Классический тип научной рациональности, центрируя внимание на объекте, стремится при теоретическом объяснении и описании элиминировать все, что относится к субъекту, средствам и операциям его деятельности. Такая элиминация рассматривается как необходимое условие получения объективноистинного знания о мире. Цели и ценности науки, определяющие стратегии исследования и способы фрагментации мира, на этом этапе, как и на всех остальных, детерминированы доминирующими в культуре мировоззренческими установками и ценностными ориентациями. Но классическая наука не осмысливает этих детерминаций. <...>

Неклассический тип научной рациональности учитывает связи между знаниями об объекте и характером средств и операций деятельности. Экспликация этих связей рассматривается в качестве условий объективноистинного описания и объяснения мира. Но связи между внутринаучными и социальными ценностями и целями по-прежнему не являются предметом научной рефлексии, хотя имплицитно они определяют характер знаний (определяют, что именно и каким способом мы выделяем и осмысливаем в мире). <...> Постнеклассический тип рациональности расширяет поле рефлексии над деятельностью. Он учитывает соотнесенность получаемых знаний об объекте не только с особенностью средств и операций деятельности, но и с ценностно-целевыми структурами. Причем эксплицируется связь внутринаучных целей с вненаучными, социальными ценностями и целями. <...> [Опущены все три схемы, соответствующие этим типам. — Ред.]

Каждый новый тип научной рациональности характеризуется особыми, свойственными ему основаниями науки, которые позволяют выделить в мире и исследовать соответствующие типы системных объектов (простые, сложные, саморазвивающиеся системы). При этом возникновение нового типа рациональности и нового образа науки не следует понимать упрощенно в том смысле, что каждый новый этап приводит к полному исчезновению представлений и методологических установок предшествующего этапа. Напротив, между ними существует преемственность. Неклассическая наука вовсе не уничтожила классическую рациональность, а только ограничила сферу ее действия. При решении ряда задач неклассические представления о мире и познании оказывались избыточными, и исследователь мог ориентироваться на традиционно классические образцы (например, при решении ряда задач небесной механики не требовалось привлекать нормы квантово-релятивистского описания, а достаточно было ограничиться классическими нормативами исследования). Точно так же становление постнеклассической науки не приводит к уничтожению всех представлений и познавательных установок неклассического и классического исследования. Они будут использоваться в некоторых познавательных ситуациях, но только утратят статус доминирующих и определяющих облик науки.

Когда современная наука на переднем крае своего поиска поставила в центр исследований уникальные, исторически развивающиеся системы, в которые в качестве особого компонента включен сам человек, то требование экспликации ценностей в этой ситуации не только не противоречит традиционной установке на получение объективно-истинных знаний о мире, но и выступает предпосылкой реализации этой установки. Есть все основания полагать, что по мере развития современной науки эти процессы будут усиливаться. Техногенная цивилизация ныне вступает в полосу особого типа прогресса, когда гуманистические ориентиры становятся исходными в определении стратегий научного поиска (2, с. 303-306).

НЕЛЯ ВАСИЛЬЕВНА МОТРОШИЛОВА. (Род. 1934)

Н.В. Мотрошилова — специалист в области истории западноевропейской философии, теории познания, доктор философских наук, профессор, зав отделом истории философии Института философии Российской академии наук. Внесла значительный вклад в исследование немецкой классической философии (Кант, Гегель), феноменологии — концепции «чистого сознания» Э. Гуссерля, в изучение второго тома его «Логических исследований». Продолжает исследование истории русской философии (феноменология, экзистенциализм), ее связей с идеями Запада. Одна из первых среди отечественных философов начала разрабатывать концепцию социально-исторической обусловленности познания, дополнив ее проблемами социологии познания, мировой цивилизации, социально-исторических корней немецкой классической философии, выяснением роли «официального» и «неофициального» философского сообщества в развитии философии и др. Она автор ряда монографий, в частности: «Познание и общество. Из истории философии XVII-XVIII вв.» (М, 1969); «Наука и ученые в условиях современного капитализма» (М., 1976); «Истина и социально-исторический процесс познания» (М., 1977); «Социально-исторические корни немецкой классической философии» (М, 1990); «Рождение и развитие философских идей» (М., 1991), и многих статей в научных журналах и сборниках, в том числе за рубежом. Под ее руководством и при непосредственном авторском участии издается «Историко-философский ежегодник», вышли в свет многие коллективные монографии и научные сборники, опубликован четырехтомный учебник «История философии: Запад — Россия — Восток» (М, 1994-1998).

Л.А. Микешина

Ниже приводятся отрывки из работ:

1. Мотрошилова Н.В. Наука и ученые в условиях современного капитализма. М., 1976.

2. Мотрошилова Н.В. Нормы науки и ориентации ученого // Идеалы и нормы научного исследования. Минск, 1981.

В специальных логических и гносеологических работах знание исследуется в самых различных аспектах (как совокупность знаковых систем, логических форм и т.д.). Для нашей темы важно подчеркнуть следующий аспект, который с точки зрения философского понимания знания приобретает особую важность. Когда человек приобретает знание (и преобразует его), то это значит, что он имеет в своем распоряжении аккумулированный, сокращенный, проверенный, подтвержденный, часто выраженный в виде правил и рекомендаций опыт, накопленный в ходе длительного освоения соответствующих предметов и явлений многими и многими людьми, сменяющими друг друга поколениями.

Следовательно, по самой своей сущности знание есть продукт совокупной деятельности общества, которое в весьма широких, поистине универсальных масштабах участвует во взаимодействии с объектами (в наблюдении над объектами, в их обработке, преобразовании и практическом использовании, в их назывании), в накоплении, проверке и передаче знаний. При этом именно теснейшая связь с многочисленными предшествующими актами коллективной деятельности индивидов, в частности в совокупном процессе производства, придает знанию значение регулятора по отношению к сегодняшним или будущим действиям людей, направленным на обработку или использование тех же или сходных, родственных объектов, явлений.

Сказанное полностью относится и к научному, истинному знанию. Каковы же с этой точки зрения особенности научного познания? Такой вопрос, правда достаточно широкий по той причине, что научное знание дифференцировано (скажем, существует теоретическое и эмпирическое научное знание), кажется нам правомерным. При определении научного знания в рамках исследуемой здесь проблемы необходимо использовать и уточнить характеристики знания как социально-исторического продукта, как результата общественного организованного процесса производства. Вместе с тем необходимо учесть те аспекты специфики научного знания, которые прежде всего определяются типом предметов, процессов, связей и отношений, составляющих предметное содержание истинного знания <...> (1, с. 117-118).

Понятие «объект научного познания», т.е. то, на что оно направлено, по объему включает прежде всего материальные предметы и явления. Но интерес исследователей может быть направлен и на духовные явления, которые существуют независимо от ученого-исследователя и в этом смысле объективны. Цель и функция научного познания — дать отражение существенных связей, закономерностей действительности, обнимающей и мир природы и «мир человека», т е. дать знание особого рода. Поэтому мы можем сказать, что главным продуктом, целью научного исследования как особой отрасли духовного производства являются не материальные предметы, но особые идеальные объекты.