Теперь Саврасовы жили на 3-й Мещанской, между Малой Сухаревской площадью и Сущевским валом. Они снимали квартиру в доме Сохацкого, рядом с канцелярией судебного следователя Орловского. Квартира была невелика, но удобная, и цена умеренная — 240 рублей в год. А до этого семья художника квартировала в доме князя Друцкого, в Тупом переулке, против Яузской части, недалеко от Таганки (Саврасов вернулся в родные места). Но у князя умерла единственная дочь, подруга Женни, и неожиданная смерть ребенка так потрясла родителей, что они тотчас же покинули свой дом и забрали с собой всю свою прислугу. Саврасовы переехали на Мещанскую.

При доме Сохацкого был сад. Вера и Женни, подружившиеся с детьми генерала Цитенгаузена, гуляли, играли. Софья Карловна иногда бывала с девочками в Ботаническом саду. В день рождения Веры бабушка Елизавета Даниловна подарила ей цветы. Мать возила ее на гулянье. Они проехали по Тверской и Кузнецкому мосту. Вера купила себе чайный прибор. Папаша преподнес дочери огромную куклу. Софья Карловна невольно усмехнулась, увидев подарок: ведь Вера почти барышня. Ну, ничего, кукла достанется малышке Женни.

Госпожа Саврасова заказала портнихе бурнус. Она ездит на Кузнецкий. Французские магазины Ревеля и Матьё получили превосходные полубатистовые платья ценой 7 рублей. Жена художника, стройная еще, несмотря на возраст, дама, шатенка, с горделивой осанкой, с большими золотыми серьгами в виде колец, отправляется на Кузнецкий мост вместе с мужем и покупает себе полубатистовое платье.

Лето Саврасовы, как всегда, проводят на даче, на этот раз — снова в Архангельском.

Софья Карловна пока не жалуется на здоровье, не болеет, как, впрочем, и ее сестры Эрнестина и Аделаида, живущая с семьей в Петербурге. А вот братья чувствуют себя неважно. У Карла Карловича, профессора Московского университета, еще зимой 1870 года случился удар. Лицо его слегка перекосилось. Но после продолжительного лечения электричеством следы паралича исчезли. Осенью 1871 года он по совету врачей отправился за границу. Его сопровождала сестра Эрнестина, оставшаяся старой девой. Они провели зиму и весну в Италии и Сицилии, а лето на австрийском курорте Глейхенберге и осенью 1872 года возвратились в Москву. Карл Карлович Герц восстановил свое здоровье и приступил к занятиям в университете.

Но скоро тяжело заболел младший брат. У Кости открылась чахотка, его стал мучить по утрам кашель, началось кровохарканье. Врачи посылали его в теплые края. И опять на помощь пришла одинокая Эрнестина. Больше некому — Софи и Адель обременены семьей, детьми. В конце 1874 года Костя, как и Карл, холостяк, поехал вместе с Эрнестиной — сначала в Италию, потом в Германию и Австрию. Однако поездка на прославленные европейские курорты видимого облегчения больному не принесла, и Константин Герц, приятель и однокашник Саврасова, через несколько лет умрет от злого недуга.

Все это огорчало, беспокоило Софью Карловну. Были у нее и другие заботы. Много хлопот доставляли эти частные квартиры. Они меняли их почти ежегодно. Весной переселялись со всем имуществом на дачу, а осенью, по возвращении в город, обычно нанимали другую квартиру. Во время переездов вещи ломались, пропадали. Но главное — у семьи не было постоянного крова, прочного домашнего очага. И, кроме того, когда въезжали в нанятую квартиру, приходилось приводить все в порядок, убирать, чистить, нередко даже кое-что ремонтировать, обклеивать стены новыми обоями, белить потолки… А ради чего? Чтобы прожить полгода, год, уехать и больше никогда сюда не возвращаться.

Хорошо, что у Саврасовых все еще живет Матрена. К ней все так привыкли, она свой, близкий человек. Девочки ее любят. Что бы Софья Карловна делала без Матрены во время этих бесконечных скитаний с квартиры на квартиру, при устройстве на новом месте? Матрена стала за долгие годы как бы членом семьи. У нее водились деньжата, и она выручала своих хозяев в трудную минуту. Эта женщина, преданная семейству Саврасовых, была одинока, в городе у нее не было ни родных, ни близких, один лишь кум — артельщик банковской конторы, человек трезвый и тихий, навещавший ее иногда и беседовавший с ней на кухне.

Саврасов все еще пытался вернуть себе казенную квартиру. 1 ноября 1875 года надворный советник подает прошение в Совет Московского художественного общества. Напоминает, что после 1870 года, когда он был лишен квартиры «вследствие малого числа учеников, изучающих пейзажную живопись», количество его воспитанников значительно возросло, и многие из них получили высшие награды. В связи с этим Саврасов ставит перед господами членами Совета вопрос: имеет ли он в настоящее время право на получение квартиры наравне со всеми преподавателями? Ответ отрицательный: нет, квартира ему не может быть предоставлена.

И все-таки он не теряет надежды и в марте 1876 года направляет докладную записку товарищу председателя Московского художественного общества В. А. Дашкову. Он подробно излагает суть дела. И в конце пишет: «Я в настоящее время считаю себя в праве ходатайствовать об отводе мне квартиры как специальному преподавателю, имеющему в классе более 15 учеников, почему честь имею покорнейше просить ваше превосходительство обратить Ваше просвещенное внимание на все вышеперечисленные обстоятельства». Однако и эта записка не возымела успеха.

Поражает, насколько Совет Московского художественного общества оставался глух ко всем обращениям Саврасова. С каким холодным равнодушием отвергал его вполне законные просьбы. Еще в октябре 1873 года он в поисках дополнительного заработка попросил поручить ему преподавание пейзажной живописи «акварелью» в связи с открывшейся вакансией. В этом ему было тоже отказано.

В мае 1875 года Софья Карловна переехала с детьми на дачу в Троице-Сергиев посад. Вещи отправили туда на поезде, а это удобнее, чем везти их на громыхающей телеге ломового извозчика. Поселились в Штатной слободе, в доме мещанина Ивана Никулина. Алексей Кондратьевич прожил здесь с семьей почти все лето. В Москву он ездил по своим делам лишь изредка.

Здешние места привлекали художников. Милая сердцу каждого русская равнина. Поля, где колышутся поспевающие рожь, овес. Зеленые берега речушек с крутящимися струями омутов. Рощи, перелески, зовущие в жару под сень своих берез, елей, дубов. Все располагает к сосредоточенной работе. И щедрая по-летнему природа, и объявшие мир тишина, покой. Недалеко от Сергиевой лавры, по Троицкой дороге, пряталось за деревьями парка принадлежавшее Савве Ивановичу Мамонтову поместье Абрамцево, которому вскоре предстояло стать своеобразным художественным центром, местом творческого труда и отдыха крупнейших русских художников И. Е. Репина, В. Д. Поленова, В. М. Васнецова, К. А. и С. А. Коровиных, Н. В. Неврева, В. А. Серова, И. С. Остроухова, В. И. Сурикова, М. В. Врубеля. Художники, архитекторы, артисты, составившие «мамонтовский кружок», будут воплощать, по сути, те же идеи, что и Саврасов. «Мы только тогда и внесем свою лепту в сокровищницу всемирного искусства, — заявит Виктор Васнецов, — когда все силы свои устремим на развитие своего родного искусства, т. е. когда с возможным для нас совершенством и полнотою изобразим и выразим красоту, мощь, смысл наших образов, нашей русской природы и человека». В окрестностях Абрамцева художники найдут тот самый типичный пейзаж средней полосы России, который предстанет на полотнах саврасовских учеников. Но Алексей Кондратьевич окажется вне этой среды художников. И не здесь ли пройдет тот трагический рубеж, за которым начнется уже другая жизнь Саврасова?..

Он проводил дни в уединении, бродил по окрестностям, писал этюды. И вдруг спокойное течение жизни нарушилось, все всполошились: в посаде объявилась холера, в ближних деревнях — сильный падеж скота. К счастью, все обошлось благополучно, к началу занятий вернулись в город.

Шел 1875 год. В Москве в Славянском базаре устраивались музыкальные вечера. В «Орфеуме», в доме Воейковой, у Мясницких ворот, — танцы. В модном французском магазине Луизы Бари — выставка дамских шляп. У Москворецкого моста продавались дикие австрийские соловьи. На Никольской, в доме Алексеева, в галерее, потрясала своими мощными телесами Екатерина-великанша, саксонка, прикатившая с Венской всемирной выставки, проездом в Санкт-Петербург. В Зоологическом саду, во время большого гулянья, совершил полет на воздушном шаре воздухоплаватель Шперлинг…