«Где Эмма?»

Медсестра укрывает меня ожерельями пластмассового шланга, трубками и зелеными проводами, украшает комнату полиэтиленовыми пакетами заполненными водой и кровью. Она укалывает меня с иглой. Я ложусь спать в стеклянный гроб, где розовые кусты поднимаются по стенам, чтобы соткать мне тернистую крепость.

051.00

Два дня спустя, за два дня до Рождества, я оценена, как достаточно толстая и достаточно нормальная, чтобы быть вышибленной из больницы. План моей матери о клинике не сработал.

Там нет комнаты для кожаной Лии, набитой всяким дерьмом. Пока нет. Директор пообещал Доктору Мэриган, что на следующей неделе она появится. Я достаточно стабильная, чтоб до того побыть дома. Все говорят, что я стабильная.

Я подвела их с едой и питьем, я подвела их, обещая не резать себя на кусочки. Неудавшаясядружба.Неудавшиесядружескиеотношенияиположениедочери.

Неудавшиеся зеркала и взвешивания, и телефонные звонки.

Хорошо, что я стабильна.

***

Папа подбирает меня у больницы. Каждый день он посещал меня без Дженнифер (удостоверяясь, он никогда не сталкивался с мамой), и он плакал, положив голову на мой матрас, но почти не говорил со мной, даже когда усаживал в машину.

Пошел снег, в то время как я был привязана к трубкам. Белые поля отражают солнце и делают его слишком ярким, чтоб видеть что-либо. Я опускаю зеркало в машине. На меня смотрит девушка. Часть моего мозга — гидратированая питаемая гликогеном часть — знает, что я смотрю на себя. Но большая часть сомневается относительно этого. Я не знаю, на что я должна быть похожа.

Даже имя на больничном браслете кажется странным, как потерянные письма, отправленные по неправильному адресу, или в неправильном порядке.

Я опускаю зеркало, и надеюсь, что папа не видел, как я вздрогнула.

Доктора постарались сшить меня веревками. Я забываю об этих шрамах, пока не начинаю идти слишком быстро, и они не начинают болеть.

Они накачали меня сахарной водой, и едой, поданной на пластмассовых подносах, разделенной на пять прямоугольников. Этот мозг был на одном препарате, а это тело на другом; эта рука пихала еду к моему телу слишком быстро, чтоб посчитать количество укусов.

Они сшили меня, но забыли о двойных узлах. Мои внутренности покрыты моей изрезанной кожей, я чувствую их, но каждый раз, когда я проверяю бандаж, кожа сухая.

Я посадила это тело на пассажирское сиденье в машине отца.

«Где Эмма? Разве не сегодня начинаются зимние каникулы?»

Папа ударяет кулаком о кнопку на приборной панели. Громкий звук джазовой трубы врезался в нас. Я дотягиваюсь до кнопки громкости, вздрагиваю и выключаю этот звук.

Он проезжает пятнадцать миль, не говоря ни слова. Когда он выходит на шоссе, он не поворачивает направо.

Он поворачивает налево, к северу, к темной буре штормовых облаков, обеспечивающих большое количества снега с вершины мира.

«Что ты делаешь?»

«Везу тебя домой»

«Это не та дорога»

Его пальцы напрягаются на руле. «Ты будешь у мамы до того, как поедешь в клинику»

«Нет, папочка, пожалуйста! Как же Эмма? Мы хотели напечь печенья, я должна была помочь ей завернуть подарки, а потом пойти в церковь и петь колядки. Я обещала покатать ее на санках и сделать снежных ангелов»

Он сворачивает в переулок «Ты не увидишь Эмму, пока тебе не станет лучше. Может, это станет стимулом. Не хочешь стараться ради нее, постарайся для себя»

Его голос дрожит. Он вдыхает, сглатывает, и набирает скорость, что стрелка переходит в красную зону. Я не знаю этого человека. Я хватаюсь за дверную ручку, не уверенная, что мы сделаем его.

***

У него все еще есть ключи от ее дома. Они болтаются на кольце с остальными: офис, спортзал, дом Дженнифер, три машины. Он открывает дверь и заходит, ожидая, пока войду я.

Доктор Мэриган в библиотеке, записывает сведения о пациенте в память компьютера. Она поднимает руку вверх, давая нам понять, что поговорит с ним, когда закончит с описанием операции на сердце мужчине, который прошлые сорок лет питался чизбургерами.

Папа заносит мои вещи в комнату для гостей, то есть, черт, мою спальню. Папа спускается вниз и словно ждет, что мама даст ему чаевые, как носильщику или какому- нибудь коридорному.

«Ты сможешь отвезти ее завтра к доктору Паркер?» спрашивает она.

«Дженнифер отвезет ее. И привезет обратно после сеанса» говорит он, застегивая жакет и одевая перчатки. «Ты позаботишься об утренней поездке?»

«Почему Дженнифер должна отвозить меня? Я сама могу, если ты дашь мне машину» - говорю я ему.

Они даже не смотрят на меня. Меня для них не существует. Доктор Мэриган кивает профессору Овербрук.

«До того, как приедет Дженнифер, моя медсестра, Мелисса, будет тут. Она сможет помогать и после Рождества, если дежурств не будет. Пятнадцать долларов в час»

«Хорошо» говорит он.

«Ты наняла мне няньку?»

Они не реагируют. Я все еще не здесь.

«Когда она вернется?» спрашивает мама.

«Это двухчасовой сеанс, вместе с дорогой немного дольше, она приедет к половине пятого, без пятнадцати пять, максимум. Ты будешь дома, да?»

Доктор Мэриган поправляет кучу медицинских журналов на столе. «Я работаю до семи Завтра Сочельник; когда Лиа уедет, Мелисса поедет к брату и я просто не могу попросить ее

остаться»

Он хмурится «Я думаю, Джен с ней побудет»

«Если там все хорошо, я приеду раньше»

«Это было бы лучше»

Его прощальный поцелуй в щеку настолько легкий, что я едва ли чувствую его. Когда он уходит, проходит немного времени, прежде чем я слышу звук захлопывающейся двери.

«Одеяло на диване включено и нагрето» говорит мама. «Там для тебя миска супа, и говядина с ячменем. Когда т заставишь это исчезнуть, я объясню тебе, что делать»

«Ты вообще со мной разговариваешь?» спрашиваю ее.

«Подожди минутку, я закончу»

После еще десяти минут диктовки она входит и садится на край другого дивана, сидя как прямо, как будто она держит корону на голове. Она ждет меня, чтобы я сделала первый шаг.

«Я хочу вернуться к папе и Дженнифер»

Левой рукой она тянутся к выключателю. Закаты наступают рано в конце года.