Крестовый поход увенчался успехом: Иерусалим был освобожден от ярма мусульман спустя пять веков тяжкой оккупации{29}. Но чтобы закрепить этот успех, следовало организовать защиту Святого Града. Задача была необычайно важной: Роберт Нормандский, Роберт Фландрский, Евстахий Булонский, множество провансальцев желали вернуться домой как можно быстрее. Когда Готфрид Бульонский принял бразды правления Святой Землей, более двадцати тысяч крестоносцев пустились в путь на север. Численность отрядов, которыми Готфрид располагал в Иудее, а Танкред — в Самарии, не превышала три сотни рыцарей и две тысячи пехотинцев; кровопускание, которому армия крестоносцев подверглась в Сирии, бреши, образовавшиеся в ее рядах из-за голода, мора и боев, были весьма ощутимы. Крестовый поход часто представляют как экспедицию неимущих рыцарей и разорившихся крестьян. Некоторые старались связать этот массовый исход с экономическим кризисом, вызванным усовершенствованием запряжки, в свою очередь, спровоцировавшим огромную безработицу: однако почему-то, к несчастью для Иерусалимского королевства, таких авантюристов прибывало совсем немного!
Эта нехватка войск будет ощущаться долгие годы. Шанс возместить потери появился при новости о взятии Иерусалима, когда множество новых крестоносцев пустились в дорогу. Одна армия ломбардцев, усиленная немецкими и бургундско-шампанскими подразделениями — ее численность, по сведениям авторов, колебалась от 50 000 до 160 000 человек — прибыла в Константинополь, где Василевс назначил их предводителем Раймунда Сен-Жилльского. Куда более беспорядочной толпой, чем первое крестоносное воинство (где совет крупных баронов после смерти Адемара Монтейского осуществлял настоящее командование), эта армия направилась на северо-восток, захватила у турок Анкару (23 июня 1101 г.) и была разгромлена около Амазии 5 августа 1101 г. Спаслись только три тысячи человек во главе с Раймундом Сен-Жилльским, графами Бургундским и Блуасским и имперским коннетаблем Конрадом. Отзвуком этого разгрома послужило истребление двух других армий: великолепный бургундский отряд под командованием Гильома графа Неверского и Оксеррского (15 000 человек), который двинулся на юго-восток через Анкару и Иконий, был окружен и уничтожен при Гераклее (август 1101 г.){30}. Гораздо менее дисциплинированная армия Гильома де Пуатье, Вельфа Баварского и Иды, маркграфини Австрийской, обремененная небоеспособными паломниками, благодаря чему ее численность достигала 60 000 человек, была разгромлена в том же месте в начале сентября. Гильом Вельф в одиночестве добрался до Антиохии. Сопровождавший его Гуго де Вермандуа скончался от ранений. Из двух сотен мужчин и женщин, взявших путь на Иерусалим, почти никто не уцелел. Эта катастрофа тяжко сказалась на франкской Сирии, где надеялись увидеть их целыми и невредимыми, чтобы расселить в завоеванных землях.
Еще одно последствие этой нехватки военных сил описывает Фульхерий Шартрский, повествуя о постоянных заботах окружения Балдуина I, при котором он состоял капелланом, — недостаток лошадей. В песках Анатолии, теснинах Фороса, из-за летнего зноя Сирии, голода и баталий пало неисчислимое количество рыцарских коней, и захваченная добыча не могла восполнить их потерю. Кроме того, даже если спасшиеся после разгрома новых крестоносных армий рыцари все равно представляли бы собой ощутимую поддержку, то их уже нельзя было использовать в боевых действиях с надлежащим эффектом: ведь они утратили своих лошадей, а новых для них невозможно было достать. Те же рыцари, кто прибыл морем, не позаботились привести коней с собой. Когда Балдуин I задумал усилить свою армию, то приказал вассалам вооружить оруженосцев как рыцарей, но только если у них будет такая возможность. Сила франкской армии заключалась в ее кавалерии, но рыцаря нужно было обеспечить конем и оружием, причем конь должен быть достаточно крепким, чтобы вынести тяжеловооруженного всадника во время атаки: поэтому почти революционное нововведение Балдуина не увенчалось полным успехом{31}. И Фульхерий, повествуя о сражениях, акцентирует внимание не столько на рыцарских подвигах и числе убитых, сколько на захваченных лошадях: по его словам, в той битве, где погиб Гуго Тивериадский (1106 г.), было убито две сотни воинов из Дамаска «и захвачено столько же лошадей». В 1107 г. трое рыцарей было убито в сражении, с прискорбием отмечает Фульхерий, а египтяне захватили у франков несколько лошадей. Но франки, в свою очередь, отбили коней в два раза больше, что в глазах нашего хрониста было достаточным, чтобы приписать победу христианам{32}.
В результате первого крестового похода на сирийской земле была образована западноевропейская колония, которая состояла всего из горстки рыцарей и поселенцев. Потребовалась длительная борьба, чтобы удержаться до подхода подкреплений, для которых сухопутный путь отныне был закрыт, а морской путь — необычайно долог. Только гораздо позднее приток иммигрантов позволил Фульхерию Шартрскому написать свой «колониальный манифест» и воспеть в нем рождение франко-сирийской нации{33}. До этого же момента (около 1120 г.) «франки» в обстановке тревоги и жесточайших боев удерживали за собой захваченные территории, пока их позиции не настолько окрепли, чтобы смогло произойти настоящее рождение латинского королевства.
II. Короли Вавилона, Азии или короли Иерусалима (1099–1154 гг.)?
Первый крестовый поход закончился, и два барона уже пустились в обратный путь, а Готфрид и его помощник Танкред, которым была вверена защита Святых мест, принялись собирать вокруг Иерусалима зависимые от него земли. Но едва Танкред и Евстахий Булонский к уже захваченным портам Яффе и Рамле добавили Наблус, сдавшийся без боя, как Готфрид Бульонский известил их о неизбежности египетского нападения: вспомогательная армия, посланная фатимидским халифом на выручку Иерусалиму, прибыла в Аскалон и приготовилась идти к Святому Граду. Но было слишком поздно или, скорее, слишком рано: крестоносное воинство еще не распалось окончательно. Сначала Роберт Нормандский и Раймунд Тулузский отказали в помощи Готфриду, посчитав, что их содействие требуется ему лишь для захвата нескольких крепостей. Но, узнав о реальной опасности, эти двое баронов без колебаний присоединились к лотарингской и фландрской армиям. После победоносного броска египетская армия, застигнутая врасплох на рассвете, была рассеяна и уничтожена под стенами Аскалона (12 августа 1099 г.). Латиняне тотчас же начали осаду этого города, и египтяне, устрашенные бойней в Иерусалиме, помышляли только о капитуляции. Зная лояльность Раймунда Сен-Жилльского по его поведению при сдаче защитников башни Давида и по рассказам аскалонских купцов, часто посещавших лангедокские порты{34} незадолго до крестового похода, осажденные решили сдать Аскалон именно ему. Раймунд, решив создать вокруг Аскалона столь вожделенное для него княжество, простиравшееся к Египту, согласился. Однако Готфрид, увидев тулузское знамя, водруженное на крепостной стене, возмутился и потребовал, чтобы Аскалон, как город, зависимый от Иерусалима, отдали ему. Раймунд, придя в ярость от безосновательных претензий со стороны какого-то барона, которому всего лишь доверили защиту Гроба Господня, незамедлительно снял осаду вместе с графами Фландрии и Нормандии, также недовольными Готфридом, и передал аскалонцам, чтобы они продолжали защищаться. Двинувшись на север, граф Тулузский осадил Арсуф, но в тот момент, когда город был готов капитулировать, подошел Готфрид и потребовал сдать ему этот город. И снова Раймунд предложил населению города сопротивляться и ушел. Готфрид, сочтя этот поступок изменой, вознамерился атаковать графа, но его смогли отговорить.