Таков был мой второй выпад против программы конференции. Сначала казалось, будто у некоторых из присутствующих зародилось сомнение в достаточности выставленной английским Адмиралтейством программы. Американский адмирал Симс открыто поддержал меня и высказал, что он находит мою точку зрения и сделанные из нее выводы правильными. Председательствующий поспешил, однако, снова заявить, что рассмотрение общей стратегии не входит в программу конференции. Он, дескать, «очень благодарен за весьма интересный исторический доклад о значении системы конвоев, только что сделанный представителем союзной державы, но должен все-таки указать, что в данном случае вопрос идет лишь о рассмотрении средств борьбы с подлодками». Адмирал Джеллико предлагал поэтому одобрить предложенные английским Адмиралтейством мероприятия. После коротких прений конференция согласилась, не вдаваясь в рассмотрение этих мер по существу, сообщить своим правительствам о желательности их осуществления. Таким образом, я снова потерпел неудачу. В этом не было ничего удивительного. Ведь я являлся представителем той страны, которая, быть может, принесла наибольшие жертвы и теперь, совершенно обескровленная, не могла больше рассчитывать на особое внимание со стороны союзников…

Мероприятия, предложенные конференцией для борьбы с подводными лодками, ограничились следующими пунктами:

1) Оборудование возможно большего числа судов- ловушек (Decoy-ships), т.е. пароходов с замаскированным вооружением, которые бы действовали сообща со своими подлодками.

2) Воспрепятствование неприятельским подлодкам устраивать постоянные или временные базы в колониях или других пунктах нейтральных стран.

3) Предоставление всем торговым судам, в том числе и пароходам государств с благожелательным нейтралитетом, прикрытия во время следования в районе действий неприятельских подлодок.

4) Постройка радиостанции на Азорских островах, чтобы иметь возможность своевременно предупреждать торговые суда о грозящей им опасности.

5) Повсеместное введение системы конвоев. Адмирал Джеллико в коротком докладе сообщил конференции, что уже с начала войны все перевозки войск и снаряжения в Английском Канале и Средиземном море происходили под прикрытием военных судов.

Начиная с лета этого года, Адмиралтейство пришло к убеждению, что в дальнейшем необходимо давать прикрытие и остальным судам на больших переходах. Для этой цели у берегов Англии сосредоточено уже значительное число английских крейсеров, около 70 эскадренных миноносцев (из них 32 принадлежащих флоту Соединенных Штатов), 11 миноносцев и свыше сорока сторожевых судов. Кроме того, большое число английских военньрс судов постоянно находится в Канале, а также несет сторожевую службу перед главнейшими гаванями и в некоторых пунктах наиболее важных морских путей сообщения между союзными и английскими портами. Все эти меры не обеспечивают, однако, надежной защиты торговому судоходству, и английское Адмиралтейство считает необходимым получить для дальнейшего расширения конвойной службы еще следующее число судов: 12 крейсеров для Северного Атлантического океана, 25 для Южного, 44 эскадренных миноносца для европейских вод и 11 для американских. Адмирал Джеллико просил членов конференции выяснить, на какую помощь Англия может в этом отношении рассчитывать со стороны союзных флотов.

6). Охрана морского пути в Архангельск против подводных лодок с помощью союзных военных судов. Адмирал Джеллико пояснил, что этот пункт включен в программу по просьбе представителя русского флота. Адмирал Кедров, указывая на большое значение этого вопроса для всего Восточного фронта, считал, что в этом году немецкие подводные лодки будут дольше действовать на северных путях сообщения и просил поэтому усилить охрану Белого моря, хотя бы 12-ю вооруженными рыболовными пароходами. Джеллико на это заявил, что Адмиралтейство с большой симпатией относится к этой просьбе, но считает сомнительным, чтобы немецкие подлодки в этом году продлили бы свои операции против Белого моря. К Адмиралтейству со всех сторон предъявляют столь большие требования, что оно в данном случае не может обещать ничего определённого. Я обратил внимание конференции на то, что этим летом открыто движение по новой железной дороге на севере России, соединяющей столицу с незамерзающим портом на Мурманском берегу. Сообщение морем может, благодаря этому, в текущем году впервые поддерживаться всю зиму, в связи с чем стратегическое положение существенно изменяется. Конечно, число неприятельских подлодок, которое будет послано в этот район, зависит и от других причин, главным образом, от состояния и боеготовности русской армии. Было бы пока преждевременно совершенно не принимать в расчёт эту армию; ее боеспособность в высокой степени зависит от доставки военного снаряжения – по северному морскому пути, по которому следуют также транспорты и для Румынии. Охрана этих путей должна поэтому поддерживаться всю зиму. Адмирал Джеллико возразил мне, что увеличение числа английских судов, помимо уже находящихся на севере в данный момент, непосильно Адмиралтейству, так как повсюду ощущается недостаток в сторожевых судах.

В дальнейшем конференция рассматривала еще вопросы об охране минных заграждений в Отрантском проливе, о наступательных операциях на неприятельские опорные пункты в Адриатическом море, об обеспечении Италии необходимым количеством угля и вообще о помощи Италии сырьем со стороны Соединенных Штатов.

По поводу последних двух пунктов адмирал Кузани-Висконти поведал конференции, что Италия испытывает острую нужду в топливе всякого рода, что в силу этого военная промышленность страны находится в критическом положении, которое может вынудить к совершенному прекращению всех активных действий как на сухопутном, так и на морском фронте. Военная производительность испытывает не только недостаток в топливе, но и в целом ряде полуфабрикатов и сырья, итальянская промышленность в этом отношении всегда зависела от заграничного ввоза. Все растущие потери тоннажа, вследствие подводной войны, настолько уменьшили цифру ввоза, что итальянская промышленность не располагает никакими запасами сырья. Адмирал Висконти представил целый список необходимых в первую очередь товаров и просил представителя американского флота ходатайствовать перед своим правительством, чтобы Америка при распределении военных поставок удовлетворила бы настоятельную нужду Италии. Слезные просьбы адмирала Висконти произвели, однако, мало впечатления на заправил конференции, а американский адмирал сослался на то, что эти вопросы не входят в круг ведения морского ведомства. Конференция на этом была закончена. В конечном итоге конференция отказалась обсуждать общую стратегию на море, на чем я дважды настаивал. Морские специалисты союзных стран сошлись лишь затем, чтобы выяснить свои точки зрения на различные вопросы, связанные с борьбой против подводной опасности. «Политика грязное дело» («Politics are dirty things») – обычно говорилось на Гранд Флите. Союзную страну поддерживают до тех пор, пока она может принести пользу своим союзникам. Кто не может держаться в строю, того предоставляют своей судьбе, в особенности, когда на его место вступает новый союзник в полном расцвете сил.

Линейный корабль «Iron Duke» в 1914 году

Подводная блокада, осуществлявшаяся немецкими подводными лодками, представляла собой, конечно, большую опасность, но в области политики она вызвала присоединение к Антанте Соединенных Штатов, что было, несомненно, важнее союзникам, чем все понесенные потери. Это отлично сознавалось в Англии, и там больше не тревожились за исход мировой войны.

Во время конференции я жил в Теккерей-Отель (Thackeray-Hotel), как раз напротив Британского музея. Гостиница эта, чтобы показать себя достойной своего имени, поддерживала различного рода традиции литературного оттенка. Жизнь здесь была удобнее, чем в больших гостиницах Лондона, которые за время войны приобрели отпечаток караван-сараев. В маленьких семейных гостиницах (Private Hotels), с другой стороны, постояльцы принадлежали к среднему классу мелкой буржуазии и производили слишком скучное впечатление. Война была постоянной темой их разговоров, причем Англия единодушно возносилась до небес, а ее враги забрасывались грязью. Такое отношение считалось не только признаком истинного патриотизма, но прямо-таки своего рода украшением жизни. Чем дольше длилась война, тем эта добродетель все более и более развивалась и в конце концов сделала несносными новые знакомства.