Он уже был моим соседом на других обедах, последний раз неделю назад, мы обедали с министром. Этот министр, он друг дома и такие нам услуги оказывает грандиозные, но я вам ничего не скажу, можете не подливать мне молодого винца, ни за что, мне Рикардито запретил, только не подумайте чего‑нибудь такого, вы очень себе на уме, но лицу видно, да, видно, видно, и по носу видно, нечего… Все услуги, какие министр нам оказывает, они для него — плевое дело, и все по закону, можете не сомневаться, наш министр — он ведь министр демократического правительства… Ну ясно, само собой, но ведь все мы жили и в те времена, при том режиме… Мой отец, представляете, если бы не по этой причине… Вот почему сорта вин…» — «Ну да, фигушки, все по закону, самые что ни на есть наиза- конные, нам нечего стесняться». — «Ну, нам приходилось обедать и с разными иностранцами, послушайте, вот типы, только и разговору что о себе, один был с женой, американский воротила, они тут приехали, я говорю — на тунца на копченого их потянуло, так она по — испански — ни бе ни ме, это же надо, сидела бы у себя дома… Так нет, все время треплется с женами разных там из посольства, тихонько шептались не по — нашему… Так и идти никуда не захочешь, и не говорите, ой, знаете, у меня все перед глазами завертелось, скорей бы несли второе, может, мне легче станет, что значит — на пустой желудок… Ох, я прямо на стенку лезть готова». — «Господи, Долоринас, какую дрянь скармливают людям в таких местах, в честь того, что пять звездочек, шик — блеск, официанты во фраках и всякие редкостные растения». — «Когда мы праздновали получение дипломов, эти лоботрясы не ходили такими щеголями — того и гляди, лопнут от спеси, прости господи, вот и разглагольствуйте после этого про равенство и равные возможности, дерьмо, мне новый костюм так уделали — родная мать не узнает, и ничего, только — только обновил, теперь нести в химчистку, гиблое дело, вида уже не будет, демократический ширпотреб, а какая у нас демократия — как у зулусов — людоедов, и не спорьте…» — «Слушай, стоит тебе поднабраться, и ты сразу заводишься насчет политики, а я, по правде сказать, не вижу проку в таких разговорах. В наше время эти свары надо оставить депутатам». — «Не действуй мне на психику, парень, вся беда в том, что нет твердой руки, в этом все дело, нету твердой руки, вот если бы…» — «Ладно — ладно, тихо ты, давай поедим спокойно… Ну‑ка подпевай, слышишь, какая музыч‑ка, это Серрат[89], может, у тебя прояснится в мозгах, какого…» — «Показал бы я тебе Серрата…» — «Не выходи из берегов, приятель, здесь полно стукачей, осторожность нужна». — «Не волнуйся, здесь все уже работают языками, никто ничего не расслышит».

ВТОРОЕ ИЗ МОРОЖЕНОЙ РЫБЫ

«Рыбу несут, Хавьерин!» — «Давно пора, я голодеп — ужас!..» — «Давай чокнемся…» — «За твое… Что это за фиговина? Мерлан, колючеперка? Похоже на мороженое филе… Отдает опилками…» — «Смотри‑ка, что за штучки: уже начали ставить пятна на одежду сотрапезников. Эти официанты ничего не соображают, типичные недоумки. Сидели бы в родном захолустье. Гляди, даже героя дня обмарали. Пятно на самом видном месте, возле лацкана. И поднесли цветочек, гвоздику, чтобы прикрыть пятно. Как будто незаметно, что гвоздика для… Как на деревенской свадьбе, вот смеху‑то. А герой дня — пентюх неотесанный. Но кто палку взял, тот и капрал, верно, Хави?» — «Да уж, видно, всем нам придется выходить отсюда, пряча пятна под гвоздиками. Если и дальше так пойдет, мы вылезем на улицу пятнистые, точно десантники в камуфляжных костюмах». — «Господи боже, мне залепили. Обгадил пиджак. Будем считать, это шутка. Странное все- таки упорство, честно, странное. Попахивает бунтом, официанты восстали как класс, эдакий штурм Бастилии. Решено: пока меня обслуживают, я присматриваюсь и проверяю». — «Не думаю, что это — выступление, направленное против определенного лица, хотя герой дня во времена лозунга «Вперед к Империи Бога» и прочих чурригеризмов…[90] Но, видимо, они выступают против класса чистой публики в целом. Иными словами, не слишком извращая кодекс, действия официантов можно квалифицировать как нарушение общественного порядка. Это уже предел. С подобными вещами мириться нельзя. Если мы будем слишком мягкотелыми, у нас очень скоро такое начнется!..» — «Ага, рыбка, которой мы угощаемся, уже стала предметом научного обсуждения. Послушаем, что вещает премудрый проф дон Аполинар». — «У этой рыбы весьма поэтическое название, начинается на «эс». Особи ведут стайный образ жизни, образуя косяки, каковые бывают двух типов: типа

«а» и типа «б» — в зависимости от того, двигаются они по направлению к солнцу или наоборот. Каждый косяк представляет собой совершенную общественную структуру. Они млекопитающие, но не очень… Ну вот еще, саламин, что за вздор. Саламин[91] — это битва была такая, в глубокой древности, тогда несколько рыб погибло, вот и все… И не саламандра, отнюдь, ничего похожего на саламандру…» — «У саламандр мясо жесткое и отдает крольчатиной, мне одна приятельница рассказывала, она замужем за дипломатом, они живут в какой‑то стране, ну, где жуткая жара, она их просто видеть не может, вечно твердит мне: Росенда, милочка, в рот не бери саламандру, они жесткие до отвращения и к тому же отдают кроликом, диким, ну то есть не домашним». — «Сеньора, вы спутали, ваша подруга имела в виду игуану, игуаны превосходно плйвают, но это отнюдь не рыбы». — «Ой, простите, конечно, как это я в вашем присутствии… вы же всё про всё знаете. Ладно, давайте дальше». — «Так вот, как я рассказывал, у этих рыб организация типа племенной, отменней- шая, уж поверьте, особенно у тех, что живут в наших водах, поблизости от Альмерии, где их считают прямыми потомками тех рыб, к которым Христос обратился со знаменитой проповедью — вы все, без сомнения, слышали ее когда‑нибудь в школьные времена или во времена Страстной недели». — «Ой, ожерелье зацепилось, вот кошмар, прямо вся дрожу, как подумаю, что камушки мои могут рассыпаться, а тут везде плюш, обратите внимание, закатятся неизвестно куда, ужас… Вы давайте, давайте про рыбок, про них, правда, очень интересно. Так вы говорили, они живут около Кадиса, а, ну да, около Альмерии, какая разница, ведь это все покуда наше, верно? Так значит…» — «Вот как, их используют как средство для возбуждения половой активности?.. Сколько раз я говорила, что в наше время обо всем узнаешь… Скажите, а как готовят это средство? Наверное, что‑то очень сложное, вытяжка, или порошки, или не знаю что, наука сделала такие успехи, верно ведь?» — «Сколько можно узнать на таких обедах, я же говорила — никаких университетов кончать не надо, вот смотрите, герой дня — он‑то кончил университет, важная шишка, из самых верхов, вот он перед вами, сидит с дурацкой рожей и улыбается во все стороны как заведен ный, скучищей от него шибает прямо непроходимой. Как м°г удержаться режим, если на первых ролях были такие, ясное дело, рухнул, ведь ни капли обаяния… Так про рыбок?» — «А про рыбок — глаза у них зеленые, разумеется, до варки, очень блестящие и выразительные, почти что человеческие; а еще у них есть такая косточка, камневидная, обладающая полезнейшими лечебными свойствами. Органы социального обеспечения пытаются удержать за собой монопольное право на отлов этой рыбы, но великие державы с их неуемными аппетитами в конце концов отберут у нас это право, как уже отобрали Кубу, Филиппины и еще всякое разное. Между самцом и самкой существуют большие различия, преимущественно психосоматического характера. У самца, как я уже говорил, под черепом, около органов слуха, помещается косточка, по форме идентичная изваянию Богоматери Сарагосской, Девы Марии дель Пи- лар[92]. Ах, да, да, эта косточка обладает еще свойствами громоотвода. Эта часть организма, косточка эта, обновляется каждые двадцать — двадцать пять лет и на бирже драгоценных камней оценивается по — разному, в зависимости от цвета, твердости, прозрачности и те де и те пе… Ценность определяется множеством обстоятельств, включая питание… Эти самые микродевы уже были описаны одним немецким ученым начала нашего века в чрезвычайно редкой книге, исключительной для своего времени; когда она появляется в продаже, стоит невероятно дорого: «Die Pilariken von spanischen Mittelmitlander»[93]. К сожалению, фотографии очень потемнели, и для их обновления не были использованы успехи науки, достигнутые благодаря планам развития[94]. Мы будем хлопотать, чтобы дон Карлос, не имеющий себе равных как меценат, взял на себя расходы по переизданию. Эту косточку воспели лучшие поэты средиземноморского мира: Вергилий, Данте, Гонгора, Габри- эль — и-Галан[95]… Упоминания о ней встречаются также в