Идрис был не только великим полководцем: при нем процветала и торговля. На север отправляли рабов, получая взамен лошадей, оружие и предметы роскоши, на восток и на запад шли караваны с солью, содой и тканями. Человек глубоко верующий, Идрис совершил паломничество в Мекку и упрочил позиции ислама в стране. Было возведено множество мечетей, причем впервые не из саманной глины, а из долговечного обожженного кирпича. Идрис внедрял в стране нормы коранического права и, лишив судебной власти местных правителей, передал ее мусульманским судьям — кадиям; при нем окончательно установились нормы ислама в управлении страной.

Со времени Идриса территория собственно Борну управлялась администраторами различных рангов — от вождей деревень до глав крупных округов. Подчиненные же земли административно делились на четыре области по странам света; во главе владений стояли местные правители, признававшие верховенство май, или ближайшие родственники владыки Борну. Политический строй Борну оказал большое влияние на систему управления, военную организацию, титулатуру, своеобразие исламской культуры соседних с ним народов. Идрис превратил Борну в крупнейшую мусульманскую державу Центрального Судана, но уже в середине XVII в. под натиском туарегов, тубу, булала и джукун начинается ее окончательный упадок.

Для городов хауса (особенно Кано), как и для Борну, развитие транссахарской торговли привело к укреплению культурных связей с исламским миром. Во второй половине XV в. в Кано и Кацине, наиболее вовлеченных в торговлю с ним, поселилось немало не только купцов-мусульман, но также фульбских и североафриканских богословов и юристов, ученых из Томбукту. Под их влиянием правитель Кано Мухаммад Румфа (1463–1499) провозгласил ислам официальной религией, признал кораническое право, инициировал разрушение языческих святилищ и строительство мечетей. Интенсивными оставались торговые связи хауса как с Северной Африкой, так и со странами к западу и юго-западу от земель хауса.

В конце XV–XVI в. города хауса оказались в роли буфера между крупнейшими державами региона — Борну на юго-востоке и Сонгаем на северо-западе; более мощное давление оказывал Сонгай. В результате военных кампаний аския Мухаммеда (ок. 1500 и 1513–1514) были вынуждены платить дань и терпеть сонгайских наместников Кано, Кацина, Заззау, Замфара и Гобира. Однако на крайнем Западе страны хауса появилась новая сила — государство Кебби, которое свергло власть Сонгая над городами хауса и попыталось установить над ними свое господство. Во второй четверти XVI в. Кебби удалось победить Борну. Однако вскоре конец гегемонии Кебби положила Кацина, а сонгай возобновили походы на земли хауса.

Падение Сонгая и упадок западных транссахарских торговых путей через его столицу Гао способствовали расцвету государственных образований, которые вели торговлю по восточным магистралям, — Борну и особенно хауса. Столкновения между городами хауса за доминирование на этих путях стали определяющим фактором в истории региона в XVII–XVIII вв. В конце XVII в. выявилось превосходство Кацины над Кано, но в это же время усилилась и вступила в борьбу с Кациной Замфара. Процветала торговля в южном направлении: хаусанцы экспортировали изделия из кожи и хлопка, а ввозили орехи кола. Началось расселение хауса в южном направлении.

Гораздо меньше, чем о хауса, известно о еще трех политиях Центрального Судана: Нупе, Вадаи и Багирми. Нупе сложилось в XV в. в бассейне Нигера на территории современной Нигерии. XVI–XVII вв. явились временем становления в Нупе раннегосударственных политических институтов и формирования социальной организации, основанной на жесткой иерархии статусов.

Вадаи возникло на одноименном плато в XVI в., когда правящая элита тунджур подчинила маба (народность, проживающую к востоку от озера Чад) и родственные им народы. В первой половине XVII в. Вадаи превращается в султанат. Расположенное между Борну и Дарфурским султанатом Вадаи поначалу было вынуждено платить им дань, но на грани XVII и XVIII вв. при султане Якубе Арусе избавилось от зависимости.

Багирми — политическое образование одноименного народа в бассейне рек Шари и Логоне на территории современного Чада, вероятно, появилось в первой половине XVI в. Ислам проник в Багирми в конце XVI или первой трети следующего столетия, но прочно там не утвердился. Небольшое по размерам Багирми, несмотря на давление Борну и Вадаи, в XVII в. вело войны с соседями ради захвата рабов, которыми успешно торговало.

Верхняя Гвинея — область, располагающаяся к югу от Западного и Центрального Судана до Атлантического океана — по-прежнему оставалась отрезанной от Судана и мира ислама тропическими лесами; важнейшими явлениями ее истории в рассматриваемое время были утверждение на побережье европейцев и длительное доминирование Бенина[7].

Воины с церемониальными мечами. Бенин, XVI–XVIII вв. Бронза. Лувр, Париж

Оба (верховный правитель) Эвуаре Огидиган (Великий) (ок. 1440 — ок. 1473) и его наследники в XVI в. расширили пределы политии до р. Нигер на востоке и, вероятно, до территории современной Ганы на западе. Началась широкая военная и миграционная экспансия. Зачастую отряды, захватывавшие земли, основывали на них крепости с гарнизонами (так в середине XVI в. был основан Лагос — один из крупнейших городов современной Африки). Там, где система управления была близка к бенинской, местные династии оставлялись на троне, если признавали верховенство оба. В противном случае у власти ставились родственники оба (обычно сыновья), приводившие ее в соответствие с бенинским эталоном. В итоге Бенин стал одним из самых полиэтничных образований в доколониальной истории Верхней Гвинеи.

Покоренное местное население облагалось данью. Притоку в Бенин все новых богатств способствовало расширение торговых связей с соседями и установление контактов с португальцами, основавшими торговую факторию в бенинском порту Гвато в 1486 г. В 1516 г. только получение пушек от португальцев позволило оба победить в уже почти проигранной войне с игала. Однако попытки миссионеров утвердить в Бенине христианство закончились неудачей. В целом взлет Бенина начался еще до появления португальцев, и не связи с европейцами явились его первопричиной.

В правление Эвуаре система социально-политических институтов Бенина сложилась фактически в том виде, в каком она далее существовала на протяжении 400 лет, вплоть до завоевания страны англичанами. Державу ослабил фактический переход власти в руки группировок придворных вождей, завершившийся в начале XVII в., а также внутридинастические распри, междоусобные войны и участившиеся восстания в покоренных землях, правители которых начали создавать собственные войска, а также участвовать в работорговле, не делясь доходами с «метрополией». Начался распад «империи»; первым отделилось Варри, расположенное в дельте Нигера и потому способное самостоятельно осуществлять контакты с европейцами. В итоге на грани XVII–XVIII вв. голландцы отмечали, что Бенин находится в глубоком упадке, а его столица, некогда вызывавшая у них восторженные сравнения с Амстердамом, стала похожа на деревню.

В XVII в. на основе социокультурной близости, общей политической мифологии и экономических связей образовалась система городских политий йоруба (Иле-Ифе, Ойо, Кету, Иджеша, Эгбадо и др.), многие из которых ранее находились в зависимости от Бенина. Общим для них и Бенина было наличие общепризнанного городского центра (столицы с резиденцией правителя и главным рынком) и деревенской округи, общинный принцип организации даже сложных по структуре социумов. В условиях непрерывной борьбы между политиями йоруба усилилось Ойо. Многие города йоруба, хотя и сохранили собственные династии правителей, попали в данническую зависимость от него, но при этом за родиной йорубской политической традиции Иле-Ифе сохранялась роль сакрально-ритуального центра; там по-прежнему получали инвеституру правители различных йорубских городов, включая алафина Ойо, а также оба Бенина. Ойо, слабое в XV в., в XVI–XVII вв. набрало силу в борьбе с Нупе и Боргу, в итоге взяв над ними верх, а со второй половины XVII в. вело успешные завоевательные войны в южном направлении.