Йоген чувствовал себя ужасно неловко. Аксель был прав. Он всегда за все платил.
- У тебя это лихо получается, я же видел, как ты тогда с конфетами… Пошли, провернем в лучшем виде!
У сигаретного ларька Аксель попросил продавщицу показать ему зажигалку, долго крутил ее так и этак, выспрашивал, как она устроена, разглядывал следующую, потом еще одну, делая вид, что не знает, на какой из них сделать выбор. И все подстроил так, что продавщица вынуждена была держать в поле зрения сразу целую выставку зажигалок, разложенных перед Акселем. Когда же тот, пожимая плечами, и с извиняющейся улыбкой, отошел от ларька, у Йогена в кармане было уже две пачки сигарет.
- Ай да Йоген, настоящий ас!
- Я такого страху натерпелся, - с трудом переводя дух, прошептал Йоген, - если б меня кто засек…
Аксель с ходу отмел любые сомнения:
- Если бы да кабы! Во-первых, тебе еще нет четырнадцати, и никто тебе ничего не сделает. А во-вторых, мой предок - адвокат. Если что-то случится, он все уладит. Он не может себе позволить, чтобы его родной сын попал в переплет.
Угрызения совести растворились в табачном дыму. И Аксель был явно доволен; да ради одного этого можно было подрожать немного.
А ночью Йоген увидел сон. Будто он спускался на эскалаторе и вдруг заметил внизу у решетки служащего с пачкой бумаг в руках. Тот выжидающе смотрел поверх своих листков прямо на Йогена. Йоген повернулся на сто восемьдесят градусов и хотел побежать вверх по эскалатору, но ступеньки летели ему навстречу, а люди загородили проход; он не мог сдвинуться с места, его ноги переступали по одним и тем же ступенькам, а внизу поджидал мужчина с бумагами; Йоген повернулся к нему спиной и все-таки увидел во сне его самодовольную ухмылку: дескать, никуда не денешься, голубчик, от нас не уйдешь; потом он засмеялся раскатисто и сыто, как Альберт Меллер.
Внизу у эскалатора собралась целая группа любопытных. Все с нескрываемым удивлением наблюдали за тем, как он пытался взбежать по движущейся вниз лестнице, а она после каждого очередного шага возвращала его на исходную позицию.
Аксель тоже стоял в группе зевак. Он держал в крупных зубах сигарету, щелкал серебряной зажигалкой и говорил: «А это что еще за тип?»
3
- А это что еще за тип?
Йоген заморгал спросонья. Лицо, которое он увидел над собой, определенно принадлежало не Акселю. Оно было старше, хоть еще и вполне молодое, а рыжеватая бородка и стеклышки очков без оправы были ему вовсе незнакомы.
Тут рядом с рыжеватой бородой замаячила белобрысая голова Таксы.
- Это наш новенький. Юрген-Йоахим Йегер - так его зовут. Господин Шаумель называет его Боксер, а для нас он Йойо.
- Это уже не имя, а целая адресная книга, - сказал рыжебородый. - Вставай, Йойо! Время! Разве ты не слышал побудки?
Йоген еще не совсем пришел в себя. Он потряс головой.
- Меня зовут Фред Винкельман, я практикант. Имя можешь сразу забыть, здесь меня называют Кайзер Рыжая Борода. А сейчас ты и вправду должен поспешить, не то другие твой завтрак стрескают. Свен, возьмешь его на себя?
Такса кивнул. Значит, его зовут Свен. Странно. Нет, вовсе не странно, а очень даже естественно. У других «собак» тоже должны быть какие-то настоящие имена. Такса, выходит, был Свеном.
- Айда вниз, мыться! Зубную щетку не забудь. Чистка зубов - это бзик Рыжей Бороды. А в остальном он мужик что надо. Если б он у нас всегда был… Никакого сравнения со Шмелем. Но практиканты задерживаются лишь на неделю-другую, потом продолжают свою учебу. С ними тут не считаются. Им даже характеристику написать не доверяют. Да шевелись ты, вылезай, наконец, из люльки!
Свен ухватил одеяло Йогена и сдернул его.
В умывальне царила шумная суматоха. Кайзер Рыжая Борода стоял в углу и наблюдал, как ребята, фыркая и прыская, обливаясь холодной водой, устраивали небольшие водные сражения, используя для этого краны, гоготали, пихались, в шутку совали друг дружку головой в раковину. Все выглядело совсем не так, как вчера вечером в душе.
- А кто зубы чистить будет? - громыхнул Рыжая Борода.
Свен начал, за ним вступили остальные. Хором они горланили «Гансика-малышку». Йоген тоже стал подтягивать, не выдержал - рассмеялся, поперхнулся, выплюнул пахнущую мятой воду в раковину и снова затянул про «посох и шляпу». Кайзер Рыжая Борода насвистывал мелодию.
И за завтраком было куда оживленнее, чем вчера за ужином. Разговоры перекидывались от стола к столу. То и дело звучал смех. Все это напоминало Йогену последний поход вместе с классом. А учитель Кремер, хоть и намного старше Рыжей Бороды, но там, на турбазе, словно бы сбросил десяток лет.
Но сейчас думать об учителе Кремере совсем не хотелось. Лучше не сейчас.
После завтрака все, кроме Йогена, взяли сумки с учебниками и отправились в школу. Йоген остался в полном одиночестве. Была суббота, и господин Катц решил, что объявляться в школе в последний учебный день на неделе смысла не имеет, это лучше сделать в понедельник, когда начнется полноценная трудовая неделя.
Господин Катц решил так, наверно, из самых лучших побуждений, однако сама идея была не из лучших. Когда кругом вертелись новые приятели, времени для грустных мыслей почти не оставалось. Сейчас же все опустело. Кровати в спальне, приведенные в идеальное состояние, производили какое-то мертвенное впечатление. И представить было невозможно, что каких-нибудь два часа назад в них спали ребята. Сам Йоген в жизни бы не соорудил такие уголки на подушке. Такса помог. Вообще-то господин Шаумель определил ему в няньки Пуделя, но тот, судя по всему, был страшно доволен, что Такса взял на себя его хлопоты.
Йоген подошел к аквариуму. Красивые рыбки. Они жадно хватали прикорм, который им насыпал Коккер. Они плавали кругами, тыкались в стеклянные стенки, посверкивали в электрическом свете. Ничего не скажешь, дивные созданья. Только вот в неволе. Знают ли они это? Наверное, они ничего другого и не видели. Язык не повернется сказать, что им в этом аквариуме живется хорошо.
А хорошо ли тут живется ребятам?
Надо бы их как-нибудь спросить.
Кайзер Рыжая Борода вошел в тот момент, когда Йоген разглядывал собачьи фото на шкафчиках.
- Господин Шаумель сегодня выходной, - сказал он, - но оставил записку. Напоминаю, что ты должен написать сочинение на тему «Почему я здесь».
- Но ведь я ему все вчера сказал, зачем это еще раз записывать?
Рыжая Борода потер переносицу, словно вопрос Йогена заставил его как следует задуматься.
- Хм, вопрос вовсе не такой уж нелогичный. Но послушай-ка… как тебя там зовут? У меня на имена память, знаешь ли, очень худая.
- Не знаю.
- Чего ты не знаешь?
- Кто я для вас. Настоящее мое имя Юрген-Йоахим Йегер, по-домашнему Йоген, здесь Йойо, для господина Шаумеля - Боксер.
- Для меня Боксера просто не существует, Йоген. Ну так вот, я считаю, тебе лучше написать сочинение. Во-первых, иногда полезно поразмышлять, во-вторых, не слишком полезно с самого начала конфликтовать с воспитателем, и, в-третьих, как мне кажется, другого более интересного занятия у тебя сейчас все равно нет.
- Я не буду писать сочинение.
- Хм… - Рыжая Борода задумался. - Я действительно не знаю, каким образом заставить тебя написать его. Но у меня обязательно будут неприятности, ведь господин Шаумель уверен, что я тебе об этом напомнил. Подумай хорошенько. Если все-таки решишь написать сочинение, приходи в кабинет воспитателей, и я дам тебе бумагу и ручку, ладно?
Йоген посмотрел вслед практиканту. Он чувствовал себя неуверенно. Когда другой так быстро отступает, трудно упрямо стоять на своем. Да и потом, с какой стати Рыжая Борода должен получать нахлобучку от господина Шаумеля? Ну, хорошо, он напишет это проклятое сочинение.
Йоген сидел за столом, перед ним два листа бумаги и авторучка. На первом листе красовалось название, выведенное его самым прилежным почерком. А дальше - пустота. Да и что ему писать?