Да, забыл сказать. В начале избиения старик Кокуев пытался сопротивляться или защищаться, на кистях рук – сплошные кровоподтеки и ссадины. И еще одно подтверждение, что Кокуева перед убийством пытали. На кистях рук, на фоне ссадин и кровоподтеков, Гарик обнаружил множественные ожоги пламенем. Говорит, похоже на действие пламени зажигалки.

А, вообще, Гарик сказал, что если не считать травмы, то внутренние органы и сосуды у потерпевшего были, как у молодого человека, несмотря на возраст в семьдесят один год. Крепкий, сохранный старик. Прожил бы еще лет пятнадцать-двадцать.

- Мрачное кино на фоне весеннего солнца, - философски заключил Зеленский.

- Да, еще информация. Эксперты биологи из Бюро судебно-медицинской экспертизы определили, что помарки крови на одежде Хонгора одной группы с кровью от трупа убитого Кокуева. Это осложняет положение подозреваемого, которого уже перевели в СИЗО и подписали санкцию на его арест. Сам Хонгор объясняет их происхождение тем, что прикасался к трупу и даже пытался переворачивать его. Гарик осматривал одежду и однозначно высказался, что это не капли, не брызги, не потеки, а незначительные по размерам места кратковременного контакта с одеждой убитого. Но для нашего следака Валеры Волшебникова наличие крови отца на одежде сына - это бубновый туз в колоде обвинения. На следующей неделе Хонгора Кокуева повезут на психиатрическую экспертизу. Посмотрим, что еще скажут эти «хироманты-астрологи». Кстати, наркологи не признали Кокуева алкоголиком, просто он - неумеренно употребляющий от случая к случаю бытовой пьяница.

Олег спросил:

- Володя, скажи, а почему ты уверен в непричастности Хонгора к убийству своего отца?

- Понимаешь, - задумчиво произнес Володя, - у настоящего сыскаря, кроме агентурной сети, умения разговаривать с подозреваемым и свидетелями, других специальных штучек-дрючек, должен иметься нюх. Или интуиция, если это тебе больше нравится.

Так вот, мой нюх за версту чует, что это не он. Пока у меня нет конкретных доказательств его невиновности, но я их добуду.

Олег с уважением посмотрел на своего собеседника:

- А я думал, что вам без разницы, кого упечь на нары.

- Сидеть должен тот, кто совершил преступление, - убежденно ответил сыскарь Володя.

- Да, еще, - добавил он, - Юра криминалист отработал все отпечатки пальцев из дома. Много следов убитого, что вполне естественно; Хонгора, но и он бывал нередко у старика; продавщицы магазина – она почти ежедневно заходила в Кокуеву, и уборщицы. Нашлись еще какие-то единичные отпечатки, часть из них оказалась пригодной для идентификации. Юра «пробил» эти отпечатки по базе данных нашего МВД; таковые в картотеке не значатся. Опять против Хонгора все поворачивается. Есть еще один любопытный фактик, - Володя, видимо, оставил его на «десерт. - Продавщица магазина рассказала мне, что примерно за месяц до убийства в магазин заходил незнакомый русский парень лет около тридцати с намерением устроиться на работу. Выяснив, что вакансий нет, он не ушел сразу, а стал расспрашивать о личности хозяина, особенно заинтересовавшись обстоятельством, что Кокуев живет в доме один. Да еще, под предлогом посещения туалета, шастал по двору, все зыркал по сторонам. Ей это показалось подозрительным. Я разделяю ее мнение.

Кстати, по показаниям продавщицы, у убитого имелся в гардеробе красный мохеровый шарф, он надевал его по особым случаям.

- Интересная информация для начала, - отметил по достоинству скрупулезность полученных данных Зеленский.

- А теперь я расскажу тебе о личности убитого, Кокуева Максима Сергеевича, семидесяти одного года от роду, - сказал Володя. - Это для произведения пригодится.

При слове «произведение» Зеленский покосился на друга, ожидая увидеть на его лице насмешку или иронию, но приятель говорил совершенно серьезно. Сыскарь привык к своей собственной работе относиться по- деловому, также уважительно он воспринимал и любой другой род человеческой деятельности, кроме преступных занятий, разумеется.                                              

Володя начал свое повествование:

- Кокуев Максим Сергеевич всю жизнь искал свое место в жизни. В конце пятидесятых годов, после возвращения калмыков из сибирской ссылки, он поступил в астраханскую школу милиции, закончил ее  с грехом пополам, и несколько лет проработал в должности следователя в Элистинском городском отделе милиции. Следаком он был нулевым, хотя очень старательным и исполнительным. Наверное, не его это было дело.

Потом, в той же Астрахани он окончил курсы фотографов, и устроился в Элисте в «Горбыткомбинат» разъездным фотографом. Но, видимо, чтобы быть приличным фотографом нужны какие-то дополнительные качества, кроме умения клацать затвором фотоаппарата. Одним словом, фотографа из него не  получилось тоже.

Тем не менее, он с гордостью хранил все дипломы, удостоверения и справки с прежних мест работы в пузатом чемоданчике – «балетке». Помнишь Олег, в шестидесятые годы мужчины ходили с такими в баню.

Я как-то давно видел передачу нашего телевидения об интересных людях города, посвященную Максиму Кокуеву. С какой любовью он вытаскивал из «балетки» аккуратно сложенные документы, характеристики и фотографии и как подробно рассказывал тележурналисту о происхождении каждой бумаги. Педантом большим был наш потерпевший.

Но, и скупердяем, каких поискать! Гарик рассказывал мне, что однажды, когда еще был жив его покой шеф, друган Кокуева, будущий потерпевший Максим Сергеевич по какому-то делу пожаловал в Бюро судебно-медицинской экспертизы. Шеф и Гарик быстренько решили его пустячный вопрос, а потом Шеф стал колоть другана на магарыч. Так, тот сделал вид, что не слышит, хотя предложение сначала поступило в завуалированной форме, а затем прямо, без затей; дескать, беги за бутылкой. Так и не обломилось ничего экспертам в тот день от будущего потерпевшего.

Сыскарь приостановил свой рассказ, чтобы передохнуть; он не умел так много и долго говорить. Поднявшись с лавочки, купил в ближайшем киоске две бутылки холодной питьевой воды, одну из них протянул Зеленскому, а из другой отпил добрую половину.

- Слушай дальше. С начала перестройки многогранно одаренный Кокуев, который находился уже в предпенсионном возрасте, окончательно уяснил для себя, что бесполезно общественный труд не принесет ему ни удовлетворения, ни денег. А деньги он любил, и физически был крепок. Он решил, что сама Судьба определила ему стать предпринимателем. И после некоторых раздумий он решился на оригинальный ход, заняв пустующую нишу в бизнесе республики.

Кокуев решил разводить мясную курдючную породу овец, которых в Калмыкии не осталось. Тонкорунная калмыцкая овца весит немного, а спекулянты, скупающие шерсть, берут ее за бесценок, так что никакой выгоды. Специально для этого он съездил в Среднюю Азию, откуда привез десятка полтора-два ягнят, так называемой «гиссарской» курдючной породы.

Я не поленился сходить в библиотеку, в читальный зал, выписал из «Большой Советской энциклопедии» статью об этой овце. Держи, - сыскарь подал Олегу Зеленскому сложенный вчетверо листок из школьной тетради, заполненный убористым почерком.

Олег с удивлением посмотрел на Володю.

Тот, как бы оправдываясь, сказал:

- Все надо делать на совесть. Мелочей в нашем сыскном деле не бывает.

Володя продолжал:

- Сам прочитаешь, но овца действительно уникальная. Крупная, ширококостная, безрогая. Вес баранов достигает до 140 кг, максимум – 190 кг; маток до 80-90 кг, максимум до 150 кг. Убойный выход 58-60 %. Очень скороспела; к шести месяцам вес баранчиков достигает 60-ти кг и более. На крестце крупный курдюк, где откладывается жир, до 18-20 кг.  Неприхотлива, вынослива, приспособлена к круглогодичному пастбищному содержанию. Плодовитость достигает 115 – 120 %. Правда, шерсть никуда не годная; бурая, грубая, с большим количеством сухого и мертвого волоса, настриг незначительный. В основном используется для изготовления грубой кошмы и войлока. Одним словом, идеальная мясная порода. Хорошо прижилась у Кокуева в Калмыкии.