Вилли Мей могла бы поклясться, что в этот момент стала белее своего передника.

— Сейчас, миссис Юнис?

— А когда еще? Моя сестра приезжает из Бостона послезавтра. Я хочу, чтобы к ее приезду весь наш дом выглядел как можно наряднее. У них в Бостоне пуританские представления о праздновании Рождества. Я хочу, чтобы здесь ее окружали яркие цвета. К тому же моя сестра любит читать, сидя в беседке, — сделав паузу, Юнис продолжила уже в другом тоне: — В чем дело? Ты уставилась на меня как баран на новые ворота.

— А-а-а-а… Ничего, миссис Юнис. У меня только что возникло странное ощущение, словно кто-то щекочет мой хребет.

— Это, должно быть, кто-то прошелся по твоей могиле, Вилли Мей. Где твоя дочь?

— Наверху вместе с молодой госпожой. Мисс Джессика вернулась после прогулки верхом, и Типпи помогает ей сменить костюм ко второму завтраку.

— Джессика и сама прекрасно управится. Пожалуйста, передай своей дочери, что я хочу ее видеть.

— Да, миссис Юнис.

В спешке выйдя из комнаты, Вилли Мей поднялась наверх. Святой младенец Иисус! Беглец все еще прятался в беседке. И что, ради всего святого, им сейчас предпринять? Слуги на кухне как раз заняты приготовлением второго завтрака. Вскоре они начнут ходить туда-сюда из домика, где располагалась кухня, в Большой Дом и обратно, сервируя стол. Они будут ходить мимо беседки и сарайчика при ней. Увести паренька в другое укромное место незаметно просто невозможно.

Сердце стучало с такой силой, что, казалось, вот-вот вылетит из груди. Перед дверями комнаты мисс Джессики негритянка остановилась, перевела дух и собралась с мыслями. Ради душевного спокойствия Типпи ни она, ни мисс Джессика ничего не рассказали ей о беглеце и планах касательно его спасения. Вилли Мей ужасала сама мысль о том, что их замысел может провалиться и хозяева узнают о причастности ее дочери к помощи беглому негру. Спасибо небесам, хозяйка предоставила ей повод отослать Типпи из комнаты и поговорить с мисс Джессикой с глазу на глаз.

— День добрый, Вилли Мей, — поприветствовала ее молодая госпожа. — Что привело тебя сюда?

На ней была льняная сорочка длиною до колен. Типпи зашнуровывала корсет, чтобы мисс Джессика могла влезть в конусообразный верх дневного платья, ожидающего своего выхода. Белая кружевная накидка, которую следовало надеть поверх плеч, лежала на кушетке. Кружева были отделаны красными и зелеными лентами. На этом настоял отец. Он хотел, чтобы женщины в его доме одевались в цвета рождественских праздников. Ни один господский дом на Плантаторской аллее не был украшен к Рождеству так пышно, как Виллоушир.

— Ваша мать желают видеть Типпи, — ответила Вилли Мей.

Служанка оторвалась от своих занятий и спросила:

— Мама! Что-то случилось?

— Ничего плохого, девочка моя. Миссис Юнис сама тебе все расскажет.

Выпустив из рук концы шнуровки, девушка подошла к матери.

— Что-то не в порядке? Я это чувствую.

Вилли Мей устремила взгляд на лицо дочери — кожа да кости, как и все ее тело. Типпи казалась ей не сильнее воробушка. Сердце матери сжалось, как мокрая тряпка, из которой отжимают воду. Она мягко взяла дочь за остренький подбородок.

— Ступай, — тихо произнесла она. — Ничего плохого не случилось. Мне просто надо поговорить с мисс Джесси.

Корсет на девушке был зашнурован еще не до конца — тесемки свисали вниз.

Когда горничная ушла, Джессика сказала:

— Типпи права. Что-то все же случилось, Вилли Мей. Что? Рассказывай.

— Мне никогда не удается ее одурачить, — сказала негритянка. — Ваша мать желают украсить беседку к Рождеству. Прямо сейчас. Именно поэтому она послала за Типпи. Что делать?

— Всевышний! — простонала Джессика. — Прямо сейчас?

— Прямо сейчас, немедленно. Она послала меня созывать прислугу, пока сама будут готовить мишуру.

Джессика потерла лоб и на минуту задумалась. Сдернув с себя корсет, она принялась натягивать дневное платье.

— Я скажу, что мы будем делать, — борясь с пышными складками, произнесла девушка. — Иди за мной, Вилли Мей, и со всем соглашайся, что бы я ни сказала. Понятно?

— Хорошо, — ответила негритянка, понятия не имея, на что соглашается.

Она помогла мисс Джессике застегнуть все пуговицы.

— Мисс Джессика! На вас нет достойного вашего положения нижнего белья!

— Никто меня под платьем не увидит, — отрезала девушка.

Она выскочила из своих покоев, подобно пароходу, на полных парах стремящемуся в открытое море. В кильватере за ней следовала Вилли Мей.

На полпути вниз по лестнице — юбки прилипли к ее ногам, так Джессика спешила — она несколько раз громко позвала:

— Мама! Мама! Мама!

Юнис бросилась на ее клич. До этого они с Типпи копались в чуланчике под кухонной лестницей, где хранились украшения ко всякого рода празднествам.

— Святые небеса! Дочь моя! — воскликнула Юнис, увидев Джессику, опирающуюся на перила.

Из-за спины хозяйки с любопытством выглядывала Типпи.

— Обязательно кричать, как баньши?

— Мама, я сомневаюсь, что ты знаешь, кто такие баньши.

— Я знаю. Это женщины-духи из ирландского фольклора. Они садятся под окнами и своими стенаниями предрекают кончину кого-нибудь из обитателей дома, — фыркнула Юнис. — Я, конечно, на уроках не сидела, но все равно узнала кое-что из того, что преподавала тебе Летти Седжвик, юная мисс. Так в чем дело?

— Мама! Вилли Мей сказала мне, что ты собираешься украсить беседку… но… тогда я не смогу сделать вам сюрприз.

Слова дочери явно озадачили Юнис.

— Какой сюрприз?

Джессика постаралась не замечать озадаченного взгляда Вилли Мей.

— Ну… если я тебе скажу, то сюрпризом это уже не будет.

Юнис перевела взгляд на экономку.

— Ты об этом знала?

— Конечно, знала, — отвечая за Вилли Мей, произнесла Джессика. — Но пусть это лучше останется в тайне.

Сделав небольшую паузу и театрально заламывая руки, она продолжила:

— Ладно, ладно. Вилли Мей и я решили украсить беседку сами, без помощи Типпи. Я хочу доказать, что обладаю тонким вкусом. Мне вообще хочется уделять больше времени делам по дому. Думаю, я начну с украшения беседки.

Рот Юнис приоткрылся. Несколько секунд она не могла вымолвить ни слова. Взгляд матери остановился на подоле, облегающем ноги дочери.

— Почему ты не надела нижние юбки?

Джессика посмотрела вниз.

— Ой… Я так спешила с тобой переговорить, что у меня не было времени их надеть. Мама! Пожалуйста, позволь мне и Вилли Мей самим украсить беседку. Пожалуйста! Предоставь все нам! Мне бы хотелось сделать что-нибудь свое и показать это тете Эльфи, когда она приедет к нам на Рождество.

— Ладно… хорошо, Джессика, — тоном, в котором сквозили нешуточные сомнения, произнесла Юнис. — Твой отец будет тобой доволен. Я уверена, но…

Хозяйка бросила несколько сомневающийся взгляд на Вилли Мей.

— Проследи, чтобы она там ничего не натворила.

— Слушаюсь, миссис Юнис, — ответила экономка.

— Но не надо за нами подглядывать, — заявила Джессика. — Мы там все завесим, чтобы никто за нами не подсматривал. Так ведь, Вилли Мей?

— Да, да.

Скутер сообщил помощникам, что ему надо съездить в город за колесом раньше, чем он собирался. Сегодня днем может пойти дождь. Он не хочет, чтобы его повозку заляпало грязью. Его обед они могут разделить между собой. Времени поесть у него не будет. Если наведается хозяин, пусть они все ему объяснят.

Весь день, впрочем, на небе не было ни облачка. За холстиной, которой завесили беседку, Джессика и Вилли Мей трудились в поте лица ради того, чтобы не ударить лицом в грязь пред ликом той рождественской красоты, в которую превратился Большой Дом благодаря тонкому вкусу Типпи. Карсон вместе с женою пришли ближе к вечеру осмотреть плоды трудов дочери и экономки.

— Бука! Ты и Вилли Мей превзошли все мои ожидания! — громко провозгласил хозяин.

Той ночью, поудобнее устраиваясь в постели подле своей жены, Карсон прошептал ей на ухо: