Наиболее изящный и эффективный способ введения в канализацию такого рода “элитарных” амбиций и мафи­озности в науках — дать возможность всем желаю­щим создавать университеты и академии, принимать и избирать в них, кого им вздумается, выдавать любые дипломы, дабы Академия Дураков-с-большой буквы возглавила яв­ным образом “элитарное” и академическое движение. А.А.Собчак, А.Г.Не­взо­ров, А.Н.Яковлев — “акаде­ми­ки”, откликнувшиеся на эту инициативу, хотя вряд ли могут терпеть один другого. Но многие акаде­мики прошлого им не уступят.

“Богема” же, “мир искусств” — просто безответствен­ные в своём большинстве за социальные и биосферные последствия их “художественного творчества” приживал­ки: сеять разумное, доброе, вечное они в своём большин­стве не могут по ущербности их истиной нравственности. В качестве иллюстрации нравов “богемы” и якобы научной “элиты” приведём выдержки из дискуссии, имевшей место в «Горбачёв-Фонде».

Обратимся к изданию «Горбачёв-Фонда» (возникновение его стартового капитала — это особый нравственно-этический и уголовно-юридический вопрос) “Перестройка. Десять лет спустя” (Москва, “Апрель-85”, 1995 г., тир. 2500 экз., т.е. издание под негласным грифом “для элиты”). Страница 159, искусствовед Андреева И.А. сумбурно (её самооценка, см. стр. 156) высказывает следующее:

«Нравственные основы — это высоко и сложно. Но элементы этики вполне нам доступны».

Это сказано после того, как мимо ушей искусствоведа (лирика) прошли слова “физика” — математика и якобы экологиста, академика РАН Моисеева Н.Н.:

«Наверху (по контексту речь идёт об иерархии власти) может сидеть подлец, мерзавец, может сидеть карьерист, но если он умный человек, ему уже очень много прощено[112], потому, что он будет понимать, что то, что он делает, нужно стране» (стр. 148).

 — Никто не высказал возражений, хотя по умолчанию академик фактически огласил: “То, что хорошо для умного подлеца, — хорошо для всей страны”. Это умолчание не страшит ни академика, ни его слушателей, потому что они не понимают объективных в обществе процессов, о которых разсуждают “дискуссионеры”. А что же страшит? Об этом далее академик говорит сам:

«Чего мы боялись? Мы боялись того, о чём писал А. А. Богданов в своей “Тектологии”: когда возникает некая система (организация), она рождает, хочет она этого или нет, собственные интересы. Так случилось с нашей системой. Возникла определённая элитарная группа, которая практически узурпировала собственность огромной страны».

— Лжет академик, ибо “определённая элитарная группа” не возникла из ничего; её породил принцип сформулированный выше академиком:Умные подлецы и мерзавцы действительно самоорганизуются и неизбежно породят собственные подлые и мерзкие интересы и будут их умно и энергично реализовывать, опираясь на научно обоснованные догмы множества таких “моисеевых”. Но всё это перестроечную элиту не беспокоило ни во времена “застоя”, ни во времена развала, ибо она всегда, по утверждению Н.Н.Моисеева, боролась с монополизмом, “создавая корпорации, которые имели бы возможность конкурировать” (с. 150). Академику — специалисту в системном анализе — будто невдомек, что при конкуренции подлецов и мерзавцев наверху всегда окажется самый хитрый и криводушный — наиболее последовательный подлец и мерзавец. И потому “элита” “интел­ли­генции” обеспокоена другим:

«Вот тут говорилось о рабоче-крестьянской интеллигенции. Но вы только вдумайтесь в то, что происходит в течение семидесяти лет, когда нужно было доказать ничтожество своего происхождения в поколениях для того, чтобы занять власть, чтобы её иметь», — говорит “первоиерарх” кинематографии Н.С.Михал­ков — президент Российского фонда культуры.

Кино — это, как раз то средство, которое в зримых образах и в музыке, сопровождающей фильм, входит непосредственно в безсознательные уровни психики, пока разслабленное сознание отдыхает, услаждаясь зрелищем; а эстетизм или антиэстетизм персонажей произведений искусства — средство воздействия на формирование нравственности; т.е. искусства охватывают 3 — 1 приоритеты иерархии средств управления и оружия; а каждое поколение деятелей искусства — действительно “инженеры человеческих душ” по отношению к последующим поколениям в обществе в целом. Теперь остаётся вспомнить эстетически совершенный фильм Н.С.Михалкова “Неоконченная пьеса для механического пианино”. В нём есть эпизод: деревенского парня сажают за пианино-автомат, звучит мелодия и у Олега Табакова, играющего роль аристократа-бездельника, выпучиваются от изумления глаза. Когда же выясняется, что пианино — самоиграющее, аристократ радостно самоутверждаясь, кричит: “Я же говорил: Чумазый не может! Чумазый не может!…”, ни мало не задумываясь о том, что какой-то другой «чумазый» додумался сделать и сделал первое механическое пианино, способное воспроизводить мелодии на основе механической записи программы нажимания клавиш и педалей[113]. И этот эпизод из художественного фильма, но уже в жизни, продолжают слова самого Н.С.Михалкова о том, что семьдесят лет элитно-породистым высокородиям — “умникам по природе” — приходилось изображать из себя “чумазых”, якобы низкой породы. При этом следует обратить внимание, что пустословящий о любви к Родине художник кино, далее в своём выступлении по отношению к власти в обществе употребляет слова “её иметь”.

Власть в интересах общества иметь, как наложницу или проститутку, невозможно. В интересах общества власть осуществляют; и делают это по совести — с большим смирением и без превозношения себя громогласно или молча подразумевая своё превосходство.

Все принявшие участие в дискуссии в «Горбачёв-Фонде» — продукт кодирующей педагогики, свойственной библейской концепции, поощрявшей завышенные самооценки у учеников, проходивших один за другим более или менее стандартные тестовые — иерархически выстроенные — рубежи: кто в школе “физики”, кто в школе “лирики”, кто в школе масонства. Завышенные самооценки — особого рода попытка вписать свою отсебятину в учебник реальной жизни. Именно за это неумение возпринимать жизнь такой, какой она есть, нежелание и неумение думать, разплатилась в 1917 г. прежняя российская “элита”. Но из всей сумбурной болтовни за круглым столом в «Горбачёв-Фонде» можно понять, что прав В.О.Ключевский: закономерность исторических явлений (т.е. в смысле их предсказуемости и повторяемости) обратно пропорциональна их духовности. Духовность нынешних претендентов в социальную “элиту” — та же, что и прошлых “высо­ко­родных умников”; и если они не протрезвеют от опьянения ложью элитаризма, то и судьба их будет такой же: сгинут, чтобы очистилась от них жизнь. “История не учительница, а надзирательница: она ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков” — В.О.Ключевский.

Хотя “элите” нравится цитировать Парето, Богданова, Пригожина, уделивших каждый в своё время внимание вопросам самоорганизации систем (в том числе и социальных), но исторически реально следующее: возомнившие о своём элитарном превосходстве, не способны к самоорганизации и нуждаются в пастухе. Н.С.Михалков об этом говорит сам, за язык никто не тянул:

«Господи, ну скажите же мне, кто из вас не хочет иметь достойных людей, которые бы вами руководили? Я мечтаю иметь умного министра обороны, мечтал иметь такого человека, который руководил бы моей жизнью и жизнью моей страны. Я готов их любить, но беда — не за что».

В последующие годы Н.С.Михалков подает себя в качестве православного русского патриота. В связи с этим, стоя на позициях коранического фундаментализма, и порицая двойные нравственно-этические стандарты православия как вероучения, так и иерархии культодержцев, заметим, что Любовь от Бога не обусловлена тем, есть ли за что любить, либо любить не за что. Любовь — явление самодостаточное и самоутверждающееся, не обусловленное качествами тех, на кого она обращена, поскольку имеет основания и цели в себе самой. Другое дело, как раз, состоит в том, что те, на кого она обращена, не всегда её согласны принять, а отвергнув её, могут даже обрести погибель.