Спокойно, Эвива, спокойно. Он поддразнивает тебя, и, соответственно, ждёт реакции. Не будет ему никакой реакции. И я просто промолчала, с самой ангельской улыбкой стала накручивать макароны на вилку.

- Что молчим, моя любимая фурия? – прищурил Дима глаза.

- Когда я ем, я глух и нем, - ответила я ему, по-прежнему улыбаясь, - ты просишь, чтобы я вернулась к тебе? Да мы с тобой за последние полчаса в пух и прах перессорились, представляю, что будет, когда мы воссоединимся. Армагеддон! Апокалипсис!

- А с Максом ты не ссоришься?

- Почти нет, - мотнула я головой, и отпила сока.

- Почти?

- Почти. Ему, во всяком случае, не приходит в голову травить

меня.

- Я поддразниваю тебя потому, что злюсь. И не делай вид, что

не понимаешь.

- Понимаю, - кивнула я, и уткнулась в тарелку с макаронами.

Да, я понимаю его, если он, конечно, так любит меня.

Неожиданно мне захотелось перенестись в прошлое, в Париж, где мы провели медовый месяц, в тот чудесный ресторанчик с живой музыкой, и танцевать вальс до утра.

Я посмотрела в его красивые, тёмные глаза, на красиво очерченные губы, волевой подбородок, чёртики, пляшущие в глазах, и почувствовала, что земля уплывает из-под ног.

- Всё, хватит, - воскликнула я, - давай вернёмся к нашим

баранам.

- Давай, - со вздохом сказал он, и взял телефон.

Я пододвинулась к нему, и мы стали просматривать контакты. Странно, но в телефоне не оказалось ни одного номера, даже меню звонков было очищено.

- Лихо она шифровалась, - воскликнул Дима, - ни одного номера не сохранила. Дай-ка книжку.

В книжке была только одна-единственная запись. Деревня Красиловка, местный клуб « Лагуна ».

- Что это ещё такое? – охнул Дима, - что за хрень?

- Поехали в деревню, - заёрзала я.

- Сейчас! Сорвались, и побежали. Мы даже не знаем, где это место. Я сначала выясню, где оно находится, а потом поедем. Ты лучше съезди на фабрику этой Вероники, пообщайся с администрацией.

- Дима! – вскрикнула я.

- Тихо, малыш. Займись пока Вероникой, а я займусь это Красиловкой.

- Хорошо, - нехотя согласилась я.

- А сейчас ешь. Заказать тебе ещё макарон?

- Закажи, я дико голодная, - улыбнулась я.

- Ничего себе, - ухмыльнулся Дима, - у тебя, случайно, ехинокок не завёлся? Ты уже целую тарелку спорола, ты же клюёшь, как птичка.

- А сейчас я клюю, как бегемот. Что, нельзя иногда заняться обжорством?

- Можно, тем более, на твоей фигурке это не отразится,

учитывая тот факт, что тебя дома личный тренажёр ждёт.

- Ты негодяй! И пошляк!

- Уж какой есть, извини. А ты, случаем, опять не беременная?

- Когда я беременная, я не могу проглотить ни кусочка, наизнанку выворачивает.

- Ладно.

Это его насмешливое – ладно, вывело меня из себя, скрежет зубовный слышен был, наверное, в Японии. Но я опять промолчала.

Мы вернулись к его офису, я забрала свою машину, и рванула прямиком на фабрику Вероника Григорьевны.

Это было огромное помещение, просто монстр, и был расположен он на окраине Москвы.

Я плохо разбираюсь в шитье, честно говоря, вообще в этом ничего не понимаю, но красивую одежду люблю.

Я вошла в будочку, наверное, это КПП, и нарвалась на строгий взгляд дежурной.

- Вы к кому? – спросила она, и я вынула из кармана удостоверение.

Женщина внимательно его изучила, и перевела на меня взгляд.

- Так к кому вы? – повторила она свой вопрос.

- Мне нужна Вероника Григорьевна.

- К сожалению, она больше не занимается фабрикой. Вам, наверное, лучше поговорить с её заместителем, Эдуардом Федоровичем. А что случилось?

- Тайна следствия, - неожиданно для себя выдала я, - мне необходимо поговорить с начальством.

Дежурная бросила на меня быстрый взгляд, и сняла трубку внутреннего телефона.

- Алло, Эдуард Федорович, к вам тут из милиции пожаловали, - сказала она, выслушала распоряжение хозяина, и кивнула мне, повесив трубку, - проходите. Пройдёмте, покажу административное здание.

Мы миновали охранников, вооружённых до зубов, и вышли на улицу, где сейчас лил проливной дождь. Мне сейчас вдруг дико захотелось домой, на диван, к своим кошкам, любимому белому шоколаду, кофе, и книгам. А ещё я напрочь запустила свой ресторан.

У Димы талант по части открытия бизнеса, и лёгкая рука. Мой ресторанный комплекс резко стал набирать обороты, я свалила всё на Нинель Ефимовну, и теперь лишь пожинаю

плоды.

Отряхнувшись, я вошла внутрь, дежурная проводила меня до самой двери, и удалилась. Наверное, боялась, что я украду что-нибудь. Впрочем, неудивительно, ведь здесь золото льют.

Я робко постучалась, и, получив приглашение войти, легонько толкнула дверь.

- Здравствуйте, я из милиции, - я вынула удостоверение, - капитан Миленич.

- Добрый день, - за столом сидел мужчина приятной наружности.

Высокий, подтянутый, в строгом, деловом костюме, очень,

очень интересный внешне.

- Чем могу служить? – бархатным баритоном спросил он.

- Я расследую дело о пропаже вашей начальницы Вероники Григорьевны, - начала я.

Я уже успела подготовиться к этому визиту, и позвонила Эле, секретарше начальника Максима, того самого генерала, Матвея Григорьевича, который любит мне мозги полоскать после очередного расследования. Мы с Элечкой подружки, невзирая даже на то, что она влюбилась в моего бывшего мужа, в Диму.

Я, на свою голову, познакомила их. Эля хотела поступить в институт, чтобы не вылететь с работы, и я помогла ей с блатом. Свела её с Димой.

Откуда ж мне было знать, что ему придёт в голову соблазнить хорошенькую девчонку. И теперь Эля страдает. Она ему нужна, как прошлогодний снег, вертит ею, как хочет, и я боюсь, что потеряю подругу.

Но, к счастью, Эля решили покончить с этим наваждением

самым кардинальным способом, выйти замуж. Её друг, Никита, с которым она встречалась до знакомства с Димой, сделал ей предложение, и она согласилась. Слава Богу, мозги у неё на месте.

И сегодня, стоя в пробке, я набрала её номер. Попросила

ничего не говорить Максиму, и узнать всё, что есть на Веронику Григорьевну Маковетову.

Оказалось, что её деверь, Николай, ну, и Валентина, подали в

милицию заявление о её пропаже. Она исчезла за неделю до

того, как ко мне обратился Ян Владимирович.

Женщина тихая, ни в чём сомнительном не замечена, замужем не была, и детей не имеет.

Не нравятся мне люди, которые ни в чём предрассудительном не замечены, хотя, наверное, это личное, учитывая мой образ жизни.

Окончила швейное училище, потом техникум, потом текстильный институт, и химфак МГУ.

- И чем я могу вам помочь? – устало спросил Эдуард Федорович, с интересом разглядывая меня.

С виду ему было лет тридцать пять – сорок, и мне не

понравилось, как он меня разглядывал.

- Вы хорошо знали Веронику Григорьевну? – задала я первый

вопрос.

- Как вам сказать. Она моя начальница, отношения у нас были чисто рабочие.

- А кто из сотрудников может рассказать о ней, как о человеке?

- Может, Таисия Игоревна. Да, они вроде бы немного общались. Учились вместе. Пойдёмте, я провожу вас в литейный цех.

Наверное, тоже, как и дежурная, боится, как бы я чего-нибудь не прихватила.

Пока мы шли, я с интересом всё рассматривала.

- А выгодное это дело? – спросила я вдруг.

- Конечно, - улыбнулся Эдуард Федорович, - одежда-то людям всегда нужна, равно, как и еда. Хотя, старую одежду можно перештопать, а есть нужно каждый день. Но это тоже очень выгодный бизнес. У нас здесь всё распределено... Вы разбираетесь в шитье?

- Как свинка в апельсинах, - хохотнула я.

- Ясно, - улыбнулся он, - между прочим, это очень увлекательное дело. Мы здесь не только шьём, но и ткани ткём. Хотите посмотреть?

- Да, - кивнула я, и вошла вслед за ним в цех.

Это было интересно и непонятно. Я с любопытством разглядывала громоздкие механизмы, потом Эдуард Федорович показал мне, как разрисовывают ткани, правильнее будет сказать, набивают. Про рисунок на ткани, набивку, я уже слышала от Фриды.