Между выступлениями я мог услышать некоторый ропот в толпе: «Действительно ли они уверены, что это их лучшие исполнители», «Может, им надо было отменить сезон после того несчастного случая...», «Хотелось бы надеяться, что у них будут безостановочные репетиции, пока сезон фактически не начнется...». Человек рядом со мной что-то шептал о том, как он пропустил «старые добрые времена компании», когда Обри вышла на сцену.

 Она была одета в тонкий черный топ и розовую пачку, а ее губы были покрыты темно-красной помадой.

 - Добрый вечер, Нью-Йорк, - сказала она. - Меня зовут Обри Эверхарт, и...

 Она говорила что-то еще, то, что заставило зрителей громко зааплодировать, но я мог сосредоточиться только на том, как хорошо она выглядит. Я бы никогда не признался никому, но я держал рамку с нашей фотографией на тумбочке с тех пор, как она ушла, смотря на ее красивое лицо ночью всякий раз, когда у меня был плохой день.

 Однако сегодня она не была «красивой». Она была сногсшибательной.

 Она прекратила говорить, когда зал взорвался аплодисментами, и мягкие звуки фортепьяно и арфы медленно наполнили комнату.

 Обри закрыла глаза и начала свою программу, танцуя так, как будто она была единственным человеком здесь.

 Атмосфера торжества сразу же изменилась. Все наблюдающие за ней были полностью вовлечены, очарованные каждым ее движением.

 Откуда ни возьмись к ней присоединился танцор, взяв ее на руки и держа высоко над головой, вращая, в то время как музыка стала резче. После того как он опустил ее, они вместе завершили движения, улыбаясь друг другу и обмениваясь взглядами, судя по которым они знали друг друга слишком хорошо.

 Музыка прекратилась, танцор заключил ее в объятия и поцеловал в губы.

 Что за хрень...

 Впервые за весь вечер зрители аплодировали стоя, но я остался сидеть, полностью ошеломленный, что, черт возьми, я только что видел.

 - Возможно, мне и не придется сдавать свои сезонные билеты, в конце концов, правда? - Человек рядом со мной подмигнул. - Брависсимо!

 Я сощурился, глядя на Обри и ее партнера, закипая, когда он обнял ее за талию и прошелся пальцами по коже. Он прошептал ей на ухо, и она покраснела, заставив мое кровяное давление взлететь до небывалого верхнего уровня.

 - Вау, какая реакция! - Директор взяла слово. - Благодарю вас, мисс Эверхарт и мистер Уильямс. Я хочу, чтобы вы знали, эти двое будут хедлайнерами в следующем месяце на празднике «Серебряная луна», а также... - Она продолжала, говоря больше о программе, но я ее не слышал.

 Я был смущен тем, что только что видел, не уверенный, действительно ли Обри целовалась с кем-то другим.

 Выходили другие танцоры, больше аплодисментов, больше выступлений, а мои мысли оставались прежними. Только когда спонсоры взяли слово, я понял, что показательная часть этого вечера была окончена.

 - Вы заинтересованы в пожертвовании Балетной труппе? - Балерина, все еще одетая в белый сценичный наряд, встала передо мной. – Вы хотели бы внести свой вклад?

 - Моим вкладом был билет, который я купил сегодня. - Я встал, оставив букет, и ушел в поисках Обри.

 Это не займет много времени, чтобы найти ее.

 Одетая в довольно разоблачающее серебряное платье, она была в углу, смеясь со своим напарником-танцором и хлопая глазами, в то время как он передал ей выпить.

 - Простите, сэр? - Кто-то похлопал меня по плечу.

 - Да? – Я не сводил взгляда с Обри.

 - Хм, если вы хотите остаться после официальной части вечера, то должны пожертвовать... Это часть правил, которая была выделена жирным шрифтом, поэтому…

 - Вот. - Я вручил ей какие-то купюры, которые были в моем бумажнике.

 Она исчезла.

 Друг Обри поцеловал ее в лоб и ушел, дав мне прекрасную возможность подойти к ней, но она была с группой других балерин.

 Казалось, это были друзья.

 Я подождал окончания их разговора, пока она не сказала им, что присоединится к ним позже, и тогда я пошел к ней.

 Когда она отвернулась, я положил руку ей на плечо, чувствуя, как прошелся разряд по моим венам. - Добрый вечер, Обри...

 Она уронила стакан на пол и медленно повернулась.

 - Эндрю? - Она отступила. - Что ты здесь делаешь?

 - А это имеет значение?

 Она не ответила.

 Ни один из нас не сказал ничего дальше, и знакомая напряженность, которая существовала всегда между нами, стала сгущаться с каждой проходящей секундой.

 Она выглядела еще более красивой с близкого расстояния, и у меня было огромное желание снова прижать ее к стене, но я сдержался.

 - Могу ли я поговорить с тобой? - Спросил я.

 Она смерила меня взглядом.

 - Обри... - Я посмотрел ей в глаза. - Могу ли я поговорить с тобой?

 - Нет.

 - Прости? - Я поднял бровь.

 - Я сказала, нет. - Она скрестила руки на груди. - Ты не можешь поговорить со мной и можешь возвращаться туда, откуда, черт возьми, ты пришел.

 Она ушла и направилась на танцпол.

 Я вздохнул и пошел за ней, сжав ее руку и развернув. - Это всего лишь пять минут.

 - Пять минут – это больше, чем я готова дать тебе.

 - Это очень важно.

 - Ты не умираешь? - Ее лицо стало красным. - Это вопрос жизни или смерти?

 - Это действительно должно быть так? - Моя рука ласкала ее щеку, временно заставив ее замолчать. - Посмотри, черт возьми, какая ты красивая сегодня вечером...

 - Спасибо. Мой парень думает так же.

 - Твой парень?

 - Да. Ты знаешь, тот человек, который не рассматривает тебя как дерьмо просто потому, что ты нравишься ему, и он тебе нравится соответственно? Интересное понятие, не так ли?

 Я не получил возможность отреагировать на это.

 Оркестр сыграл громкий аккорд, который отразился по всей комнате, и послышался голос в динамиках.

 - Дамы и господа, - сказал он. – Оркестр Бенджамина Райта сейчас исполнит один из самых почитаемых отрывков Чайковского. Темп этой песни подобен тому, что некоторые из вас могут знать, как вальс. Пожалуйста, присоединяйтесь к нам на танцполе для этого классического почтения...

 Я схватил ее за руку и переплел с моей, взяв свободной рукой за талию.

 - Что ты делаешь? - Прошипела она и попыталась вырваться. - Я не буду танцевать с тобой.

 Я усилил свою хватку. - Будешь.

 - Пожалуйста, не заставляй меня кричать, Эндрю...

 - Почему ты думаешь, что я не хотел бы услышать это?

 Она попыталась отодвинуться от меня, но я все еще держал ее.

 - Пять минут, - сказал я.

 - Три, - возразила она.

 - Хорошо. - Я ослабил хватку и начал танцевать. - Ты знаешь, что твой друг – мужчина-балерина?

 - Правильный термин, - сказала она, закатывая глаза, - танцор.

 - Он, черт возьми, балерина... - Я приподнял ее на руках с пола. - Это ты делала в течение последних нескольких месяцев?

 - Воплощала свою мечту, освободившись от одного придурка?

 - Я ожидаю большего от тебя, если ты собираешься пойти на свидание с кем-то еще.

 - Мне наплевать, что ты ожидаешь. - Прошипела она. - Он такой, которым ты никогда не будешь...

 - Потому что он тебя целует в общественных местах?

 - Не только... Но это находится в бесконечном списке вещей, в которых он лучше тебя.

 - Он заставляет тебя кончать?

 - Он не заставляет меня плакать.

 Тишина.

 Я чувствовал, что она отстраняется от меня, но все еще держал ее. – Ты трахалась с ним?

 - Почему тебя это заботит?

 - Не заботит. Я просто хочу знать.

 - Мы не разговаривали месяцами, и ты думаешь, что имеешь право знать, с кем я сплю?

 - Я бы не использовал такое слово.

 - Нет. - Она прижалась грудью к моей. - Нет, я не трахалась с ним, но знаешь что? Я сделаю это в ближайшее время.

 - У тебя нет для этого причин, если я здесь.

 Она расхохоталась и отступила назад. - Ты думаешь, я буду спать с тобой? Серьезно?

 - Обри…

 - Ты действительно думаешь, что я настолько глупа? - Она перебила меня. – Я не хочу иметь ничего общего с тобой, Эндрю. Ты – только вдохновение для оргазма, хорошая фантазия для самоудовлетворения, и я могу скучать по тебе, но…