А с другой стороны, и у маглоров, и у оборотней подруг выбирают значительно проще, чем у дроу или людей. Да и у ведьм совершенно незатейливые правила, в которых значение имеет только взаимная симпатия.

Мне вдруг вспомнились отчаянные глаза, прижавшееся ко мне худенькое, но упругое тело, и резко стало не хватать воздуха. Треснутая пентаграмма, охнул я и торопливо кастовал на себя заклинание невозмутимости пятой ступени. Постоял несколько секунд и протянул руку, намереваясь распахнуть окно. Однако тут же по-новому оценил его убогий размер и решительно запустил заклинание созидания. Всего минута — и окно вытянулось до пола и превратилось в застекленную до половины овальную дверь, а за ней вырос из стены и поднял плетеные перила просторный балкон.

Вот теперь это настоящая комната маглора, распахивая свежесозданную дверь, довольно ухмыльнулся я. И пусть она пока еще маленькая, но в ней мне уютно и работать, и мечтать о нашем городе и о собственной башне.

Несколько минут я гордо стоял на пороге балкона, ожидая, пока его пол упрочнится окончательно, и попутно создавал легкие плетеные кресла и низкий столик, потом шагнул на балкон и окинул взглядом ошеломительный пейзаж. Не важно, что я построил этот домик примерно на середине расстояния от калитки до будущего дома, зато всего в трех шагах от обрыва. И теперь отлично видел в ярком послеполуденном сиянии дня и далекую полоску края плато, и темную щеточку лесов, росших по ближайшим склонам широко расходящихся в стороны горных хребтов. Перевел взгляд ниже, изучающе разглядывая тонущие в зелени крыши на противоположном берегу, и насторожился.

А чем это, интересно, занята внушительная толпа моих домочадцев, снующих, как мышки, по берегу?!

И что делают среди них фигуры в таких знакомых серебристых мантиях?

И откуда они вообще взяли кучу бревен, которую складывают возле дома Агана? Я же предупреждал, что сначала будем строить дома за дорогой, по направлению к Палере, а это почти на пол-лиги ниже!

Пальцы сами нажали на камни браслета, а еще через миг я стоял на крупном булыжнике возле суетящейся толпы и мрачно взирал на оборотней, таскающих из реки бревна, которые ловко заворачивала к берегу тугой водной струей Лавена.

— Кто отдал приказ вытаскивать бревна в этом месте?! — В моем рыке неожиданно прозвучало столько гневной ярости, что замерли даже маглоры.

Отпустила почти вытащенное бревно Лавена, неверяще оглянулся Ренгиус.

— Ну я. — Кахорис смотрел на меня так упрямо, что на миг я даже восхитился его настойчивой заботой о моем собственном удобстве.

Ну не дурак же я, сразу понял, для чего он распорядился таскать бревна именно напротив моего холма. Однако и уступать ему не намеревался, хотя и считал Каха своим самым надежным другом и заместителем.

— Зачем?!

А вот теперь я специально добавил в рык льда и металла, даже звякнуло что-то в ответ в доме Агана. То ли стекла, то ли посуда.

— У вожака должен быть достойный дом. — Волк чуть побледнел, но губы поджал еще упрямее. — Лучше всех. А отсюда мы их легко к тебе на холм поднимем.

— Ках, — я специально назвал его коротким именем, чтоб до него наконец дошло, — ты про какого вожака сейчас говоришь? Про Парамона или про Назирга?

— Про тебя. — Его голос вдруг сел и охрип. — Как ты не понимаешь…

— Это ты не понимаешь.

Мне вдруг резко расхотелось спорить с ним, а может, наконец сработала невозмутимость, но я просто спрыгнул с булыжника и пошел прочь. Как они не могут понять, что вовсе не у всех так устроена совесть, чтоб позволила спокойно сидеть на шелковом диване, если поверившие в тебя женщины с малышами ночуют в сараях. И догадаться, что, если нужно будет, я и сам смогу поднять эти бревна на холм, тоже могли бы.

Кто-то шагнул следом, но мне не хотелось никого видеть, и потому я создал воздушную площадку, как ночью, потом вихрь и, мысленно управляя своим новым транспортом, стремительно помчался вдоль берега, мимо разбросанных по склону стволов. Несколько бревен, нагроможденных в таком беспорядке, что сразу становилось ясно, что их тащили не оборотни, а маги, внезапно выросли передо мной, и я не сразу сообразил, что ни миновать, ни обогнуть посуху уже не успеваю. Единственное, что успел в самый последний момент, — свернуть к Горянке, торопливо несущей вдаль невыловленные плоты.

В душе я приготовился к купанию в ледяной воде и был немало озадачен, когда моя площадка помчалась по воде, как по маслу. Но анализировать и размышлять, отчего так получилось, было некогда: Горянка река каменистая и бурная, а я мчался прямиком на ближайшую связку бревен. Пришлось обмотать плот воздушной лианой и направить свой транспорт на его мокрую, вздрагивающую и неустойчивую поверхность. Едва оказавшись на связке, я прикрепил к ней площадку лианами и убавил скорость вихря. И только тут сумел перевести дух и оглядеться. Оказывается, плот уже почти поравнялся с местом, где я приказывал складывать бревна, и там тоже работали домочадцы, хотя их и было раза в три меньше, а бревна подводил к берегу магистр Унгердс.

Я чуть развернул на плоту свою площадку, снова добавил ветру силы, и бревна послушно свернули к берегу. Магистр создал волну, я прибавил скорости, и плот выскочил на берег как парусник, подгоняемый ураганом. От удара о берег меня чуть не вытряхнуло из воздушных «саней», и Унгердс отчаянно замахал мне рукой, но я и не подумал останавливаться или отдыхать. Уже привычно убрал плети, развернул свои «сани» и помчался за новым плотом. В этот раз все прошло еще лучше, потому что я успел осознать прошлые ошибки и поставил площадку не на самом носу, а посредине связки. К этому времени народу на берегу прибавилось, прибежали первые из тех, что ловили раньше бревна для моего дома, и мне пришлось рыкнуть, чтоб они не лезли под плоты. А некоторых даже отодвинуть воздушной плетью.

Потом я ловил и приводил третий, четвертый, десятый, пятнадцатый плот. И когда уже начал тихо костерить магистров, отправивших все бревна разом, пришел плот, на котором был прутик с белым флажком, знаком того, что это последняя связка. Я вывел его на берег, где уже давно собрались все маглоры и домочадцы, убрал «сани» и начал перетаскивать бревна выше воздушной плетью, захватывая сразу по нескольку штук.

— Иридос, — лавируя между бревен, магистр Унгердс подобрался ко мне поближе, чтобы быть в полной уверенности, что проигнорировать его слова я не сумею, — хватит работать. Никуда они отсюда не денутся, идем отдохнем.

— Идем, — мрачно согласился я, пакет, оставшийся дома на письменном столе, тянул мою душу необходимостью отдать его магистру и этим простым действием убить в его сердце надежду на счастье, — мне нужно с тобой поговорить.

Решительно взяв советника за пояс, я открыл портал в свой дом.

— Умывайся, я сейчас вернусь, — кивнул я дроу на дверь и направился к лестнице. Призывать письмо и вручать его не успевшему сесть магистру казалось мне неправильным.

В своей комнате я секунду постоял возле стола, набираясь смелости, потом выдохнул, взял письмо и нарочито медленно направился вниз. Проходя мимо свободной спальни, вспомнил, что обещал пригласить Алдориса, и приостановился еще на пару секунд, бросить заклинание созидания. В конце концов, он тоже маглор, и хотя личному магу королевы неплохо живется в дворцовых покоях, незачем ему спать на низенькой лежанке без тюфяка и подушки.

— Иридос, — магистр уже сидел за столом, устало положив на него руки, — что ты хотел…

И тут он увидел конверт и сразу смолк и побледнел, все поняв по тому, как я осторожно положил перед ним проклятое послание.

Наверное, нужно было что-то сказать, но я не смог. Просто повернулся и отошел к окну, дожидаясь, пока он дочитает.

Тихо шелестела грубая бумага, а я постепенно начинал ощущать, как все сильнее наваливается усталость и подавленность.

Можно было бросить заклинание — и ноющие ноги и спина мгновенно нальются силой, можно было выпить бодрящего зелья… Но мне не хотелось. Это будет самообман, потому что усталость гнездилась вовсе не в ногах. Наверное, даже самым упрямым и выносливым маглорам тоже нужно, чтоб их иногда хвалили и жалели, а не требовали действий и не навязывали решений.