего дня, — отозвался Гумл.

— Я считаю, товарищ подполковник, что дождь все же будет: посмотрите, как небо заволакивает тучами. Самое позднее, к вечеру пойдет дождь, уж это точно, — сказал ротмистр.

— Если бы это был небольшой грибной дождик, то еще ничего. Но я знаю по опыту, что если на Шумаве начинается дождь, то он может идти недели две, — вставил Черник.

— Что там две недели, — добавил ротмистр, — бывает, что здесь все лето идет дождь. На Шумаве самая хорошая погода, должен вам сказать, в сентябре.

Они еще поговорили о погоде. Когда подполковник Гумл собрался уходить, к нему обратился Петр Черник:

— Вы разрешите, товарищ подполковник, сопровождать вас на место разминирования?

— На это, пожалуйста, не надейтесь.

— Я, конечно, понимаю, что нельзя находиться прямо у подземного тайника, но где-нибудь поблизости…

— Уверяю, разрешение на это вам не дал бы и сам министр…

— Но могу я хотя бы надеяться, что вы подробно проинформируете меня о том, что обнаружите?

— В том случае, если мы с вами еще увидимся.

— Вы что же, допускаете возможность несчастного случая во время разминирования?

— Вот уж об этом я как раз не думал. Только журналисту могла прийти в голову такая мысль! Я считал, что мы сегодня вечером расстанемся, только и всего.

— Если вы будете ночевать здесь, я утром мог бы за вами заехать.

— Не знаю, где буду ночевать. Лучше бы, конечно, дома. — Подполковник Гумл вспомнил о своих неосуществленных планах на вечер и, чтобы не расстраиваться еще больше, поспешил выйти из комнаты, попросив Ворличека: — Товарищ майор, я приду к двум часам. Если поручик Рихтермоц появится раньше, попросите его, пожалуйста, подождать меня.

Хотя Черник не был особенно доволен разговором с Гумлом, надежды он все же не терял.

— Кстати, Антонин, — обратился он к своему коллеге, — а не взглянуть ли нам на боевые стрельбы?

— Если ты решил, то поехали! — согласился Вондрачек.

Подполковник Гумл с поручиком Рихтермоцем приехали на то место, которое несколько дней назад Арношт Вондржих назвал Барсучьей норой, после восемнадцати часов. На поляне около скалы их встретил рядовой Дворжак и доложил, что никаких происшествий не случилось.

— Как вы себя чувствовали во время канонады? — спросил у подчиненных поручик Рихтермоц.

— Нормально, товарищ поручик. Было видно, как в учебном классе.

— Прятались в укрытие, как я приказывал?

— Прятались, но видно было хорошо.

— Обед вам доставили вовремя?

— Конечно, вот только с сигаретами дела хуже. Чалоун и Валента не курят, а мне с Неметом без сигарет тяжело.

— Ничего, — заметил Рихтермоц, — зато для здоровья это полезно.

Он достал пачку сигарет и предложил их солдату. Между тем они подошли к входу в подземелье. Поручик показал Гумлу, как были заминированы подходы к тайнику, и, наконец, саму дверь:

— Посмотрите, товарищ подполковник, около каждого болта нанесен какой-то знак. Именно это и натолкнуло меня на мысль, что дверь тайника может быть заминирована изнутри.

— Не исключено.

Гумл наклонился над дверью и осторожно провел пальцами по ее поверхности. Поручик, наблюдая за действиями Гумла, вспомнил, как один из преподавателей училища часто повторял им, что лучшим инструментом сапера являются его пальцы. Курсанты шутили по этому поводу, но сейчас Рихтермоцу стало ясно, насколько прав был преподаватель.

— Слишком много загадок для одной двери. Не кажется ли вам, поручик, что любой из этих восьми болтов может быть соединен со взрывателем внутри тайника?

— Именно поэтому я и попросил помощи, одному мне в этом просто не разобраться.

— А вы думаете, специалист знает ответы на все вопросы? Меня тоже очень смущают эти знаки. Они все разные, практически невозможно определить, что они обозначают. Поэтому, мне думается, чтобы попасть в тайник, придется прорывать боковую штольню.

— Но стены тайника сделаны из бетона.

— Все равно, лучше пробивать бетон, чем дразнить дьявола. Кроме того, если дверь тайника минирована изнутри, где-то кроется второй вход или выход. Ведь саперы, минировавшие тайник, должны были каким-то образом его покинуть.

— Неясно также, зачем они установили мины на внешнюю сторону двери?

— Причина, конечно, была. Она же заставила фашистов заминировать и подходы к тайнику. Вероятно, они очень дорожили содержимым тайника или же тут проявилась пресловутая немецкая пунктуальность.

— Значит, придется еще раз произвести инженерную разведку местности вокруг скалы, — без особого энтузиазма констатировал Рихтермоц.

— Безусловно. Я думаю, сначала нам придется проникнуть в подземелье отсюда, а потом уже искать другой вход. Не сомневаюсь, что он заминирован так же основательно, как этот, а может, еще основательнее. Мне кажется, здесь находится какой-нибудь запасный выход или вход в вентиляционную шахту.

— Неужели фашисты стали бы так минировать вентиляционную шахту?

— А почему бы нет? Раз через нее можно проникнуть внутрь подземелья, значит, и заминирована она должна быть так же, как основной или запасный вход. Где вы складировали немецкие мины?

— Возле валуна.

Подполковник с поручиком направились к импровизированному складу мин. Гумл внимательно осмотрел все мины.

— Вы, товарищ поручик, абсолютно правильно определили тип мин: фашистские противопехотные. Противная штука. Если не ошибаюсь, вы сказали, что они были установлены в шахматном порядке?

— Не точно в шахматном, но похоже на то. Взгляните, пожалуйста, на схему, которую я вычертил.

— Никак не могу понять, с какой целью фашисты заминировали такую большую поляну. Это может свидетельствовать о том, что тайник расположен непосредственно под этим минным полем или где-то здесь находится основной вход в подземелье.

— Это, товарищ подполковник, исключено. Мы здесь все тщательно осмотрели, сантиметр за сантиметром…

— С помощью щупов?

— Так точно.

— С помощью щупов вход в тайник обнаружить очень трудно. Если бы местность исследовали миноискателями, то, может, вход и нашли бы.

— И все же мне кажется, что вход, который мы обнаружили, является главным.

— Весьма сомнительно. Разве можно через такой узкий вход в тайник заносить ящики с документами, оружие, оборудование и тому подобные вещи?

— А что, если тут должен был располагаться подземный командный пункт? Я слышал, что немцы собирались построить на Шумаве командный пункт для фашистской авиации…