Тем временем «Яшвиль, устроя себя, предназначил на рассвете штурмовать город, как вслед того пополуночи в 3 ч. 24-го числа из аванпостов дали знать, что неприятель, оставив г. Ельню, ретируется поспешно по Смоленской дороге, которого приказал уже он преследовать, что и исполнено в лучшем порядке», и, как написано в рапорте, «за 20 верст гнала и била наша конница». Противник, «оставя Ельню в пламени огня», ретировался к Смоленску, и Андрианов 1-й «занял Ельню и затушил пожар, а между тем, отправя по смоленской дороге и в другия места казачьи команды преследовал неприятеля, успел истребить онаго до 250 чел. и взял в плен 30 чел.». 25 октября (6 ноября) Шепелев доносил Кутузову о преследовании врага: «… часть донских казаков преследует его по Смоленской дороге, бьет и в плен берет в беспорядке бегущих злодеев наших». По свидетельству ельнинских жителей, французы, оставляя город, сожгли до 40 домов. Русские потери за время упомянутых боёв составили ранеными 2 офицера и 128 нижних чинов, убитыми — 24 солдата. «С неприятельской стороны убито обер-офицеров 7, нижних чинов до 800 чел., в плен взято 13 чел. В добычу победителям досталось много ружей, пистолетов, лат, сабель, лошадей».{21} Как заметил Б. Ф. Ливчак, противоборство под Ельней «было наиболее крупным сражением, самостоятельно данным ополчением в 1812 г.».

Итак, в ночь с 4 на 5 ноября дивизия Барагэ д’Илльера оставила Ельню и двинулась на Смоленск. «5 ноября, — писал Ожеро, — я получил приказ г. генерал-полковника драгун направиться с 1-й маршевой полубригадой, силою в 1100 человек, и несколькими эскадронами в деревню Ляхово, чтобы занять позицию». Бригада Ожеро шла в авангарде отступающей дивизии. Русская армия находилась тогда в районе Вязьмы (главная квартира переместилась из Быково в Красное), более чем в 100 км от Ельни, но партизанские отряды — вдвое ближе к ней. Иногда историки пишут, что в суматохе отступления Наполеон попросту забыл о дивизии Барагэ, которая, вследствие этого, оказалась в опасной близости от главной русской армии.{22} Это не так. На всём пути отступления император помнил об этой дивизии и беспокоился о её судьбе. Так, 30 октября из Гжатска он послал Барагэ приказ, чтобы тот находился настороже и в случае появления превосходящих сил неприятеля отходил к Смоленску. 1 ноября в Вязьме Наполеон узнал, что Виктор со своим корпусом выступил против Витгенштейна и, таким образом, Барагэ д’Илльер под Ельней остался один, (по словам Коленкура, Наполеон в тот день получил сообщение от Барагэ из Ельни). Генералу Шарпантье было предписано: «Объясните генералу Барагэ д’Илльеру движение нашей армии… Я вам уже давал знать, что этот генерал не должен подвергать себя опасности», и одновременно приказано направлять в Дорогобуж повозки с продовольствием, в том числе и те, которые прежде были отряжены в Ельню. 5 ноября в Дорогобуже император велел «генералу Шарпантье повторить приказ генералу Барагэ д’Илльеру приблизиться к Смоленску, чтобы не рисковать», а также потребовал сведения о количестве транспортных фургонов, находившихся при этой дивизии.

А. Ф. М. Шарпантье

В тот же день Наполеон отдал приказ корпусу Жюно «направиться по левому берегу Борисфена (Днепра), приблизительно в семи или восьми лье от Смоленска, в точку наибольшего изгиба реки в сторону Белкино, и перекрыть там дорогу из Ельни постами кавалерии» и уточнил: «Он установит прежде всего связь с Бараге д’Илльером, которому вы повторите приказы приблизиться к Смоленску». В том же направлении император планировал послать и часть корпуса Даву, которому 6 ноября предписывалось «направиться к Смоленску, за десять или двенадцать лье от него, на дорогу из Ельни в Смоленск», достичь её за три дня, двигаясь по пути, указанном в прилагаемом к приказу чертеже; «его багаж и одна дивизия сопровождения последуют по дороге в Смоленск». Жюно, как пишет император, «последовал по примерно такой же дороге (a peu pres pareille) и должен разместиться в шести, или семи лье от Смоленска в излучине реки», а далее: «Генерал Барагэ д’Илльер, который находится в Ельне, должен выступить этим утром, сделать такой же марш и приблизиться к Смоленску. Говорят, что местность хорошая и имеет много продовольствия». Даву надлежало установить связь с этими частями, за несколько дней разместить войска по населённым пунктам и присоединить к своему корпусу маршевые пополнения, находившиеся в дивизии Барагэ, затем занять кантонир-квартиры примерно в 10 лье от Смоленска.{23} Тогда же Богарнэ получил приказ идти в Духовщину, а оттуда в Смоленск или Витебск, смотря по обстоятельствам. Шарпантье предписано направить из Смоленска 5-й корпус по дороге в Могилев на 4–6 лье, а спешенную кавалерию на 3 лье, причём, указывалось, что 1-й, 8-й корпуса и гвардия разместятся, не входя в город.

Историки обошли вниманием эти приказы от 5–7 ноября, хотя они говорят о многом. Во-первых,

о том, что Наполеон всё ещё надеялся задержаться в районе Смоленска и уже определил места расквартирования войск. Во-вторых, он весьма оптимистично оценивал состояние и боеспособность своих корпусов и, видимо, был неважно информирован о положении русской армии. В-третьих, император намеревался выслать 1-й и 8-й корпуса на Ельнинскую дорогу, по которой отходила дивизия Барагэ. Если бы эти приказы были выполнены, то развитие событий к югу от Смоленска приняло иной оборот. Почему же они так и не были исполнены? Каких-либо контрприказов императора мы не обнаружили. Видимо, причин было несколько, но главная состояла в том, что ещё 1 ноября Кутузов предписал «летучему корпусу» Ожаровского следовать из Юхнова через Ельню к Смоленску; 3 ноября это же направление получил отряд Давыдова. Отряду Орлова-Денисова 4 ноября велено было действовать слева от большой дороги, а 7 ноября — левым берегом Днепра «следовать в село Тарачино, что на дороге из Ельны к Смоленску». В этом же районе оперировали ещё две партизанские партии — А. Н. Сеславина 2-го и А. С. Фигнера.{24} Следовательно, предполагаемый путь движения войск Жюно и Даву был перекрыт пятью партизанскими отрядами.

Дело при Ляхове

Богданович полагал, что «плохое состояние французской конницы не позволило неприятелю охранять своё расположение по-надлежащему — разъездами; французы не знали ни о движении мимо них отряда графа Ожаровского, ни о прибытии в соседство их наших партизан». Действительно, растянувшаяся при отступлении дивизия Барагэ была обнаружена сразу несколькими русскими партиями.

6 ноября в селе Богородицком Д. Давыдов расстался с Орловым-Денисовым, направившимся к Соловьёвой переправе, а 26 октября (7 ноября) на марше к Дубасищам его казаки захватили нескольких «лейб-жандармов французских (Gendarmes d'elite)» и от них узнали «о корпусе Бараге- Дильера, расположенном между Смоленском и Ельнею». Вскоре к Давыдову присоединились со своими отрядами Сеславин и Фигнер, которые, впрочем, уверяли, будто соединились с ним в Дубасищах ещё 24 октября (5 ноября). 27 октября (8 ноября) в главной квартире получили сообщение Ожаровского, что «в Холме и Ляхове неприятель сделал засеки»; в Балтутино же, как добавил штабной писарь, неприятеля «нет, ибо граф Ожаровский оное прошел и свернул налево в Вердебянах на Рославльской дороге». Однако в тот же день Сеславин донёс: «По прибытии отрядов наших в с. Дубовище, узнал я, что неприятель, состоящий из 2000 пехоты, 3000 кавалерии, 6 орудий и так же гвардейской запасный депо, находятся в Язвине и Ляхове. В Болтутине ж находится до 1000 пехоты».