Окончив с отличием среднюю школу, я направил свои документы в Томский политехнический институт, куда и был зачислен. Однако вскоре, поддавшись уговорам близких людей, я переменил свои намерения, решив, что профессия инженера не лучше профессии врача, и утром вместо вокзала отправился на прием к ректору Новосибирского медицинского института доценту Григорию Терентьевичу Шикову и попросил зачислить меня студентом первого курса. Так я сделал свой первый шаг на долгом пути врача-хирурга. На основании сказанного можно судить о том, какими «важными, серьезными и принципиальными» мотивами руководствовался я при выборе профессии…

Учась в институте, я не проявлял каких-либо склонностей к определенной специальности. Просто учился, спокойно и ровно, не отдавая предпочтения чему-либо, не посещая кружков, не бегая в клиники и на дежурства, ничем особенно не увлекаясь. Много читал, особенно художественную литературу.

Со студенческих лет мне запомнился профессор биологии Николай Михайлович Власенко. Глубина знаний, эрудиция, манеры и дар оратора привлекали нас. Он был строг и требователен. Эта требовательность была вызвана большой любовью к своей специальности и стремлением научить нас. И сейчас профессор Власенко полон интереса к жизни. Он увлекается искусством. При встречах с ним, которые доставляют мне радость, мы вспоминаем его молодость и мои студенческие годы, совместные баталии в волейбол…

В операционную я попал впервые на третьем курсе.

Помню свет ламп, блеск никеля, белизну стен, людей в халатах и масках, распростертое на операционном столе обнаженное тело больного и запахи. Запахи стерильного белья, йода, эфира, специфические запахи операционной, которые сопутствуют мне столько лет и стали неотъемлемыми и дорогими.

Я помню обращенные ко мне слова хирурга Юрия Владимировича Молчанова. Он сказал, что будет оперировать больную с острым аппендицитом и сейчас приступит к местному обезболиванию. Он взял шприц, повернул его иглой кверху, чтобы выпустить пузырьки воздуха… Больше ничего не помню. Очнулся я в коридоре на кушетке.

Так произошло мое первое знакомство с хирургией.

С тех пор на протяжении целого года я не заходил в операционную. При воспоминании о ней я испытывал подступавшую к горлу тошноту, у меня начинала кружиться голова… В конце четвертого курса я вновь попал в операционную. Без каких-либо отрицательных эмоций и переживаний я пробыл несколько часов у операционного стола, наблюдая за действиями хирурга. Так я адаптировался к обстановке операционной.

Первоначально я не испытывал увлечения хирургией. Может быть, это объясняется тем, что во время моего обучения кафедру общей хирургии возглавлял, на мой взгляд, случайный человек – профессор П., до этого занимавшийся нейрохирургией и никогда ранее не преподававший студентам. Я до сих пор помню, как он стоял на кафедре и, уткнувшись в учебник по общей хирургии, монотонно читал страницу за страницей. Ведущий же хирург того времени, известный ученый академик Владимир Михайлович Мыш вел кафедру хирургии в Институте усовершенствования врачей и студентам не преподавал. Он был очень занят лечебной, консультативной и общественной работой, студенты считали счастьем увидеть его на операции или на обходе больных. Позже, уже будучи молодым врачом, я имел возможность встречаться с этим великолепным хирургом. В частности, я был слушателем и последней в его жизни лекции, посвященной столетию общего наркоза.

На старших курсах факультетскую хирургию нам читал доцент Михаил Дементьевич Пономарев. Глубокие по содержанию, прекрасные по форме изложения, интересные и поучительные лекции его я с большим удовольствием посещал и слушал. Нас притягивал ореол блестящего, «всемогущего» хирурга, который окружал его имя. Это был первый в моей жизни человек, который привлек мое внимание к хирургии.

Несмотря на то, что я все еще не был увлечен хирургией, по окончании института как-то само собой решилось, что я буду хирургом. В то время большинство молодых врачей-мужчин стремились в хирургию – наиболее трудную, ответственную и эффективную врачебную специальность. В какой-то степени это можно объяснить военным временем, большой потребностью во врачах-хирургах.

Я был направлен в хирургическое отделение Кемеровской Рудничной больницы, в которой велась весьма интенсивная, напряженная хирургическая работа.

Это первое в моей жизни хирургическое отделение располагалось в отдельном одноэтажном каменном здании дореволюционной постройки во дворе больницы. До сих пор хорошо помню вход в это здание, большой коридор и справа – двери в палаты. Я хорошо помню операционную, в которой приобрел первые навыки по хирургической технике, сделал первые операции, получил право называться хирургом. Круглосуточно в этот хирургический стационар поступали больные с острыми хирургическими заболеваниями и повреждениями. Особенно много больных было с острой непроходимостью кишечника и прободными язвами желудка и двенадцатиперстной кишки. Были и пострадавшие с тяжелой шахтовой травмой.

Почти целый год я проработал младшим ординатором в этом отделении под руководством опытного врача Марии Александровны Черкасовой. Я быстро овладел техникой наиболее часто проводившихся операций. Вскоре мне стали доверять самостоятельные дежурства по неотложной хирургии. По двое, трое суток подряд я не выходил из больницы и не бывал дома. Работал до изнеможения. Работал с увлечением и удовольствием. Именно с увлечением. С тем увлечением, которого не было у меня на протяжении всех лет обучения в институте и знакомства с теоретическими науками и клиническими дисциплинами. Именно здесь я увлекся хирургией, полюбил ее и был покорен ею. Именно здесь понял, что хирургия – это не только операция, не только торжественность операционного зала. Хирургия – это любовь к больному человеку, борьба за его жизнь до последней минуты, без скидок на обстоятельства, без компромиссов. Хирургия – повседневный, тяжелый, порой каторжный труд. Немногим более года я проработал под руководством опытного хирурга, а затем был направлен в межрайонную больницу на должность заведующего хирургическим отделением. Был памятный май 1945 года.

Село, в котором находилась межрайонная больница, отстояло от железной дороги на пятьдесят километров. Попасть в него можно было только на грузовой машине. Через несколько часов езды по пыльной и тряской полевой дороге я оказался на окраине села – месте своего нового жительства и работы. Никто не встречал меня.

Потом за мной приехали из больницы. Видимо, дошла весть о моем прибытии. Экипажем оказалась старая скрипучая телега, в которую был запряжен столь же старый и уставший от жизни бык. Возница, не сказав ни слова, не поздоровавшись и не назвав себя, уложил мои вещи на телегу. И мы поехали вдоль деревенской улицы… Проехали пустырь, после которого показалось побеленное двухэтажное кирпичное здание с очень толстыми стенами и маленькими окнами. Это и была Венгеровская межрайонная больница.

Больница не имела четко профилированных отделений. Были палаты для хирургических, терапевтических и гинекологических больных. Количество этих палат варьировалось в зависимости от потребностей коек того или иного профиля. Родильное и инфекционное отделения были расположены в отдельных строениях во дворе больницы.

В основном здании имелась удовлетворительно оборудованная и оснащенная операционная. Электролампы в операционной получали энергию от движка, и если возникала необходимость оперировать после десяти часов вечера, то движок работал специально до тех пор, пока не заканчивалась операция.

Главным врачом больницы была Антонина Васильевна Кирсанова, терапевт по специальности. Небольшого роста, энергичная, подвижная, неглупая и острая на слово, она была признанной хозяйкой больницы. Хорошо понимавшая шутку, склонная к юмору, а порой и к умной интриге, она легко управляла своей паствой. У нас с ней сразу же сложились добрые дружеские отношения, которые длятся вот уже много лет.