Активисты «Шестнадцати» не были «чернью», как их рисовали противники. Они являлись людьми известными, но известными в основном на уровне своих кварталов. Высшие же муниципальные должности были монополизированы кланами чиновной олигархии. Парижане подозревали, что верность королю они предпочитают верности городу и вере. По мнению лигеров, этих предателей («политиков») надлежало заменить более достойными горожанами, рьяными католиками. Так думали во многих городах, присягнувших Католической лиге.

После гибели Гизов Лигу возглавил герцог Майеннский, младший брат Генриха Гиза. В Генеральный совет Лиги вошли верные ему дворяне, чиновники, представители городов и духовенства. Влияние «Шестнадцати» в этом органе было ограниченно, но герцог не порывал с ними на тот случай, если в руководстве Лиги возобладали бы люди, склонные к миру с королем.

Генрих III действовал решительно. Он перенес в Тур «Парламент в изгнании», куда стекались советники, бежавшие из Парижа. Король примирился с Генрихом Наваррским. Королевским войскам и закаленным в боях гугенотам удалось нанести лигерам ряд поражений. Летом 1589 г. сорокатысячная армия двух королей осадила Париж. Этой грозной силе противостояла ярость памфлетистов и проповедников, воодушевляемых герцогиней де Монпансье, сестрой Гизов. Но слышались и голоса сторонников короля, предрекавших, что лигеров повесят, а герцогиню сожгут, как ведьму.

1 августа 1589 г. к королю прибыл монах из Парижа, чтобы передать известия от парижских роялистов. Генрих III решил выслушать эти секретные сведения наедине, и тут монах выхватил нож и смертельно ранил короля… Монаха допросить не удалось — гасконцы убили его на месте. Позже выяснилось, что это был Жак Клеман, молодой доминиканец, недавно прибывший в Париж. В лихорадочной столичной атмосфере экзальтированный юноша стал слышать небесные голоса, побуждавшие его, пожертвовав собой, спасти Париж и все королевство от Антихриста.

ГЕНРИХ IV: ОТ «ЕРЕТИКА БУРБОНА» К «ХРИСТИАННЕЙШЕМУ КОРОЛЮ»

Умирая, Генрих III успел сказать своему преемнику, что, лишь приняв католичество, он станет королем Франции. Новый король Генрих IV (1589–1610) оказался в сложном положении. Губернаторы присваивали право собирать королевские налоги и назначать своих людей на королевские должности, города выходили из повиновения, дворяне, верные Генриху III, не собирались хранить верность Бурбону. Единственной опорой Генриха IV оставались гугеноты, и рисковать их поддержкой, меняя веру, он не мог. Со своей немногочисленной армией король отступил в Нормандию; его теснили превосходящие силы герцога Майеннского.

Лигеры избрали своим королем престарелого кардинала Бурбона, находившегося в плену у Генриха IV. Было ясно, что речь идет о временном решении. Герцог Майеннский надеялся предложить свою кандидатуру, но для этого ему нужно было покрыть себя славой военных побед, а их не было. Генрих IV, получив помощь из Англии, нанес ему поражение. Но и королю не удалось захватить Париж. Страшным для парижан было лето 1590 г., когда король держал столицу в голодной блокаде, но город не сдавался — на улицах встречались процессии монахов, клириков и студентов в доспехах поверх сутан, с крестами и аркебузами на плечах. В каждой церкви по «билетам», составленным идеологами Лиги, читались проповеди, разъяснявшие, что если падет Париж, этот «новый Иерусалим», падет вера, а с ней и весь мир. Лигеры придумали новый календарь, где отмечались: «День святых баррикад», «Тезоименитство спасителя веры Жака Клемана», «день мучеников Христовых Гизов»…

Париж спасла помощь Филиппа II: из Нидерландов подошел отряд испанцев под командованием герцога Пармского, прорвавший блокаду Парижа. Но войска Генриха IV постоянно находились в окрестностях города.

Чем хуже шли дела у Лиги, тем громче активисты «Шестнадцати» заявляли, что статус человека должен определяться не благородством и богатством, но рвением в служении святому делу. От слов радикалы перешли к делу. 15 ноября 1591 г. были казнены президент Парламента Барнабе Бриссон (он так и не закончил свод законов королевства) и еще два советника. «Совет Шестнадцати» требовал создания новой «Огненной палаты против еретиков», выборов католического короля, поставленного под контроль Генеральных Штатов, сохранения всех привилегий городов и духовенства.

Прибывший в Париж герцог Майеннский наказал виновных и разогнал «Совет Шестнадцати», опасаясь, что такие действия оттолкнут от Лиги ее умеренных сторонников. И действительно, инициатива явно переходила к Генриху IV. К нему в Тур устремлялись все новые беженцы, одна за другой провинции заявляли о верности королю, его право на престол признало большинство епископов Франции. Вокруг короля сложился штаб блестящих интеллектуалов, перехвативших инициативу в «памфлетной войне». Политическое чутье подсказывало королю, что ситуация меняется в его пользу.

Кризис в стране достиг апогея. Крестьянские отряды в Бретани, Сентонже, Ангумуа уничтожали любых солдат и сборщиков налогов, появлявшихся на их территории. В Гиени повстанцы — кроканы, чей боевой клич был «аuх crocants!» («на грызунов!»), — нанесли ряд поражений дворянским армиям, отказывались платить налоги, угрожали перебить всех дворян. Призывы радикальных лигеров к пересмотру социальной иерархии напугали дворян, чиновников и буржуа. Генрих IV представлялся единственным, кто мог спасти от социального хаоса и от утраты страной независимости. На Генеральных Штатах, собранных лигерами в Париже в январе 1593 г., чтобы решить, кто будет королем, для всех стало ясно, что испанцы навязывают свою кандидатуру (дочь Филиппа II). Поэтому, когда 25 июня 1593 г. Генрих IV торжественно перешел в католическую веру, лигерские города один за другим начали присягать королю. В феврале 1594 г. в соответствии с коронационным чином прошло миропомазание Генриха IV. 21 марта 1594 г. во главе четырехтысячного отряда он въехал в город через ворота Сен-Дени, заранее открытые лигерским комендантом Парижа Бриссаком, которому был обещан маршальский жезл и солидная пенсия. Лигерам не удалось организовать сопротивления даже в Латинском квартале, их цитадели. Самым рьяным пришлось удалиться в изгнание. Остальным была объявлена амнистия. Парламент и Сорбонна отменили постановления, принятые против короля. Вину за тираноборческую агитацию они переложили на иезуитов, воспользовавшись тем, что студент иезуитской коллегии Жан Шастель пытался убить короля. В январе 1595 г. иезуитов изгнали из Франции.

Король еще несколько лет отвоевывал страну, перемежая военные действия торгом с вождями Лиги. В 1595 г. он объявил войну Испании, сумев осуществить план сплочения дворянства в «патриотической» войне. Этому способствовало и папское признание Генриха IV. На его сторону перешли герцог Майеннский и герцог Гиз, сын убитого Генриха Гиза. В ходе полугодовой осады вчерашним лигерам и роялистам в 1597 г. удалось взять Амьен, захваченный испанцами. В феврале 1598 г. сдался последний из лигеров — губернатор Бретани герцог Меркёр. 13 апреля 1598 г. король подписал «Нантский эдикт», формально завершивший Религиозные войны. Повторяя серию «Эдиктов терпимости», «Нантский эдикт» дозволял «приверженцам так называемой реформированной религии» иметь свои церкви (хотя и не во всех городах), уравнивал их в правах с католиками, разрешал протестантам занимать государственные должности. Секретные статьи «Нантского эдикта» предоставляли гугенотам несколько крепостей, право созыва собраний.

Религиозные войны закончились «вничью» — подойдя к краю пропасти, страна осознала необходимость идти на компромиссы. От распада Францию спас и запас прочности, имевшийся у королевской власти, и традиции французского права, и сила церковного галликанизма (даже лигеры полагали, что решения французской церкви и Сорбонны выше папских булл), и законы рыцарской солидарности, объединявшие французское дворянство, и скреплявший страну «железный каркас бюрократии».

Победителем из смуты вышел абсолютизм, который с новой династией Бурбонов приобретает свои классические черты.