Северсон наклонился к больному.

— Все, что я вам скажу, сделайте с величайшей осторожностью и так, чтобы никто не заметил. Не рассказывайте даже невесте, потому что она только усложнила бы дело. Позже я вам все объясню… Итак: когда будете дежурить в лаборатории, возьмите там аппарат АУК-235. Насколько помню, он лежит недалеко от печи высокого давления. Незаметно отнесите его к моей каюте; удобнее всего это сделать сразу же после смены дежурств, когда одни спят, а другие едят… Будьте внимательны: прежде чем открыть дверь, возьмите аппарат и держите его перед собой так, чтобы круглое переднее отверстие было направлено в сторону каюты. Затем нажмите на красную кнопку с правой стороны корпуса. Загорится красная лампочка — сигнал, что аппарат работает. Ни в коем случае не поворачивайте аппарат отверстием к себе — попадете под очень вредное для всего живого поляризованное радиоактивное излучение…

Северсон хотел что-то сказать, но праплемянник махнул рукой:

— Не перебивайте, дядюшка, дело очень серьезное… Когда включите аппарат, откройте дверь и зайдите с ним в каюту. Просветите аппаратом, как карманным фонариком, все пространство комнаты. Вы, наверное, уже поняли, зачем эта процедура? Этим вы защитите себя от вирусов, возможно, все еще находящихся в каюте.

— Извините, Олаф, за меня это уже сделал Вроцлавский, — перебил его Северсон. — Мне рассказала Алена.

Дитриксон побледнел:

— А больше она вам ничего не говорила? Не упоминала случайно, что в моей каюте найдено что-то особенное?

— Нет… А что там можно было найти? — пожал плечами Северсон.

— Скоро узнаете… — немного успокоился Дитриксон. — Словом, хотя каюту и обработали, сделайте это еще раз — речь идет о вашем здоровье… Далее: откройте нижний ящик шкафа и достаньте из него все вещи. Затем нажмите на правый угол задней стенки и с помощью ножа снимите ее. В тайнике найдете две металлические коробочки. Заберите их с собой и в удобный момент бросьте в какой-нибудь из реакторов двигателей. Ничего не бойтесь; как вы знаете, мы летим по инерции; двигатели сейчас не работают.

— Ладно. Только скажите откровенно, что в этих коробочках? — строго спросил Северсон. — Нет ли там взрывчатки?

Дитриксон тихо засмеялся:

— Почему там должна быть именно взрывчатка? Неужели вы думаете, что я сошел с ума и взорву корабль, на котором лечу сам? Не бойтесь, взрывчатки в коробках нет. А впрочем, если бы и была, с реактором ничего не случилось бы. Он рассчитан на большую взрывную силу, чем могли бы дать две небольшие коробочки. Советую вам, оставьте любопытство и сделайте все точно так, как я вам говорю. Ведь я сказал, что позже вы все узнаете; даже о содержимом коробочек. А сейчас очень серьезно предостерегаю: не открывайте их, ради собственной жизни!

— Ладно, Олаф, — сказал Северсон. — Я сделаю все, о чем вы попросили. Но дайте честное слово, что тем самым я не совершу ничего преступного.

— Преступного! Фу, какое гадкое слово! — пожал плечами Олаф. — Однако, если хотите, — слово чести!

На этом они и распрощались.

Северсон долго колебался, послушаться ему Олафа, или нет. С Аленой посоветоваться он не мог, потому что пришлось бы рассказать всю правду… Поверить Олафу?.. Возможно. Ведь он дал честное слово. А тут еще и мысли о Ватсоне…

— Ну, так что же вы придумали, мистер Шерлок Холмс? — приветствовала его Алена, когда он зашел к ней после дежурства.

— У меня не было времени для размышлений, — соврал Северсон. — Но кое-что мне пришло в голову. Прежде всего следует осмотреть каюту Ватсона.

— Вы это серьезно? — недоверчиво спросила Алена.

— Серьезно. Если у него совесть чиста, он не обидится на нас, даже если когда-нибудь узнает об этом. Мою каюту может осмотреть кто угодно и когда угодно.

— Но ведь вы говорили, что ведете дневник, а его не дают читать никому, если он написан искренне, — возразила Алена. — Я, например, его читать не стала бы. Ведь это — ваша личная вещь.

— Да, это правда. Но если бы это было необходимо, я не был бы против того, чтобы следственные органы прочитали его.

— Кто же уполномочил нас, Лейф, выполнять роль следственных органов?

— Мы идем на это ради общего дела, — защищался Северсон.

— Все же я сомневаюсь в правильности нашего поведения, — колебалась Алена.

— Как же вы в таком случае узнаете, виновен Ватсон или нет?

— Хорошо, тогда сделаем это. И пожелаем себе от чистого сердца, чтобы подозрения оказались необоснованными. Я уже давно наблюдаю за Ватсоном и заметила, что он очень трудолюбивый человек. В то время, как все ученые сидят после дежурства в клубе и развлекаются, Ватсон упорно работает в обсерватории. Как я заметила, чаще всего он хлопочет возле радиотелескопа, — видимо, ищет новые радиозвезды.

— Или ловит какие-нибудь особые передачи с Земли…

— загадочно добавил Северсон.

— Кто же их посылает?.. Однако, Лейф, у вас богатая фантазия!

— Может, какой-то сообщник… — ответил Северсон и тут же спохватился: еще слово — и он выдаст Дитриксона и его «Братство сильной руки».

Час спустя, когда Ватсон заступил на дежурство, наши детективы проникли в его каюту. У Алены учащенно билось сердце; она все не могла избавиться от отвратительного ощущения, что ведет себя подло.

Уже в первое мгновение в каюте были обнаружены подозрительные предметы.

— Видите, я был прав! — воскликнул Северсон, поднимая металлическую коробку с экранами и многочисленными кнопками. — Что это за странный аппарат?!

— Тс-с-с!.. Не кричите так, нас могут здесь поймать! — Алена подошла ближе. — Гм… Это — мощный приемник с предварительным усилением… Зачем Ватсон принес его из лаборатории?.. Действительно, тут что-то не так.

В ящиках настенного шкафа Северсон обнаружил еще целый ряд предметов, которые наводили на тревожные размышления: несколько кассет с фонограммами, звукозаписывающий аппарат и толстый блокнот, исписанный непонятными словами.

— Вот послушайте, Алена, что здесь написано: «вехагете», «есвеелес», «охаогехаим»… «есвеелн», «геха», «веха-гете»… Ну, что вы на это скажете?

— А взгляните-ка на эти значки, — Алена протянула ему тетрадь в плотной обложке. — Это нотные знаки… Ля-си-ля-соль…

— Если это ноты, Ватсон лишен всякого музыкального слуха. Здесь нет никакой мелодии. Скорее всего — это просто шифр!

— Лейф, Лейф! Мне кажется, что на вас слишком повлияла романтика приключенческих повестей! — шутливо сказала ему Алена. — Через минуту вам все покажется загадочным. Однако на эти аппараты и блокнот стоит обратить внимание. Положите все на свои места, и лучше пойдем. Посоветоваться можем и в другом месте.

В клубе было весело. Навратил рассказывал занимательные истории Моравской Словакии — рассказы, которые передаются от деда к отцу, и от отца к сыну: о том, как Францек Пагач обманул святого Антоничека, как Ежка Несвадба чистил окна топором или как на меже, из-за которой двое крестьян судились до тех пор, пока не потеряли свою землю, каждую ночь появлялся призрак.

— Идите к нам! — смеясь, позвал Шайнер.

— Оставьте их, — хитро улыбнулся Навратил. — Вероятно, они хотят сказать друг другу что-то более важное, чем моя болтовня. Да и большинство историй они уже знают, это мои старые сотрудники, я их всегда угощаю чем-то подобным.

Алена вспыхнула.

— Пойдемте к ним! — прошептала она.

— Одну минутку! — попросил Северсон. — Только договоримся, как быть дальше.

— Следовало бы обо всем рассказать Навратилу.

— Рановато. Возможно, натолкнемся на более важные вещи. Я придумал, как проследить за Ватсоном во время работы.

— Как?

— С помощью служебного видеофона. Не знаю, как это устроить, но должно получиться.

— Ладно, ладно, а теперь — тише, на нас смотрят.

Затея с видеофоном была еще авантюрнее, чем осмотр каюты, но теперь Алена не возражала. Результаты обыска действительно оправдывали более активное вмешательство.

Осуществление плана заняло много времени: на центральной станции требовалось осуществить кое-какие изменения, позволявшие в любое время выключить индикаторную лампочку в аппарате, которым Ватсон пользовался реже всего.