- Ну и что, не обогрел? - вмешивается снова Егор. - Она хотя и в годах, но выглядит молодо.

- То на ней краски с килограмм, - говорит Борис, - я же по соседству живу и вижу.

- Интересно, а сколько ей лет? - спрашивает Егор.

- У кого ты спрашиваешь? - говорит Костя. Она же рядом с тобою жила.

- Жила когда-то, - соглашается Егор. Но тогда я не интересовался возрастом женщин.

- Ха! А теперь интересуется, видали, нашего Дон-Жуана, - подковырнул Егора Борис, усмехаясь. - А лет ей двадцать пять или двадцать шесть не более.

- Так слушайте дальше, - начал говорить Костя. - Сидим в полутьме, молчим и думаем каждый о своем, а дождик поливает.

Слышу, говорит: "Костя, я совсем замерзла, садись ближе, теплее будет". «Побегай по сторожке и согреешься,» - советую.

«А я слышала, как солдаты согреваются, - говорит она, - одну шинель под себя ложат, а другой укрываются и так согреваются.»

«Так то солдаты, - говорю я. - И притом, у них шинели, а у нас нет.»

- Какой же ты кавалер, что не можешь даму согреть, - напрямую говорит она.

- Какой там с меня кавалер, - отнекиваюсь я, а сам думаю: «Окрутить меня хочет бабенка, ох, окрутить. - Я же за девичью сиську не держался, а с тобой и подавно не знаю, что делать,» - думаю я.

- До девчат бегаешь? - спрашивает она.

- Ну, бегаю, как и все ребята.

- А знаешь, что девчатам надо?

- Кому что, - говорю я, уходя от прямого ответа.

- Так, сказать? - спрашивает она.

Зная ее сумасбродный характер, я промолчал. Думаю: "Ляпнет что-нибудь такое, что уши завянут".

- Так, сказать? - снова спрашивает.

- Нет, не надо.

- Значит, знаешь.

- Ну ладно, подвинься, я действительно замерзла. Не бойся, не съем, и Вере достанется.

- Понял? Она знает и о Вере, - сказал Борис.

- А кто из баб не знает, что делает молодежь, все знают, - заверил Егор, ворочаясь на сене, - Это же беспроволочный телефон на селе.

- Я придвинулся к ней. Она прижалась ко мне, дрожит.

- Да обними меня, истукан этакий! - кричит она. - Ты что хочешь, чтобы околела я?

Я действительно, чтобы не уронить себя в ее глазах, как мужчина, придвинулся ближе, и обнял ее.

Сидим молчим. Естественно, от наших тел пошло тепло и мы согрелись.

- Дело пошло к развязке, - подал реплику Егор. - Прощай Вера!

- А ты бы на его месте оказался, чтобы ты делал? - спрашивает Егора Борис.

- Под платье залез бы, там горячей, - ответил Егор, рассмеявшись.

- Тоже мне нашелся! . . Ты сам еще за сосок не держался, а уже глубже лезешь! - осадил его Борис. - Советовать мы все горазды, а как столкнешься вот с такой, куда денется бравада.

- Это он только языком, - говорит Иван и хлопает его по плечу.

- Да чтобы я такой случай упустил? - горячится Егор, привстав на колени. - Она баба опытная, подскажет, что надо делать.

- И что же дальше? - заинтересованно спросил Борис и подвинулся ближе.

- Да что? Сидим, согрелись. Дождь идет, хотя не проливной, как вначале, но идти нельзя. Конечно, она намного старше меня, а все же женщина, и так близко. А тут своими сиськами уперлась мне в грудь, считай голыми и у меня зашевелилось, безо всякого на то разрешения с моей стороны.

Неудобно мне, а деваться некуда, хоть провались.

А она бабенка битая, не то, что я, сопляк, чувствует, что со мной творится и давай еще больше прижиматься и сосками колоть.

Меня в жар уж начало бросать, а она еще больше старается разжечь. Затем начала действовать по принципу: "Куй железо, пока горячо", опускает руку к ширинке, и я не успел сообразить, что к чему, а рука ее уже там.

- Что-то тут у тебя такое тверденькое, - тихо так говорит она, - и горячее, вот я руку и погрею. . .

О, какой стыд! Я не знаю, куда деваться.

Когда поняла, что я готов, начала, задыхаясь, расстегивать мне брюки.

Ее тело снова стало дрожать как в лихорадке, дыхание стало шумным, прерывистым. Закатив глаза кверху, она упала на спину, издав, какой-то непонятный гортанный звук. Но руку из моих брюк, несмотря на обморок, как мне показалось, не убрала, а еще с большей настойчивостью держала, перебивая пальцами, сучит ногами так, что платье закатилось до самого пупка. Бери тепленькую.

- И ты не пожалел женщину? - спросил Егор. - Да не поверю я тебе!

- Это твое дело, - произнес спокойно Костя.

- Да тут от рассказа и то все внутри переворачивается, а при такой ситуации и подавно. Врешь ты!

- А я сразу, еще вначале рассказа говорил, как бы лучше соврать. - невозмутимым тоном произнес Костя. - Ведь в жизни всякое бывает.

- Вот и пойми его, - подумал Вася. - Правду он рассказал или выдумал. Вот всегда он так. . .

- Как же вы разошлись? - спросил Вася. - Поссорились или полюбовно разошлись?

- Этот момент я вспоминал и анализировал уже позже, - начал рассказывать Костя. - А тогда я испугался и, несмотря на дождь, дал деру.

- Вот тебе старуха, - подал голос Иван.

- Какая же она старуха в двадцать пять лет, - возразил Борис, откликаясь на слова Ивана. - Это как раз те года, которые ценятся в женщине.

- Ты смотри, откуда у тебя такие познания в женщинах? - поинтересовался Егор.

- Да уж знаю, - отпарировал Борис.

Какое-то время все молчали, переосмысливая историю, рассказанную Костей.

- Но она.., что с нею? - спросил Егор. - Видел ты ее, после.

- Видел, - произнес Костя. - С презрением посмотрела на меня и говорит: "Тоже мне кавалер. Бросил даму одну в лесу, и в таком состоянии. А если бы я умерла? Подумаешь, подержалась... Сосунок ты еще не объезженный, а не кавалер", - И пошла дальше.

- Думал расскажет, смеяться будут. Но нет молчит.

- А что вы думаете, бабенка она видная, годами не стара, а в жизни не повезло. Мужиков ее возраста война уничтожила, а тут романтично-интимный случай подвернулся, и потянуло к парню, - говорил Борис, сочувствуя. - А парень оказался трусоват: не повезло женщине.

- Ты сосед, вот и выручай, - говорил обозлясь Костя, - а мне она ни к чему.

- Братва! Не пора нам отчаливать? - предложил Егор, осматривая горизонт. - Уже рассветает.

И в самом деле, на востоке, по краю горизонта, обозначилось просветление, звезды поблекли; кусты, - разбросанные по степи, не только ближние, но и дальние заметно приблизились, и лишь в низинах было еще темно. Волы, наевшись степной травы, мирно лежали невдалеке, спокойно пережевывая жвачку, и издали казались каменными глыбами.

- Да, пора, - вставая, распорядился Вася.

Быстро пригнали волов, Егор лошадь, запрягли в готовые к отправке арбы, и тронулись в путь.

Впереди ехали Вася с Борисом и за ними Костя с Иваном, замыкал небольшой караван Егор.

До сада добрались, когда уж совсем рассвело. Сторожа в саду не оказалось, и ребята, нарвав яблок, выехали на дорогу, ведущую в Голофеевку. Волы шли медленно, виляя хвостами из стороны в сторону, арба жалобно поскрипывала под тяжестью сена, и под унылую ее музыку, мерный шаг волов, думалось легко и свободно, развалясь на сене. Свежий утренний ветерок приятно обдувал тело: благодать и только.

- А жаль, - обозвался Борис, о чем-то думая.

- Чего тебе жаль? - оборачиваясь к нему, спрашивает Вася.

- Да яблок. Сколько там их гниет, а взять нельзя. Сразу же тебе пришьют статью за хищение колхозного добра.

- Вернешься из поездки и наберешь столько, сколько донесешь, - сказал Вася, поглядывая на поле, далеко просматриваемое с высоты. - Никто за эту зелень тебя судить не будет. Да к тому же ты несовершеннолетний.

- Судить, может, и не будут, но шум поднимут на весь колхоз, и яблок не захочешь. Ты что, Виктора не знаешь?

- Да знаю. Но его можно припугнуть.

- Каким путем?

- Встретить ночью с яблоками и пригрозить. Куда он потом денется, не откажет.

- Это ты правильно говоришь, можно и попугать, - соглашается Борис.