Генрих III учредил орден Святого Духа, призванный объединить самых знатных дворян. Награждая голубой лентой ордена сторонников Гизов или Бурбонов, король надеялся создать свою собственную клиентелу. Он приближал к себе молодых провинциальных дворян, осыпая их милостями и доверяя важные посты, причем выбирал их не по принципу знатности или воинских заслуг — королевская милость мыслилась как единственное основание для возвышения тех, кого король считал своими друзьями. Это многих шокировало; королевских друзей презрительно называли «миньонами» («малышами»).

По замыслу Генриха III, идею королевского величия закреплял новый придворный церемониал. Двор представлял собой своеобразный театр, где главная роль отводилась королю, являвшемуся в блеске своей славы. Сорок пять преданных гасконских гвардейцев охраняли короля, никого не подпуская к нему без доклада. Изысканность поведения и утонченная вежливость сочетались при дворе с нарочитой роскошью. Изящные манеры (именно Генрих III ввел пользование вилкой и носовым платком) призваны были смягчить нравы французского дворянства. Но такие меры шли вразрез с рыцарско-феодальной традицией, рассматривавшей короля как первого среди равных. Своеобразным ответом на насаждаемую в XVI в. абсолютистскую идеологию стали дуэли, погубившие больше дворян, чем их пало в сражениях Религиозных войн. «Настоящее» дворянство оберегало свое главное достояние — честь — от посягательств короля и от притязаний нуворишей, стремящихся присвоить не только привилегии, но и моральные ценности дворянства.

Будучи ценителем книг и меценатом, Генрих III привлекал ко двору лучших музыкантов, архитекторов и поэтов. В Париже устраивались величественные театральные постановки и проводились ученые диспуты. В Париже в ту пору преподавал Джордано Бруно, шла интенсивная работа политикоправовой мысли: Жан Боден в «Шести книгах о государстве» разрабатывал понятие суверенитета, президент Парижского парламента Барнабе Бриссон трудился над составлением полного свода королевских законов. В 1579 г. в ответ на жалобы Генеральных Штатов лучшие юристы подготовили пространный «Блуаский ордонанс».

Перед Генрихом III остро стоял финансовый вопрос. Ведение войн (или хотя бы их имитация), роскошь двора, дары миньонам, величественная программа строительства требовали больших расходов; в то же время налоговая база была сужена: отпали гугенотские провинции, Штаты рекомендовали королю снизить расходы. Правительство провело денежную реформу, изыскивало новые формы обложения, но денег не хватало.

Главным было отсутствие наследника. Генрих III и его супруга Луиза Лотарингская совершали изнурительные паломничества к святым местам. Приверженец новых форм благочестия, король участвовал в процессиях братства «серых кающихся», надев мешок с прорезями для глаз, он шел в толпе, предаваясь бичеванию. Но все напрасно…

Ситуация обострилась после смерти брата короля в 1584 г. Согласно «Салическому закону», наследником становился гугенот Генрих Наваррский. Но правила престолонаследия противоречили другому «фундаментальному закону»: король должен быть защитником церкви и врагом еретиков. Перспектива того, что трон займет человек, уже неоднократно менявший веру, была невыносима для большинства католиков.

В 1584 г. восстанавливается Католическая лига во главе с герцогом Гизом. В Париже создается своя Лига. Если среди советников парламента, муниципальной олигархии и высшего духовенства авторитет короля был велик, то руководители кварталов, выборные капитаны городской милиции, судейские средней руки и приходские священники по большей части примкнули к Лиге. Ее участники опасались, что гугеноты во главе с «еретиком Бурбоном» готовят Варфоломеевскую ночь против католиков.

Гугенотские тираноборцы смолкли, как только их лидер стал наследником престола, но их аргументы подхватили тираноборцы католические.

Их памфлеты рисовали действия короля во все более мрачном виде. В новом церемониале видели желание унизить дворянство и ввести чужеземные обычаи, в гасконской страже — страх короля-тирана перед подданными, в дружбе с «миньонами» — содомский грех, в благочестии короля — лицемерие, в отказе от войны с гугенотами — потворство ереси. Ударом явился отказ католического духовенства обеспечивать выплаты по муниципальным рентам, недовольство королем перешло в новую стадию.

Генрих III пытался маневрировать. Не преуспев в борьбе с Лигой, в июле 1585 г. он был вынужден подписать Немурский эдикт, аннулировавший свободы гугенотов и лишивший Генриха Наваррского прав на престол. Это привело к восьмой Религиозной войне — «Войне трех Генрихов» (1586–1587). Генрих III надеялся, что в этой войне Генрих Гиз и Генрих Наваррский будут взаимно ослаблены. Против Генриха Наваррского он двинул армию герцога Жуайёза, своего «миньона». Генриху Гизу с небольшим войском было приказано помешать вторжению во Францию немецких рейтар, нанятых гугенотами. Однако Жуайёз погиб, потерпев поражение в Гиени. Гизу же удалось отразить рейтар и прослыть спасителем отечества.

Встревоженный ростом популярности герцога среди парижан, Генрих III запретил ему появляться в столице, а когда тот не послушался, ввел в Париж для устрашения швейцарских наемников. Но тем самым нарушалась давняя городская привилегия — свобода от размещения войск, к тому же солдаты вызвали страх грабежей или «реванша» за Варфоломеевскую ночь. 12 мая 1588 г. улицы Парижа были перегорожены баррикадами — большими винными бочками (barriques), набитыми землей и скрепленными между собой цепями. На баррикады вышли даже те горожане, которых король считал своей опорой — сила соседской солидарности оказалась сильнее. Солдаты попали в западню. Дальнейшее кровопролитие предотвратило лишь вмешательство герцога Гиза, подлинного «короля Парижа». После «Дня баррикад» король в гневе покинул столицу.

Остро нуждаясь в деньгах, Генрих III созвал в Блуа Генеральные Штаты, однако большинство депутатов оказалось под влиянием Лиги. Не дав королю денег, они потребовали заменить на всех постах его ставленников лигерами, ввести Генриха Гиза в Королевский совет и нанести решительный удар «еретику Бурбону». И король вновь вынужден был уступить. Все чаще вспоминали, что Лотарингские герцоги — прямые потомки Карла Великого и что прав на престол у них не меньше, чем у Валуа, а заслуги перед Францией и перед Церковью огромны.

Рискуя утратить власть, король решил нанести упреждающий удар. Как высший судья и источник права, он считал себя вправе на «coup de majeste» — «сверхзаконное» насилие, необходимое тогда, когда государственному интересу угрожает серьезная опасность. Так же как и Варфоломеевская ночь, эта мера принималась ради сохранения мира. На сей раз король надеялся обойтись без лишних жертв, считая, что стоит убрать Гизов, и Лига исчезнет как дым, а король вновь обретет всю полноту власти.

22 декабря 1588 г. Генриха Гиза, шедшего на заседание Королевского совета, закололи гасконские телохранители короля. Его брат, кардинал Лотарингский, был схвачен и задушен в темнице. Король сам зачитал список преступлений Гизов. Тела убитых сожгли, а пепел развеяли над Луарой.

Известия, пришедшие из Блуа, вызвали в Париже и в других городах взрыв негодования и ужаса. Король явил, наконец, свое лицо, скрываемое за притворным благочестием, — таков был лейтмотив памфлетов и проповедей. Теолог Жан Буше предположил, что коварству Генрих Валуа научился у Ивана Грозного. В сочельник 1588 г. в Париже толпы детей и женщин шли в одних рубахах со свечами в руках и по команде задували их с криком: «Да загасит Господь так же и династию Валуа!». Сорбонна издала постановление, позволяющее подданным собирать деньги на войну с «тираном Валуа» и освобождавшее от данных ему клятв. Рьяные лигеры арестовывали тех, кого подозревали в связях с королем, добившись, чтобы Парламент принял постановление против Генриха III.

Вопреки ожиданиям короля, Лига, оставшись без лидеров, не распалась, так как помимо верности вождю ее сплачивали связи горизонтальной солидарности, столь характерные для средневекового города. В каждом из шестнадцати кварталов Парижа действовали ячейки лигеров; на их основе был организован Совет шестнадцати, взявший в свои руки борьбу за святое дело.