- Неплохой выбор, - одобрил меня хозяин заведения, - у нас личные портнихи, у нас есть образец, у вас какой размер?

- Сорок четвёртый.

- У нас сорок пятый, сейчас померяете его, наши портнихи его подошьют, и вы увидите, как оно на вас смотреться будет.

Надо же, какой сервис, думала я, идя по коридору, и постучалась в нужную дверь.

- Здравствуйте.

- Здравствуйте, заходите, - кивнула портниха, - вы платье мерить?

- Да, - кивнула я.

Платье смотрелось на мне замечательно, оно было без всяких бретелек, обтягивающее чуть ниже бедра, а дальше шло пышной юбкой, ну, не совсем пышной, колоколом. К платью прилагались перчатки, и изящная, прозрачная шляпка с бантом.

- Фату точно не хотите? – спросила портниха.

- Точно, - кивнула я

Вернулась я, чрезвычайно довольная, и застала Максима за тем же занятием, что и оставила.

- Умоляю вас, отговорите его от синего костюма, - воскликнул Яков Николаевич, - ему это совершенно не идёт.

- Синий? Ты спятил? – налетела я на Макса, - ты будешь похож на прокурора.

- Сейчас в моде чёрный, - вклинился хозяин конторы, - и красной рубашкой будет эффектно.

- Да он будет на цыгана похож, - скривилась я, - по-моему, лучше всего белый костюм, со светлой рубашкой.

И он померил то, что я предложила, и оказалась права.

Светлый костюм шёл Максиму невероятно, и со светлыми

волосами вовсе не сливался, а был удивительно гармоничен.

После конторы Максу позвонили из отделения и вызвали на

очередной труп, я, конечно, немного расстроилась, хотелось

всё-таки провести время с любимым.

- Я скоро, - сказал Макс, впрыгнул в машину и уехал, а я пошла в ближайший торговый центр.

Купила красивое, серебристое платье, ещё кипу вещей, а потом зашла в отдел в нижнем бельём, где приобрела пару ночных рубашек, до неприличия коротких, и вышла оттуда.

- Ой, Вика, ты? – услышала я, и обернулась.

Передо мной стояла женщина лет тридцати, а то и больше, и я на всякий случай кивнула, лихорадочно пытаясь сообразить, кто передо мной.

- Не узнаёшь, что ли? – воскликнула она, - я Алена Беленькая.

- Ленка? – сообразила я, - Боже мой! Сколько лет, сколько зим! Мы с тобой так давно не виделись. Ну, ты как?

- Да никак, - пожала она плечами, и только тут я увидела, как она бедно одета.

Лёгкая, коротенькая куртёнка на рыбьем меху, у сапог подмётки отлетают, а уж шапка чего стоит!

- Как здесь всё дорого, - сказала она, жадно разглядывая мою белую, песцовую шубку, и бриллианты, поблескивающие в ушах.

Мне даже неудобно стало, а ведь в то время, когда мы в школе учились, она очень хорошо жила.

Родители Аленки были дипломатами, а она ходила, задрав нос, и никого вокруг не замечала.

Из девчонок, я имею в виду, и всё время говорила, что после школы в МГИМО поступит, тоже станет дипломатом, и замуж за дипломата выйдет. Девчонки фыркали, а мальчишки за ней бегали.

Особой щепетильностью она тоже не отличалась, и, ничтоже

сумняшеся, отбила парня у своей единственной подруги.

Раздеваясь в школьной раздевалке, я услышала всхлипывания, и нашла Ритку, сидящую на подоконнике, и заливающуюся слезами. На вопрос, что случилось, Рита сказала, что Алена отбила её любимого, и сегодня они идут в кино.

Ох, как я обозлилась, ни в сказке сказать, ни пером описать.

Хороша подружка!

И я, тем же вечером, вырядившись, как последняя, простите за

выражения, проститутка, под присмотром Артема, чтобы на меня в таком виде кто не напал, пошла вслед за ними в кино,

а потом в кафе, и отбила Всеволода у Алены.

На следующий день, в школе, она кинулась на меня с кулаками, и мы со вкусом подрались. Учителя еле нас растащили, вызвали родителей, и прочихвостили так, что, ей – Богу, надолго запомнилось.

Я потом рассказала ребятам причину нашей драки, и мы устроили Аленке тёмную, только уже втайне от педагогов.

И вот теперь эта воображала, отбивающая парней у подруг просто так, ради спортивного интереса, стоит передо мной, опустив глазки в пол.

От прежней заносчивой девицы не осталось и следа, теперь передо мной стояла изрядно побитая жизнью женщина, правда, до сих пор красивая, но изрядно постаревшая.

- Господи! Что с тобой случилось, Ленок? – протянула я, разглядывая её.

- Да со мной вроде всё в порядке, - пожала плечами Аленка, - только замуж вышла не за дипломата, а за электрика, и родила пятерых детей.

- Ты спятила? – возмутилась я, - судя по твоей одежде, тебе бы одного прокормить бы, уж извини за резкость.

- Сколько Бог дал, столько и родила, - пожала она плечами.

- Ленка, что с тобой?

- Со мной? Вроде всё порядке.

- Пойдём, внизу кафе есть, поговорим, - я потянула её вниз.

- Там дорого.

- Я угощаю, - я закинула в машину пакеты, и мы пристроились в кафе.

Я заказала кофе – глясе, сок, пирожные, и стала расспрашивать.

После школы Алена, как и говорила, поступила в МГИМО, родители нашли ей жениха, дипломата, и начиналось всё хорошо, но...

Родители Аленки отправились в круиз по Африке, где подхватили лихорадку Эбола, и от неё умерли.

Алена не могла в это поверить, но ещё хуже ей стало, когда она поняла, что осталась без гроша в кармане.

Огромная квартира на Тверской, дача, всё оказалось казённым,

и Алена на это право не имела, ей осталась только квартира

бабушки, однокомнатная. Туда Алена и переселилась, после того, как её вытолкали из прежней квартиры.

Жених, который после смерти родителей девушки, понял, что

брак с Аленой не такая уж и выгодная партия, быстро исчез с её горизонта, и через год женился на дочери какого-то ювелира.

А Алена медленно скатывалась в пропасть. Платить за обучение в престижном университете ей было нечем, ведь её держали там только благодаря её отцу, у неё же не было ни малейшего призвания к учёбе.

И из МГИМО она быстро вылетела, долго не могла найти работу, и стала продавать то, что её родители копили долгие годы, картины, но, когда дело дошло до драгоценностей и посуды, она охолонула.

Ну, продаст она всё это, а, когда всё кончится, что делать?

И она пошла работать на завод, зарплата была копеечная, но там она познакомилась со Славой, молодым электриком, и решила ковать железо, пока горячо.

Через два месяца они сыграли свадьбу, Алена удочерила

трёх дочек, и родила двух сыновей, жизнь текла потихоньку, драгоценности, некогда скопленные родителями Алены, у них украли.

Беленькую чуть инфаркт не хватил, когда они пришли с работы, и застали в квартире разгром. Фарфора не было, серебряной посуды, и драгоценностей тоже.

Они хотели купить более приличное жильё, продав драгоценности. У Славы была двушка, у Алены однокомнатная, и, доплатив, они хотели купить комнаты четыре, продажа драгоценностей как раз решила бы дело, и теперь они сели на мель.

- Странная штука – жизнь, - говорила сейчас Алена, - не предполагала я, что так будет.

- Я не понимаю, зачем детей удочерили? – воскликнула я, - вам бы самим как-нибудь прожить, а тут целая орава.

- Это Слава захотел, а я послушная жена, - воскликнула Аленка.

Я за голову схватилось, а Аленку несло дальше.

Теперь она стала жаловаться, с девчонками она не справляется,

им уже по шестнадцать, они их удочерили, когда им было по

семь лет.

Названные сёстры готовы друг другу глотки перегрызть из-за

любой новой тряпки, купленной родителями. А недавно

старшую, Полину, она, Алена застала у подъезда с сигаретой, и пришла в неописуемую ярость. Надавала девчонке по щекам, та в долгу не осталась, наорала на мать, и убежала.

Правда, отец ей потом всыпал, но она, похоже, только больше обозлилась.

Я рассеянно смотрела на улицу, где в это время зарядил дождь, и думала о превратностях судьбы.

Свои собственные проблемы, по сравнению с проблемами Аленки, отошли на задний план.

- Эй, ты что, не слушаешь? – воскликнула Алена.