эти катакомбы взорву к чёртовой матери. Вместе с тобой.

- Мою дочь хотя бы не убивай, - воскликнула я.

- Идём, - он повёл меня наверх.

Мы вернулись в избушку, и Юра стал привязывать меня к стулу, но у меня вдруг появились силы, и я стала извиваться в его руках.

- Ребёнка отдай, - орала я.

- Не бойся, девчонка твоя останется жива. Захвачу её с собой, и продам сутенёрам, думаю, годочков через шесть она будет что надо. Сейчас полно любителей десятилетних детей.

У меня от ярости в глазах потемнело.

Ох, зря он это сказал, разъярённая мать ради своего ребёнка убить способна! И я вцепилась ему в лицо длинными ногтями.

- Убери когти! – заорал он, пытаясь отцепить меня от себя, но это только меня разъярило.

Пока он пытался отпихнуть меня, в комнату влетел какой-то тип размером с шкаф, Юра выхватил из кармана пистолет, я вцепилась в него, раздался выстрел, и шкафообразный бандит рухнул на пол.

Пуля попала ему в ногу.

В этот момент во дворе взвыла сирена, в дом вбежали омоновцы, Максим и Дима.

Последний локтём огрел Юрия по голове, и тот рухнул без признаков жизни на пол.

- Сволочь! – пнула я его каблуком по лицу, - он хотел нашу дочь сутенёрам продать, - и стала молотить туфлёй его по роже.

- Тихо, тихо, - оттащил меня от Юрия Дима, - где Василиса?

- Не знаю, - обессилено проговорила я.

- Говори, сволочь, где ребёнок? – долбанул Максим

подстреленному бандиту.

- В подвале, - ответил тот, я рванула было в подвал, но Дима меня остановил, передал на руки Максиму, и сам спустился в подвал.

Вернулся он через пять минут с Василинкой на руках.

- Девочка моя, - бросилась я к своей малышке.

- Мама, - потянулась ко мне Василиночка, я взяла из Диминых рук её, и прижала к себе.

Омоновцы меж тем погрузили Юрия и подстреленного бандита

в машину, они, похоже, не очень-то верили, что проиграли.

Сволочь этот Юрий, а Алена ещё замуж за него собиралась. Ну, теперь ему не отвертеться.

Василинку я забрала к себе домой, перевезла к себе Октябрину Михайловну, и теперь в моём дотоле спокойном доме начался сущий тарарам.

Василинка привыкла вставать рано, маман сделала её

жаворонком, и я просыпаюсь от детского крика и грохота.

Потом Василинка влетает в мою спальню, плюхается на кровать, и начинает будить меня.

- Мама, хватит спать, - услышала я сегодня, открыла глаза, увидела улыбающееся лицо дочери, и простонала.

- Милая, иди, поиграй с Октябриной Михайловной, дай маме поспать.

- Кто рано встаёт, тому Бог подаёт, - выдала моя маленькая дочка, и я недобрым словом помянула маман.

А Дима тоже молодец, купил ей клаксон, и Максим хватается за голову, когда Василинка врывается к нам в спальню, и начинает забавляться с игрушкой.

Мне это так надоело, что я стала запирать спальню, но это не спасло.

Василинка сигналила сумасшедшей игрушкой под дверью нашей спальни, и не давала спать.

По дому валяются игрушки, о которые я, ещё не проснувшись, то и дело спотыкаюсь, чуть не свалилась с лестницы, а Маняшка прячется под кроватью.

Впрочем, остальные животные тоже.

Василинка их просто затерроризировала, таская на руках, и привязывая им всевозможные банты.

Вот и сегодня, Манюня, увидев меня, бросилась мне на руки,

я едва успела подхватить любимицу на руки, как из-за угла

выбежала Василинка, и бросилась ко мне.

- Мам, дай кошку, - воскликнула она.

- Нельзя мучить животных, - наставительно сказала я ей.

- А я их не мучаю, я хочу, чтобы они красивые были.

- Они и так красивые. Лучше дай ей что-нибудь вкусненькое.

- Мороженое?

- Рыбы, - улыбнулась я.

- Фи, - протянула Василинка, - разве рыба вкусная?

- Конечно, и кошки её очень любят.

- Плохие кошки, - воскликнула Василинка, - вкуснее мороженого ничего нет.

- Я с тобой, солнце моё, не согласна. А сейчас идём, будем кушать кашу.

- Мороженого, - потребовала Василинка.

- Нет, кашу, манную.

- Нет, мороженого.

- Нет, кашу, - я спустила кошку с рук, взяла ребёнка на руки и понесла на кухню.

Василиса, конечно же, тут же устроила вой, требуя мороженого, и кашу есть не желала ни под каким видом.

Плевалась, кричала, но пришла Октябрина Михайловна, и забрала у меня миску с кашей.

Надо сказать, у неё получилось накормить Василинку. Она вытащила пачку мороженого, и положила его на стол, сказав, что получит Василиса его, когда съест кашу.

Малышка покапризничала, съела кашу, и получила в конце несколько чайных ложек расплавленного мороженого, и потом убежала.

- Вы каждый день кормите её мороженым? – возмутилась я.

- Нет, что ты. Это не мороженое, а коктейль, я её обманываю.

Взбиваю молоко, фрукты, сахар, добавляю ванилин, и готово. Да вы сами попробуйте.

Я попробовала, ничего вкусно, и на мороженое похоже.

А Октябрина Михайловна хитрая, избрала ловкую политику.

А на следующий день позвонила Зойка.

- Приветик, - воскликнула она, - мне тут Димка звонил, рассказал, что случилось. Какой кошмар!

- Да, - вяло подтвердила я, потягивая кофе, - Юрик сволочь, решил не только у меня медальон забрать, но с Димки десять

миллионов слупить, урод.

- Слушай, Вик, приходи ко мне сегодня вечером. Приехал Эрнальдо, хочу тебя с ним познакомить.

- Да как-то неудобно, - пробормотала я.

- Ничего неудобного нет, - сказала, как отрезала Зойка, - я ему уже сказала о тебе, и велела Хуаните приготовить ужин, чисто испанский, посидим, выпьем, расслабимся...

- Кто о чём, а ты о выпивке, - засмеялась я.

- Вино у них вкусное, - вздохнула Зойка, - давай, жду.

Делать нечего, решила я, и, когда наступил вечер, обрядилась в короткую кожаную, красную юбку, зелёную приталенную блузку, красные туфли на высоком каблуке, и поехала к подруге.

- Ты надолго? – со вздохом спросил Максим, подавая мне красное, кожаное пальто.

- Не знаю, - честно ответила я, - постараюсь побыстрее, -

поцеловала его, и поехала к Зойке.

Наконец-то я увидела таинственную Хуаниту, и была поражена её толщине. Она что-то быстро и громогласно сказала, впустив предварительно меня в квартиру, но я ничего не поняла.

Тут же выскочила Зойка, в ослепительном зелёном платье, коротком до невозможности.

- Привет, - воскликнула она, - давай, заходи. Заходи, заходи.

Я прошла в гостиную, и с трудом подавила желание гордо развернуться, и покинуть квартиру.

В кресле сидел Дима, одетый в красивый красный свитер, и чёрные брюки, и, увидев меня, улыбнулся.

- Зойка, - повернулась я к подруге.

- Тихо, тихо, не шуми, - воскликнула Зоечка, - чего ты, в самом деле?

- Да, чего ты, в самом деле, - Дима поднялся с места, взял мою руку и поцеловал пальцы, и запястье.

Когда-то это меня так заводило, но и сейчас, мороз пробрал до костей. И я поспешила выдернуть руку, а то бы ещё немного, и опять кинулась бы на него.

Эрнальдо оказался потрясающим красавцем. Чёрноволосый, чёрноглазый, смуглый, высокий, с широченными плечами, и нагловатой улыбочкой.

Они с Димой как братья-близнецы, только цветом кожи

отличаются, а так...

Общее описание у них одинаковое, за исключением черт лица. Эрнальдо ни бельмеса не знал по-русски, но, тем не менее, сумел сделать мне комплимент на жутком русском, что

вызвало всеобщее веселье.

Неспокойным вышел вечер, Дима всё время смотрел на меня, Зойка улыбалась, а Эрнальдо затеял разговор о фламандских живописцах, говорили мы, кстати, на английском, я одна из присутствующих здесь не знала испанский, а Эрнальдо не знал русский, а английский понимали все.

- Ты чего ничего не ешь? – спросила вдруг меня Зойка, - не нравится, что ли?

- Нет, что ты, всё чудесно, - кивнула я, и отправила в рот

кусочек чего-то странного, невероятно острого и ароматно пахнущего приправами.

Однако дальше дело не пошло, рядом со мной сидел Дима, и