С удовлетворением и даже с удовольствием наблюдаю за Лерой. Она стойко переносит все эти трудности. Не только стойко, но весело, я бы даже сказал – радостно. У нее очень четко распределено время. И лечение. И разговоры с соседями по палате. И смех. И чтенье. И учеба по школьной программе. И учеба сверх этой программы. Лера учит языки. Она уже свободно читает и говорит по-английски. Углубляя свои знания в английском языке, Лера одновременно овладевает немецким. А из разговора с нею я узнал, что она планирует и французский, и итальянский, и испанский.
С интересом общаюсь с этой девочкой. Она много читает. Мне интересно говорить с ней, слушать ее. Общенье с ней обогащает. Я с интересом слежу, как Лера становится притягательным центром большой палаты, больше того, в этой палате почти всегда находятся «гости» – больные из других палат клиники. И день ото дня этих «гостей» становится все больше и больше. С изумлением и интересом они слушают ее! Как блестят их глаза! Сколько в них любознательности!
И так день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем.
И каждый день постель. А в постели – жесткой, с очень тоненьким, почти условным матрацем – лежа на спине или на животе. И больше никак. Только два положения. А как же хочется повернуться на бок, но этого делать нельзя. Запрещено. Если повернулся, то нарушил лечебный режим. А нарушение лечебного режима чревато неприятностями прежде всего для лечащего врача – врача палаты, в которой лежит Лера. Подвести его, доставить ему неприятность она не вправе. Но не это главное. Главное – как можно лучше подготовить себя к операции. И это Лера прекрасно понимает.
Режим дня очень строг. Время уплотнено до предела, а нужно все успеть.
Длительный массаж мышц всего тела. Этим хорошо овладела Лерина мама, которая все время находится неотлучно у постели дочери. Часами она массирует тельце девочки в дополнение к процедуре массажа, которую каждый день проводит специальная массажистка.
Дыхательная гимнастика для легких. Много, несколько сотен раз, ртом надувается камера футбольного мяча. Надувается воздухом, который сразу же выпускается. Казалось бы – бессмысленный, ненужный труд. Но с каждым надуванием камеры форсированно дышат легкие Леры – они работают на пределе. И так раз от разу, постепенно они увеличивают свою «жизненную емкость» – предельное количество воздуха, которое Лера может выдохнуть. Чем эта жизненная емкость больше, тем лучше работает дыхательная система человека, тем совершеннее доставка кислорода тканям и органам, тем полноценнее обмен ненужной углекислоты на необходимый организму Леры живительный кислород.
Чтобы как-то оживить эту однообразную и монотонную процедуру надувания и выпускания воздуха, футбольная камера заменена на большущего разноцветного, весело улыбающегося резинового дельфина. Дельфин вносит в эту лечебную процедуру элемент игры. Это разнообразит утомительную, но совершенно необходимую работу и развлекает девочку.
А затем – лечебная гимнастика. Упражнения для всех групп мышц туловища Леры. Это крайне важно. Крайне необходимо, во-первых, потому, что многие Лерины мышцы неполноценны. Чтобы свести эту неполноценность к минимуму и возвратить мышцам максимально возможную остаточную работоспособность, их следует систематически, постоянно, упорно тренировать, только тогда они сохранят рабочий тонус. Во-вторых, Лере прописан постельный режим. А это значит, что ее организм испытывает голод по привычным ей физическим нагрузкам, движениям, ходьбе. Лера живет в состоянии гиподинамии – пониженной подвижности. Гиподинамия вредна человеку. Человек должен совершать какой-то необходимый минимум работы, минимум движений. Без этого замедлятся, расстроятся обменные и другие процессы жизнедеятельности. Чтобы избежать этого, Лера и занимается лечебной гимнастикой. Опять-таки лежа. Опять-таки – в постели. Длительно. Упорно. Настойчиво. Пока не устанет. Пока не почувствует, что поработала вдосталь.
А затем – влажные обтирания всего тела. И очень короткий отдых. И все это – лежа. И не только это. Абсолютно все, что должен делать человек на протяжении дня, все – в постели. В большой палате, где много глаз, ушей, лиц… И при этом не упростить свое отношение к происходящему. Остаться физически и духовно опрятной. Не потерять уважения к себе и к людям!
Это только лечебные процедуры. А школьные занятия. Ведь Лера и учится. Каждый день обычные школьные уроки с учителями, которые приходят в палату. И «домашние» задания. И сочинения. И рисование. Все, что положено по школьной программе. А Лера еще занимается языками. На это уходит масса времени. И еще – чтение. И так каждый день. Без перерывов, без скидок на недомогание и плохое самочувствие, на усталость и настроение.
Близится время, когда можно будет считать предоперационную подготовку завершенной. В пользу этого свидетельствует и состояние, и внешний вид Леры, и ее духовный настрой. Все это подтверждается объективными фактами и данными: улучшением состава крови, увеличением «жизненной емкости» легких, электрокардиографическими показателями и данными многих других исследований, которые ежедневно проделываются.
Вот и намечен день операции – первой операции из четырех, которым должна подвергнуться Лера. Будто бы обычная для меня операция, обычная из тех, которые производятся повседневно в моей клинике. А я неспокоен, не «в форме». Это расплата за мое необычное отношение к Лере. Видимо, помимо своей воли, не осознав этого, я позволил себе принять большее участие в Лериной судьбе, большее – чем положено врачу. Видимо, не зря говорят, что врачу-хирургу следует возводить неприступную стену между собой и своими пациентами, чтобы уберечь свое сердце. Несомненно, это справедливо. В процессе операций, в процессе лечения, в наиболее ответственные моменты течения болезни, в периоды критических состояний голова и сердце хирурга должны быть свободны от чувств к своему пациенту. Только трезвый анализ происходящего с больным человеком, а не с Лерой, Петей или Машей, позволит врачу-хирургу принять правильное, порой единственно правильное решение, чтобы отстоять угасающую жизнь. Все эмоции и чувства – потом, после того, как поправится пациент и жизни его не будет угрожать опасность. Тогда можно дать свободу чувствам! Незаметно для себя я перешел в своих отношениях, в своих чувствах дозволенную границу. Я слишком привязался к Лере. И вот расплата. Расплата своим сердцем.
Не могу поверить, что первый этап оперативного лечения Леры позади, что она уже в послеоперационной палате под бдительным наблюдением моих верных и добрых помощников, что на этот первый раз все завершилось благополучно. А меня все еще давит груз пережитого. Неимоверная усталость – не столько физическая, сколько духовная…
…Леру привезли в операционную на каталке. Спокойную, полусонную от предварительно введенных лекарств. Вот ее переложили на операционный стол. Вот в вену введены лекарства – так называемые мышечные релаксанты – вещества, которые вызывают паралич всей поперечно-полосатой мускулатуры, после чего человек уже не может дышать самостоятельно, без помощи.
Вот в дыхательное горло – трахею – введена резиновая трубка, которая соединена с автоматически работающим дыхательным аппаратом. Он, этот аппарат, дышал за Леру, его моторы заменяли выключенные дыхательные мышцы. Многолетний опыт, накопленный во всем мире, показал, что искусственное дыхание аппаратом при выключенных мышцах более полноценно, чем собственное дыхание находящегося в состоянии наркозного сна человека.
По двум прозрачным пластмассовым трубкам, соединенным с иглами, введенными в вены обеих Лериных рук, вводились растворы белковых препаратов, которые должны были увеличить в объеме количество крови, циркулирующей в Лерином организме, и вызвать некоторое разведение ее – делюцию. Таким образом вызывается искусственное разведение крови – гемоделюция. Так как это разведение происходит в короткое время, то это «острая гемоделюция». После того как в кровеносное русло Леры было введено около двух литров белковых препаратов, из вен в специальные стерильные сосуды было изъято столько же частично разведенной крови. Этим самым без уменьшения количества циркулирующей в организме крови было заготовлено около двух литров Лериной же крови, которой возмещалась кровопотеря в процессе операции.